правительственных шпионов самого низкого пошиба.
Ваши покорные слуги
Ф. Энгельс, Ф. Фрейлиграт, К. Маркс, В. Вольф
Лондон, 28 октября 1852 г.
К. МАРКС
ЗАЯВЛЕНИЕ РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «MORNING ADVERTISER»
Прошу Вас принять мою искреннюю благодарность за ту великодушную поддержку, которую Вы оказали делу моих друзей, кёльнских подсудимых{20}. Предоставляя защитникам обвиняемых разоблачение целой серии бессовестных актов, совершенных агентами прусской полиции даже в ходе самого процесса, я хочу осведомить Вас о последней мошенническое проделке, к которой было прибегнуто для того, чтобы доказать наличие преступной связи между мной и кёльнскими подсудимыми. Согласно сообщению «Kolnische Zeituug» от 29 октября, г-н Штибер, полицейский советник, произвел на свет новый образчик своих документов — написанное якобы моей рукой смехотворное письмо, в котором я будто бы поручил одному моему мнимому агенту «подсунуть под двери известных демократов в Крефельде 50 экземпляров «Красного катехизиса», избрав для выполнения этого задания полуночный час 5 июня 1852 года».
В интересах моих друзей — обвиняемых, я заявляю настоящим:
1) что я не писал упомянутого письма;
2) что о его существовании я узнал только из «Kolnische Zeitung» от 29 сего месяца;
3) что я никогда не видел так называемого «Красного катехизиса»;
4) что я никогда не содействовал распространению в какой бы то ни было форме экземпляров «Красного».
Это заявление, сделанное мной также перед полицейским судьей на Марльборо-стрит и, таким образом, равносильное показанию под присягой, я направил по почте в Кёльн. Вы премного меня обяжете, поместив его на столбцах Вашей газеты, ибо это было бы наиболее действенным способом помешать прусской полиции перехватить этот документ.
Остаюсь, милостивый государь, Вашим покорным слугой
Д-р Карл Маркс
Лондон, 30 октября 1852 г., 28, Дин-стрит, Сохо
К. МАРКС
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Лондон, вторник, 2 ноября 1852 г.
Продолжим рассмотрение политических последствий, неизбежно вытекающих из теперешнего торгового и промышленного процветания.
Среди этой атмосферы всеобщего промышленного оживления, ускоренных торговых оборотов, равнодушия к политике парламентские партии, избавленные от всякого давления извне, в полном спокойствии завершают процесс своего разложения.
«Пилиты и расселиты испытывают в настоящий момент сильнейшее тяготение друг к другу. Пилиты, эти незаменимые «государственные деятели», которые не в состоянии сделать хоть что-нибудь собственными силами, стараются теперь быть включенными на правах родственников в правящие сферы. Стоит только взглянуть, например, как их орган «Morning Chronicle» расхваливает весьма посредственную речь лорда Джона Рассела в Перте!»
Так говорит «Morning Herald»[272], полуофициальный орган правительства.
Наоборот, возражает «Guardian»[273], достаточно только послушать, что говорил о пилитах министр торговли г-н Хенли на солодовенном заводе в Банбери в кругу своих друзей — сельских хозяев.
«Эта партия», — заявил г-н Хенли, — «имеет свои собственные принципы и сохраняет верность им. Вопрос о свободе торговли или о протекционизме был открытым вопросом и лишь покойный сэр Роберт Пиль превратил его в партийный вопрос».
Г-н Хенли, пишет «Guardian», с уважением отозвался о пилитах, утверждая, что «в настоящее время нет больше существенных препятствий к воссоединению великой консервативной партии». Именно так, восклицает «Guardian», оставим в стороне протекционизм и возродим консервативную партию!
Другими словами, «Guardian» предполагает, что пилиты готовы — поскольку вопрос о хлебных законах перестал быть предметом спора — вступить в реакционный союз с тори. A «Daily News» сообщает о переходе части пилитов в лагерь Дерби как об уже совершившемся факте. Однако в том же неблаговидном поступке подозревают и ряд вигов, и в этом нет ничего удивительного, принимая во внимание, что их аристократическое ядро состоит из клики карьеристов. Взять, например, лорда Далхузи. Этот милорд был министром при Пиле в либеральный период его правления. После падения Пиля Рассел предложил ему место в своем новом кабинете. Вместе с герцогом Ньюкаслом, лордом Сент-Джерменсом и другими членами бывшего правительства он поддерживал в верхней палате маневры вигов и был вознагражден за это освободившимся постом генерал-губернатора Индии, этим наиболее крупным выигрышем в олигархической лотерее. Он сумел извлечь из него величайшие материальные выгоды. Виги хвастались «беспримерной» жертвой, которую они принесли, отказав в этой столь желанной должности своим собственным непосредственным ставленникам. В настоящий момент приманкой, которую держат перед лордом Далхузи, является должность губернатора пяти портов — синекура, приносящая ежегодно тысячные доходы[274]. Достойный муж, как говорят, не слишком обременен состоянием, перешедшим по наследству, и считает своим патриотическим долгом уберечь эту должность от всяких неожиданностей, даже при министерстве Дерби.
В прессе либерального направления за текущую неделю можно найти десятки подобных эпизодов из chronique scandaleuse {скандальной хроники. Ред.}, анекдотических сообщений о переговорах того или иного вига относительно минимальной цены, за которую он готов продаться тори. Они свидетельствуют о глубокой коррупции, охватившей партию вигов; но по своему значению они отступают на задний план по сравнению с расколом между двумя главными лидерами этой партии — Расселом и Пальмерстоном. Уже некоторое время тому назад нам стали известны инциденты, связанные с последней избирательной борьбой; поддержка, которую лорд Пальмерстон оказал во время этой борьбы кандидатам министерского лагеря, выглядела весьма странно, по выражению самих же либеральных газет. Но вот теперь, в один прекрасный День, «Morning Post»[275], орган самого Пальмерстона, помещает передовую, в которой передает слухи, будто Пальмерстон намерен либо вступить в кабинет в качестве министра и
лидера палаты общин, либо же, в случае скорого падения министерства Дерби, составить новый кабинет из тех обломков старого, которые не будут чересчур «неприемлемыми». «Morning Post», находя эти слухи в целом весьма отрадными, вместе с тем заявляет, что говорит не от имени лорда Пальмерстона, а от своего собственного имени, в частном порядке. Однако Пальмерстон, несмотря на все настоятельные и даже назойливые требования вигской и либеральной печати, все же не считает нужным опровергнуть это порочащее его сообщение. Пилитская «Morning Chronicle» говорит об этих слухах в таком тоне, который ясно показывает, что идея подобного слияния не вызовет у Гладстона и К° никакого horror vacui{21}. «Daily News», газета манчестерской школы, предает гласности этот факт и с возмущением требует, чтобы предатели из среды вигов и пилитов открыто перешли на сторону Дерби. Мы видим, таким образом, что каждая из парламентских клик, сменявших до сих пор друг друга у государственного кормила, не питает доверия ни ко всем остальным кликам, ни к своим собственным членам, что все они обвиняют друг друга в дезертирстве, в коррупции, в соглашательстве и тем не менее все без исключения признают, что, если отбросить вопрос о хлебных законах, ничто не препятствует их объединению со сторонниками Дерби, кроме личной вражды и личного честолюбия. Они занимают по отношению к Дерби приблизительно такую же позицию, какую накануне 2 декабря прошлого года занимали по отношению к Бонапарту различные фракции партии порядка.
Легко понять, что оппозиция настроена довольно малодушно в ожидании предстоящей парламентской кампании.
Маленькому Джону Расселу был преподнесен в маленьком футляре диплом почетного гражданина города Перта, и после грандиозного обеда он произнес в ответ маленькую речь, наиболее важная часть которой состояла в следующем заявлении:
«Справедливость обязывает нас — в такой же мере, я полагаю, как подсказывает нам благоразумие — подождать, пока будут проведены мероприятия, благодаря которым интересы сельского хозяйства, колониальной деятельности и судоходства получат то удовлетворение, в котором им до сих пор несправедливо отказывали (смех); эти замечательные мероприятия призваны положить конец долгой борьбе».
Единственная ежедневная газета, которой еще располагает Рассел, «Globe» (вечерняя газета)[276], комментирует это следующим образом: «Всякая оппозиция подобно той, которая выступила в 1835 г. против сэра Р. Пиля, неизбежно должна потерпеть неудачу вследствие соперничества между различными либеральными лидерами». Таким образом, налицо полный отказ от попытки опрокинуть кабинет Дерби немедленно же после открытия сессии, путем дружного голосования объединенной оппозиции, и лорд Джон Рассел остается верен своей роли человека, который первый дает сигнал к отступлению. Относительно общих перспектив парламентской оппозиции ее вождь г-н Дж. Юм делает в письме в «Hull Advertiser» следующее признание:
«Мой опыт, касающийся ирландских депутатов, которые до сих пор заседали в палате общин, говорит о том, что это отнюдь не такого рода люди, которых можно направлять и удерживать на определенных позициях под влиянием того или иного лидера. Ирландские депутаты слишком экстравагантны, слишком горячи, слишком поглощены обидами и бедствиями Ирландии. До настоящего времени, насколько я знаю, не сделано ничего, что привело бы к объединению тех либералов, которые относятся с недоверием к действиям правительства Дерби. И когда я слышу пустые заявления предшественников лорда Дерби» (вигов) «и вижу, что они скорее выйдут из игры, чем станут отстаивать дело народа, призвав сторонников реформы присоединиться к ним, то я не могу питать большого доверия ко всему, что бы они ни предпринимали для объединения партий. Я боюсь, что, пожалуй, придется предоставить им пережевывать их старую жвачку, в то время как сторонники Дерби по-прежнему всячески злоупотребляют властью для того, чтобы обеспечить успех своему делу и доставить выгоды своим приверженцам. Подобное положение будет продолжаться еще долгое время, прежде чем возникнет какая-либо возможность для образования народной партии».
Джон Брайт, теперешний глава манчестерской школы, попытался, правда, в своей речи, произнесенной перед фабрикантами Белфаста на специальном обеде, при помощи лести ирландским депутатам загладить дурное впечатление от нападок на них Джозефа Юма. Однако во всех вопросах, касающихся парламентской дисциплины, авторитетным остается мнение «старого Джо».
Таким образом, парламентская оппозиция совершенно разуверилась в себе самой.
Да, старая парламентская оппозиция до такой степени изжила себя, что ее Нестор[277], Юм, на закате своей продолжительной карьеры публично заявляет ныне, что в палате общин не существует «народной партии», а то, что носило это имя, было попросту «иллюзией».
Итак, в лагере оппозиции царят всеобщее разложение, слабость и беспомощность.
К. МАРКС
ПОПЫТКИ СОЗДАТЬ НОВУЮ ОППОЗИЦИОННУЮ ПАРТИЮ[278]
Лондон, вторник, 9 ноября 1852 г.
По мере того как разлагаются господствовавшие до сих пор партии и стираются их отличительные признаки, естественно, все больше ощущается потребность в новой оппозиционной партии. Эта потребность выражается различным образом.
Инициативу в этом вопросе взял на себя, в своей уже упомянутой
