В этом искусно сформулированном положении приходится удивляться ловкому применению синонимики. Признание кого-либо правым в смысле обычного словоупотребления отождествляется с признанием права в юридическом смысле. Ещё изумительнее великая, способная сдвинуть горы с места вера в то, будто «к суду обращаются» ради удовольствия отстоять своё право, — вера, объясняющая суды из сутяжничества{236}.
Наконец, примечательна также та хитрость, с какой тут Санчо — как выше в случае уравнения № 5 — заранее вносит контрабандным путём конкретные наименования, в данном случае «султанское право», чтобы тем решительней привлекать потом свою всеобщую категорию «чужого права».
Иметь ставшее Моим
= Не иметь никакого права
= быть бесправным (стр. 247).
= Твоя неправота.
Твоё право = Моя неправота.
Примечание: «Вы желаете быть правыми против других» (следовало, собственно, сказать: быть по-своему правыми). «Этого Вы не сможете достигнуть, по отношению к ним Вы останетесь всегда «неправыми», ибо они не были бы Вашими противниками, если бы они тоже не были «по-своему» правы. Они всегда будут Вас «считать неправыми»… Если Вы остаётесь на почве права, то Вы остаётесь при — сутяжничестве» (стр. 248, 253).
«Рассмотрим, однако, этот вопрос ещё с иной стороны». Достаточно обнаружив свои познания в области права, святой Санчо может теперь ограничиться тем, чтобы определить ещё раз право как Святое и повторить по этому поводу некоторые из прилагавшихся уже ранее к Святому эпитетов, добавляя на сей раз слово — «право».
«Разве право не есть религиозное понятие, т. е. нечто Святое?» (стр. 247).
«Кто может спрашивать о «праве», если он но стоит на религиозной точке зрения?» (там же).
«Право «в себе и для себя». Значит, без отношения ко Мне? «Абсолютное право»! Значит, оторванное от Меня. — «Сущее в себе и для себя!» — Абсолютное! Вечное право, как вечная истина» — Святое (стр. 270).
«Вы отступаете в испуге перед другими, потому что Вам кажется, что рядом с ними Вы видите призрак права!» (стр. 253).
«Вы бродите вокруг, чтобы склонить на свою сторону это привидение» (там же).
«Право — это причуда, внушённая привидением» (синтез двух вышеприведённых положений) (стр. 276). «Право — это… навязчивая идея» (стр. 270). «Право — это дух…» (стр. 244).
«Ибо право может быть даровано только духом» (стр. 275).
Теперь святой Санчо разъясняет ещё раз то, что он уже разъяснял в Ветхом завете, а именно — что такое «навязчивая идея», с той только разницей, что здесь повсюду мелькает
«право» в качестве «другого примера» «навязчивой идеи».
«Право есть первоначально Моя мысль, или она» (!) «имеет своё начало во Мне. Но если она вырвалась у Меня» (vulgo{237}: улизнула от меня), ссели «Слово» проявилось вовне, то оно стало плотью» (и святой Санчо может досыта наесться ею), «стало навязчивой идеей», — в силу чего вся штирнеровская книга состоит из «навязчивых идей», которые «вырвались» у него, но были нами пойманы и заключены в прославленное «заведение для исправления нравов». «Теперь Я уж не могу избавиться от мысли» (после того как мысль избавилась от него!); «как Я ни верчусь, она стоит передо Мной». (Косичка висит у него сзади[93].) «Таким образом, люди не сумели справиться с мыслью о «праве», которую они сами же создали. Их творение ушло из-под их власти. Это — абсолютное право, абсольвированное» (о, синонимика!) «и обособленное от Меня. Почитая его как Абсолютное, мы не можем поглотить его обратно, и оно лишает Нас творческой силы; творение переросло творца, оно существует в себе и для себя. Не дадим больше праву возможности разгуливать на свободе…» (мы тут же применим этот совет к самому этому предложению и посадим его на цепь до ближайшей надобности) (стр.270).
Освятив, таким образом, право путем всевозможных испытаний водой и огнём и канонизировав его, святой Санчо тем самым уничтожил право.
«Вместе с абсолютным правом погибает само право, уничтожается одновременно и господство понятия права» (иерархия). «Ибо не нужно забывать, что над Нами искони властвовали понятия, идеи, принципы и что среди этих властителей понятие права или понятие справедливости играло одну из важнейших ролей» (стр. 276).
Для нас не является неожиданностью, что правовые отношения выступают здесь опять-таки в качестве господства понятия права и что Штирнер убивает право уже одним тем, что объявляет его понятием, а значит и Святым; об этом смотри «Иерархию». Право возникает у Штирнера не из материальных отношений людей и вытекающей отсюда борьбы их друг с другом, а из их борьбы со своим представлением, которое они должны «выбить из головы». Смотри «Логику».
К этой последней форме канонизации права относятся ещё следующие три примечания. Примечание 1.
«Пока это чужое право совпадает с Моим, Я, конечно, найду в нём также и последнее» (стр. 245). Пусть пока святой Санчо поразмыслит над этим положением. Примечание 2.
«Стоит только вкрасться эгоистическому интересу, и общество погибло… как это доказывает, например, римское государство с его развитым частным правом» (стр. 278).
Согласно этому, римское общество уже с самого начала должно было быть погибшим римским обществом, так как эгоистический интерес проявляется в «десяти таблицах»[94] ещё более резко, чем в «развитом частном праве» времён императоров. В этой злополучной реминисценции из Гегеля частное право рассматривается, следовательно, как симптом эгоизма, а не как симптом Святого. Следовало бы и здесь святому Санчо поразмыслить над тем, насколько частное право связано с частной собственностью и в какой мере частное право обусловливает множество других правовых отношений (ср. «Частная собственность, государство и право»), о которых святой Макс может сказать только то, что они — воплощения Святого.
Примечание 3.
«Если право и вытекает из понятия, то все же оно начинает существовать только потому, что оно полезно для потребностей».
Так говорит Гегель («Философия права», § 209, добавление), от которого и перенял наш святой иерархию понятий в современном мире. Гегель объясняет, следовательно, существование права из эмпирических потребностей индивидов, спасая понятие только путём голословного утверждения. Мы видим, насколько бесконечно более материалистически поступает Гегель, чем наше «Я во плоти» — святой Санчо.
В. Присвоение путём простой антитезы:
a. Право человека
b. Человеческое право
c. Чужое право = быть управомоченным
{ {
Моё право. Эгоистическое право. (Моё право = быть управомоченным чужими
Собой.
d. Право есть то, что человеку угодно считать правильным
Право есть то, что Мне угодно считать правильным.
«Это — эгоистическое право, т. е. это Мне угодно считать правильным, поэтому оно и есть право» (passim{238} последнее предложение находится на стр. 251).
Примечание 1.
«Я считаю Себя вправе убивать, если Я не запрещаю этого Себе самому, если Я сам не боюсь убийства как нарушения права» (стр. 249).
Собственно следовало бы сказать: Я убиваю, если Я сам не запрещаю этого Себе, если Я не боюсь убийства. Всё это предложение есть не что иное, как широковещательное развитие второго уравнения из антитезы «b», в котором слова «быть правомочным» потеряли смысл. Примечание 2.
«Я решаю, правильно ли то, что существует во Мне; вне Меня не существует никакого права» (стр. 249). — «Являемся ли мы тем, что есть в нас? Нет, как мы не являемся и тем, что вне нас… Именно потому, что Мы — не дух, который живёт в нас, именно поэтому мы должны были перенести его вовне… мыслить его существующим вне нас… в потустороннем мире» (стр. 43).
Значит, согласно собственному своему тезису на стр. 43, святой Санчо должен снова перенести «существующее в нём» право «вовне», а именно — «в потусторонний мир». Но если он когда-нибудь захочет присваивать себе вещи таким способом, то он сможет перенести «в себя» мораль, религию, всё «Святое» целиком и решать, является ли оно «в нём» Моральным, Религиозным, Святым; «вне него не существует» морали, религии, святости, — говорит он, чтобы затем на стр. 43 опять перенести их вовне, в потусторонний мир. Этим обеспечивается «восстановление всех вещей» по христианскому прообразу. Примечание 3.
«Вне Меня нет права: что
