был введен во времена Франциска I и вначале не имел фискальной цели (?). В 1790 г. принудительная регистрация контрактов, касающихся собственности, была расширена, а пошлина повышена. Налог установлен таким образом, что с покупки и продажи взимается больше, чем с дарений и наследств. Гербовый сбор есть чисто фискальное изобретение, которое равномерно облагает неравную прибыль.

VI. Налог на напитки. Это соединение всех несправедливостей, тормоз для производства, вызывающий ожесточение, самый дорогой по способам взимания налог (см., впрочем, в третьем номере журнала «1848–1849», «Последствия 13 июня»).

VII. Таможенные пошлины. Хаотическая груда наслоившихся по традиции таможенных ставок, которые противоречат друг другу, лишены смысла и приносят вред промышленности. Например, хлопок-сырец облагается во Франции пошлиной в 22 фр. 50 сант. со 100 килограммов. Идем дальше.

VIII. Октруа[174]. Не имеет даже такого предлога, как защита национальной отрасли промышленности. Это — таможня внутри страны. Первоначально это был местный налог в пользу бедных, в настоящее же время он падает всей тяжестью главным образом на беднейшие классы и приводит к фальсификации предназначенных для них предметов питания. Он ставит национальной промышленности столько же преград, сколько существует городов.

Вот все, что говорит Жирарден об отдельных налогах. Читатель уже, конечно, заметил, что его критика плоска в такой же мере, в какой она справедлива. Она сводится к трем аргументам:

1) ни один налог никогда не ложится на тот класс, который он должен был бы облагать по замыслу вводивших его, а перекладывается на плечи другого класса;

2) каждый временный налог закрепляется и увековечивается;

3) ни один налог не бывает пропорционален имуществу, не бывает справедливым, равномерным, разумным.

Эти общие экономические возражения против существующих налогов повторяются во всех странах. Но французская налоговая система имеет одно характерное свойство. Подобно тому как англичане являются типичными представителями публичного и частного права, так французы, которые во всех других областях, исходя из общей точки зрения, кодифицировали, упростили и порвали с традицией, в налоговой системе являются подлинно историческим народом. Жирарден по этому поводу говорит:

«Во Франции мы живем под гнетом почти всех фискальных приемов старого порядка. Taille {Талия (прямой налог, падавший главным образом на крестьянство). Ред.}, подушная подать, aides {косвенные налоги. Ред.}, таможенные пошлины, соляной налог, пошлины за контроль, за регистрацию актов, за выдачу копий, табачная монополия, чрезмерные доходы от почтовой службы и торговли порохом, устройство лотереи, общинная или государственная барщина, плата за освобождение от постоев, октруа, речная и дорожная пошлина, чрезвычайные обложения, — все это могло изменить свое название, но все это в действительности продолжает существовать и не стало ни менее тягостным для народа, ни более прибыльным для государственной казны. Наша финансовая система не имеет под собой никакого научного фундамента. Она отражает исключительно средневековые традиции, которые, в свою очередь, являются наследием невежественного и грабительского римского фиска».

Тем не менее наши отцы заявляли уже в Национальном собрании первой революции: «Мы совершили революцию лишь для того, чтобы самим распоряжаться налогами».

Но если это положение могло продолжать существовать при Империи, при Реставрации, при Июльской монархии, то теперь его час пробил:

«Отмена избирательных привилегий необходимо влечет за собой отмену всякого фискального неравенства. Таким образом, нельзя терять ни минуты, надо тотчас же приступить к финансовой реформе, если мы не хотим, чтобы насилие заняло место науки… Налог является почти единственным основанием, на котором покоится наше общество… Мы усиленно ищем вдали и в заоблачной выси социальные и политические реформы: важнейшие содержатся в налогах. Ищите, да обрящете».

Итак, что же мы обретаем?

«Налоги, как мы понимаем, должны служить страховой премией, уплачиваемой имущими, чтобы застраховать себя от всякого риска, который мог бы им помешать в их владении и пользовании… Эта премия должна быть пропорциональной и совершенно точной. Всякий налог, который не является ни гарантией от риска, ни ценой за товар, ни эквивалентом за услугу, должен быть отменен; мы допускаем только два исключения: налог на заграничные товары (douane) и налог на смерть (enregistrement)… Таким образом, вместо плательщика налогов выступает застрахованный…

Всякий, кто заинтересован в том, чтобы платить, платит, и притом только соответственно своему интересу… Мы идем еще дальше и говорим: всякий налог осужден уж тем, что он носит название налога, обложения. Все налоги должны быть отменены, так как отличительным признаком налога является его принудительность, страхование же добровольно по своему характеру».

Не следует смешивать эту страховую премию с подоходным налогом, она скорее является налогом на капитал, ибо страховая премия гарантирует не доход, а все имущество в целом. Государство поступает так же, как страховые компании, которые при страховке интересуются стоимостью имущества, а не тем, сколько оно приносит дохода.

«Актив национального богатства Франции оценивается в 134 млрд., из которого надо вычесть пассив в 28 миллиардов. Если расходный бюджет сократится до 1200 млн., то достаточно будет взимать с капитала 1 % ежегодно, чтобы довести государство до уровня колоссальной компании взаимного страхования».

И с этого момента — «нет больше революций».

«На место слова власть становится слово солидарность; общий интерес становится связующим элементом для членов общества».

Г-н Жирарден не удовлетворяется этим общим предложением, но дает нам одновременно и схему страхового полиса или записи, которую каждый гражданин должен получить от государства.

Каждый год тот, кто выполняет функции прежнего сборщика налогов, дает застрахованному полис, состоящий «из четырех страниц величиною с паспорт». На первой странице находится имя застрахованного и его порядковый номер, вместе с сеткой для отметки взносов; на второй странице находятся точные сведения о личности застрахованного и его семье и заверенная по всем правилам подробная оценка всего его имущества, данная им самим; на третьей странице — государственный бюджет вместе с общим балансом Франции; на четвертой странице — различные более или менее полезные статистические сведения. Этот полис служит паспортом, удостоверением избирателю для участия в выборах, расчетной книжкой странствующего рабочего и т. д. Регистры этих полисов в свою очередь служат государству для составления четырех больших книг: большой книги населения, большой книги собственности, большой книги государственного долга и большой книги ипотечного долга, которые вместе содержат полную статистику всех источников доходов Франции.

Налог, таким образом, является скорее страховой премией, которую застрахованный платит, чтобы быть допущенным к пользованию следующими преимуществами: 1) правом на защиту со стороны общества, на бесплатное судопроизводство, на бесплатное отправление религиозных культов, на бесплатное обучение, возможность получения кредита под залог и пенсии от сберегательной кассы; 2) освобождением от военной службы в мирное время; 3) ограждением от нищеты; 4) возмещением убытков от пожара, наводнения, градобития, падежа скота, кораблекрушения.

Следует еще заметить, что г-н Жирарден хочет покрыть суммы, которые государство должно выплачивать застрахованным в возмещение убытков, за счет различных денежных штрафов и т. д., за счет доходов от национальных имуществ и сохраняемых регистрационных и таможенных платежей, а также за счет государственных монополий.

Налоговая реформа, это — конек всех радикальных буржуа, это — специфический элемент всех буржуазно-экономических реформ. Начиная с первых мещан средневековья и кончая современными английскими фритредерами, вся борьба вертится вокруг налогов.

Налоговая реформа имеет целью либо отмену старых, унаследованных по традиции налогов, мешающих развитию промышленности, и удешевление государственного управления, либо более равномерное распределение налогов. Буржуа тем настойчивее гонится за химерическим идеалом равного распределения налогов, чем более этот идеал на практике ускользает из его рук.

Отношения распределения, непосредственно покоящиеся на буржуазном производстве, — отношения между заработной платой и прибылью, прибылью и процентом, земельной рентой и прибылью, — могут быть изменены налогом в лучшем случае только во второстепенных пунктах, но никак не могут быть им поколеблены в своей основе. Все исследования и споры о налогах предполагают вечное существование этих буржуазных отношений. Даже уничтожение налогов могло бы только ускорить развитие буржуазной собственности и заложенных в ней противоречий.

Налоги могут ставить одни классы в привилегированное положение и особенно тяжело ложиться на плечи других классов, как это мы наблюдаем, например, при господстве финансовой аристократии. Они разоряют только стоящие между буржуазией и пролетариатом средние слои общества, положение которых не позволяет им свалить налоговое бремя на какой-нибудь другой класс.

С каждым новым налогом пролетариат оттесняется на ступеньку ниже; отмена же какого-нибудь старого налога повышает не заработную плату, а прибыль. Во время революции можно, увеличив до огромных размеров налог, использовать его как форму нападения на частную собственность, но и тогда он либо должен толкать дальше к новым революционным мероприятиям, либо в конце концов приведет к восстановлению старых буржуазных отношений.

Уменьшение налогов, их более справедливое распределение и т. д. — такова банальная буржуазная реформа. Отмена налогов — таков буржуазный социализм. Этот буржуазный социализм обращается главным образом к промышленным и торговым средним слоям и к крестьянам. Крупная буржуазия, которая уже теперь живет в своем наилучшем из миров, презирает, разумеется, утопию лучшего мира.

Г-н Жирарден отменяет налоги, превратив их в страховую премию. Члены общества путем выплаты определенного процента взаимно страхуют друг другу, свое имущество от пожара, засухи, градобития, банкротства — словом, от всевозможного риска, которые в наше время мешают буржуазии спокойно наслаждаться жизнью. Ежегодные взносы устанавливаются но только всеми страхующимися, но и определяются каждым отдельным индивидом, который сам оценивает свое имущество. Благодаря этому исчезают торговые и земледельческие кризисы, массовые потери и банкротства, все колебания и перемены в буржуазном существовании, принявшие эпидемический характер со времени зарождения современной промышленности, — исчезает вся поэтическая сторона буржуазного общества. Осуществляется всеобщая уверенность и всеобщее страхование {Игра слов: «Sicherheit» — «уверенность», «Versicherung» — «страхование». Ред.}. Гражданин получает от государства письменную гарантию в том, что он ни при каких обстоятельствах не может разориться. Все теневые стороны существующего строя устранены, все его светлые стороны сохраняются в полном блеске — одним словом, осуществлен порядок, «больше всего приближающийся к тому, как буржуа представляет себе царство божие на земле». Вместо власти — солидарность, вместо принуждения — свобода, вместо государства — административная комиссия, и вот найдено колумбово яйцо: математически точный взнос каждого