Криге мог бы добавить: это моя куча навоза, произведенная мною, моей женой и детьми, моим батраком и моим скотом. И какие же это европейцы увидели бы тут осуществление своих «мечтаний»? Только не коммунистические рабочие! Разве то обанкротившиеся лавочники и цеховые мастера или разорившиеся крестьяне, которые стремятся к счастью снова стать в Америке мелкими буржуа и крестьянами! И в чем состоит «мечта», осуществляемая при помощи этих 1400 миллионов акров? Ни в чем другом, как в том, чтобы превратить всех людей в частных собственников. Такая мечта столь же не осуществима и столь же коммунистична, как мечта превратить всех людей в императоров, королей и пап. В качестве последнего образца того, как Криге представляет себе коммунистические революционные движения и экономические отношения, здесь могла бы послужить еще следующая фраза:

«Каждый человек должен в каждом ремесле приобрести по крайней мере такую сноровку, чтобы он — в случае, если бы какое-нибудь несчастье оторвало его от человеческого общества — мог по необходимости обойтись некоторое время без посторонней помощи».

Что и говорить, гораздо легче «изливать» потоки «любви» и распространяться о «самоотречении», чем разбираться в развитии реальных отношений и в практических вопросах.

ОТДЕЛ ТРЕТИЙ МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ ФАНФАРОНАДЫ

«Volks-Tribun» № 13 — «Ответ Зольте».

1) Криге утверждает в этой статье, что он «не привык заниматься логической эквилибристикой в бесплодной пустыне абстракций». Однако любой номер «Volks-Tribun» доказывает, что Криге занимается именно «эквилибристикой» — хотя и не «логической» — философскими и сентиментальными фразами.

2) Положение «отдельный человек живет индивидуально» (что уже является бессмыслицей) Криге выражает с помощью следующей нелогической «эквилибристики»: «Пока человеческий род вообще находит свое воплощение лишь в индивидуумах».

3) От «усмотрения творческого духа человечества» — духа, который нигде не существует, — должно зависеть «прекращение современного положения вещей».

4) Идеал коммунистического человека таков: «Он носит на себе печать рода человеческого» (про кого нельзя сказать того же самого уже теперь?), «определяет свои собственные цели сообразно целям рода человеческого» (как будто человеческий род есть некая личность, у которой могут быть свои цели!) «и лишь для того старается стать вполне самим собой, чтобы иметь возможность отдать роду человеческому всего себя, какой он есть и каким может стать» (полное самопожертвование и самоунижение перед каким-то фантастическим призраком).

5) Отношение отдельного человека к роду человеческому характеризуется также посредством следующей напыщенной бессмыслицы: «Все мы, как и наша индивидуальная деятельность, являемся только симптомами великого движения, происходящего глубоко в недрах человечества». «Глубоко в недрах человечества» — где же это? Согласно этой фразе, действительные люди есть только «симптомы», отличительные знаки «движения», происходящего «в недрах» призрачного мира.

6) Борьбу за коммунистическое общество этот сельский пастор превращает в «поиски того великого духа общности», который он заставляет «искриться чудесными красками в чаше святых даров» и подобно «святому духу пылать в очах брата».

После того как революционное коммунистическое движение превращено таким образом в «поиски» святого духа и святого причастия, Криге, разумеется, может также утверждать, что «нужно только познать» этот дух, «чтобы объединить всех людей любовью».

7) Этому метафизическому выводу предшествует следующее смешение коммунизма с причастием{4}: «Дух, торжествующий над миром, дух, властвующий над бурей и грозами (!!!!), дух, исцеляющий слепых и прокаженных, дух, дающий всем людям испить от одного вина» (мы предпочитаем различные сорта) «и отведать от одного хлеба» (французские и английские коммунисты более требовательны), «дух вечный и вездесущий, — это и есть дух общности». Если этот «дух» действительно «вечен и вездесущ», то совершенно непонятно, как, следуя за Криге, можно объяснить столь долгое существование частной собственности. Правда, этот дух не был «познан» и потому являлся «вечным и вездесущим» только в собственном воображении Криге. Здесь, таким образом, Криге под именем коммунизма проповедует старую религиозную немецкую философскую фантазию, которая прямо противоречит коммунизму. Вера, а именно вера в «святой дух общности», — это то, в чем коммунизм меньше всего нуждается для своего осуществления.

ОТДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ ЗАИГРЫВАНИЕ С РЕЛИГИЕЙ

Разглагольствования Криге о любви и его выпады против эгоизма есть, само собой разумеется, не что иное, как высокопарные откровения души, целиком проникнутой религией. Мы сейчас увидим, как Криге, который в Европе постоянно выдавал себя за атеиста, пытается здесь под трактирной вывеской коммунизма сбыть все мерзости христианства и кончает — совершенно последовательно — самоосквернением человека.

В № 10, в статьях «Чего мы хотим» и «Герман Криге — Харро Харрингу» утверждается, что цель коммунистической борьбы состоит в следующем:

1) «Сделать религию любви истиной и превратить в реальность столь долгожданную общность блаженных небожителей». Криге не замечает только, что эти христианские мечтания есть лишь фантастическое выражение существующего мира и что поэтому их «реальность» уже проявляется в дурных отношениях этого существующего мира.

2) «Во имя этой религии любви мы требуем, чтобы голодный был накормлен, жаждущий напоен, нагой одет», — требование, которое вот уже в течение 1800 лет до одури повторяется без малейшего успеха.

3) «Мы учим проявлению любви», ради

4) «восприятия любви».

5) «В их царстве любви не может водиться никаких чертей».

6) «Его» (человека) «священнейшая потребность заключается в том, чтобы целиком, всей своей индивидуальностью раствориться в обществе любящих существ, по отношению к которым он не сохраняет ничего, кроме

7) своей беспредельной любви». Можно было бы подумать, что в этой беспредельности теория любви достигла своей высшей точки, которая находится так высоко, что выше уже ничего нельзя придумать; оказывается, однако, существует нечто еще более высокое.

8) «Что представляет собой это горячее излияние любви, эта готовность приносить себя в жертву всем, это божественное стремление к общности, — что это такое, как не сокровеннейшая религия коммунистов, которой не хватает только соответствующего внешнего мира, чтобы она могла найти свое выражение во всей полноте человеческой жизни». Однако современный «внешний мир» дает, казалось бы, Криге полную возможность находить самое широкое «выражение» для его «сокровеннейшей религии», его «божественного стремления», его «готовности приносить себя в жертву всем» и его «горячего излияния» от «полноты человеческой жизни».

9) «Разве мы не имеем права серьезно отнестись к столь долго сдерживаемым побуждениям религиозного сердца и во имя бедных, несчастных, отверженных начать борьбу за конечное осуществление прекрасного царства братской любви?» И вот Криге начинает бороться за серьезное отношение к побуждениям сердца, но сердца не обычного, низменного, а религиозного; не ожесточенного действительной нуждой, а полного блаженных фантазий. «Религиозность своего сердца» он тут же доказывает тем, что, подобно пастырю, выступает от чужого имени, то есть от имени «бедных». Начиная таким образом борьбу, он ясно дает понять, что ему лично коммунизм не нужен, что он ввязывается в борьбу только из великодушного, самоотверженного, расплывчатого самопожертвования ради «бедных, несчастных, отверженных», которые нуждаются в его помощи. Сие возвышенное чувство переполняет сердце этого добродетельного мужа в часы уединения и грусти, служа ему противоядием от всех горестей скверного мира.

10) «С тем, кто не поддерживает такой партии, можно по справедливости обращаться как с врагом человечества», — заканчивает свою патетическую тираду Криге. Эта полная нетерпимости фраза как будто противоречит «готовности приносить себя в жертву всем», а также «религии любви» ко всем. Но она является совершенно последовательным выводом из этой новой религии, которая, как и всякая другая, смертельно ненавидит и преследует своих врагов. Враг партии совершенно последовательно превращается здесь в еретика, поскольку из врага реально существующей партии, с которым ведут борьбу, его превращают в подлежащего каре грешника, который виновен перед существующим лишь в воображении человечеством.

11) В письме Харро Харрингу говорится: «Мы намерены поднять восстание всех бедняков против маммоны, под игом которой они осуждены томиться; когда же мы свергнем страшного тирана с его древнего трона, мы намерены объединить человечество с помощью любви, научить его совместному труду и совместному пользованию плодами труда, дабы наступило, наконец, давно предсказанное царство радости». Чтобы проникнуться гневом против современной власти денег, Криге прежде всего должен превратить власть денег в идола-маммону. Этот идол будет свергнут — каким образом, остается неизвестным; революционное движение пролетариата всех стран сведено к единичному восстанию; когда же свержение этого идола уже совершится, тогда-то и выступят пророки — «мы», — дабы «научить» пролетариат, как ему поступать далее. Свою паству, обнаруживающую в данном случае поразительное непонимание ее собственных интересов, эти пророки «научат», как нужно «совместно трудиться и совместно пользоваться плодами труда» и притом не столько ради «совместного труда и совместного пользования его плодами», а главным образом для того только, чтобы исполнились слова писания и не пропали даром прорицания некоторых фантазеров, пророчествовавших 1800 лет тому назад. — Эта манера прибегать к пророчеству встречается и в других местах, например, в № 8, в статьях «Что такое пролетариат?» и «Андреас Дич». Вот образцы:

a) «Пролетарии, час вашего освобождения наступил».

b) «Тысячи сердец радостно бились навстречу великому времени исполнения обета», а именно: наступлению «великого царства любви… столь долгожданного царства любви».

c) № 12, «Ответ Коху, врагу попов»:

«Вот уже евангелие вечного спасения мира трепетно передается из уст в уста» и — даже — «из рук в руки». Это чудо, совершающееся с «трепетно передающимся евангелием», эта чепуха о «вечном спасении мира» вполне соответствует другому чуду, которое состоит в том, что давно уже отвергнутые пророчества древних евангелистов против ожидания стали исполняться у Криге.

12) Если встать на эту религиозную точку зрения, то ответ на все действительно жизненные вопросы может состоять только из нескольких религиозно-выспренних образов, затуманивающих всякий смысл, из нескольких пышных этикеток, вроде «человечество», «гуманность», «род человеческий» и т. д.; он может сводиться лишь к превращению всякого настоящего дела в фантастическую фразу. Это особенно проявляется в статье из № 8: «Что такое пролетариат?». На поставленный в заголовке вопрос дается следующий ответ: «Пролетариат — это человечество» — сознательная ложь, из которой вытекает, что коммунисты якобы намерены уничтожить человечество. Не напоминает ли этот ответ — «человечество» — ответ Сиейеса на вопрос: что такое третье сословие?[4] Это показывает, как Криге окутывает туманным покровом исторические факты. Тут же Криге дает новое доказательство этому своим ханжеским