каждых 100 ф. ст. в этих бумагах:
1. Частичный обмен трехпроцентных бумаг на боны казначейства: каждые 100 ф. ст. в этих бумагах меняются на бону казначейства такого же достоинства, приносящую ежегодно в виде процентов 2 фунта 15 шилл. до 1864 г. и после этого до 1894 г. — 2 фунта 10 шиллингов. Если бы 21/2-процентные боны казначейства на всю сумму в 30000000 ф. ст. заменили собой трехпроцентные бумаги на сумму в 30000000 ф. ст., то получилась бы экономия, равная в течение первых десяти лет 75000 ф. ст., а позднее — 150000 ф. ст., всего же — 225000 фунтам стерлингов. Однако правительство было бы обязано по истечении сорока лет выплатить все 30000000 фунтов стерлингов. Этот проект ни в какой мере не ведет ни к ликвидации, ни к сколько-нибудь значительному сокращению государственного долга. Что значит экономия в 225000 ф. ст., когда ежегодный расход составляет 30000000 фунтов стерлингов?
2. Согласно второму предложению, держатели трехпроцентных бумаг за каждые 100 ф. ст. в этих бумагах могут получить 82 фунта 10 шилл. новыми 31/2-процентными бумагами, по которым до 5 января 1894 г. будут уплачиваться проценты в размере 3 фунтов 10 шилл. со 100 фунтов стерлингов. Результатом явилось бы то, что лица, согласившиеся принять 31/2-процентные бумаги, получали бы с каждых теперешних 100 ф. ст. вместо 3 фунтов 2 фунта 17 шилл. 9 пенсов дохода, то есть на 2 шилл. 3 пенса меньше. Если бы все 500000000 ф. ст. были обменены подобным образом, нация должна была бы выплачивать ежегодно вместо нынешних 15000000 ф. ст. только 14437500 ф. ст., что означало бы экономию в 562500 ф. ст. в год. Но ради этой экономии в 562500 ф. ст. парламент должен связать себе руки на целое полстолетие и гарантировать процент, превышающий 24/5, в такое неустойчивое время, когда крайне ненадежна любая процентная ставка! Однако Гладстон выиграл бы одно: по истечении сорока лет вместо трехпроцентных бумаг, ограждаемых в настоящее время правилом о двенадцатимесячном предупреждении, имелись бы 31/2-процентные бумаги, которые парламент мог бы выкупить по номинальной стоимости. Гладстон предлагает не устанавливать предельной суммы для выпуска этих 31/2-процентных бумаг.
3. Третье предложение состоит в следующем: вместо каждых 100 ф. ст. в трехпроцентных бумагах держатели получают 110 ф. ст. новыми 21/2-процентными бумагами, с уплатой процентов до 1894 года. Когда г-н Гладстон 6 апреля впервые внес свой проект в палату общин, он не ограничивал суммы подлежащих выпуску новых 21/2-процентных бумаг. Но когда г-н Дизраэли указал на то, что, сравнив это предложение с двумя другими, каждый разумный человек предпочтет обменять 100 ф. ст. в трехпроцентных бумагах на 110 ф. ст. в 21/2-процентных и что в результате обмена 500000000 ф. ст. трехпроцентными бумагами на новые бумаги нация, с одной стороны, сберегала бы 1250000 ф. ст. ежегодно, но зато, с другой стороны, государственный долг увеличился бы на 50000000 ф. ст., — г-н Гладстон на следующий день изменил свой проект и предложил ограничить выпуск новых 21/2-процентных бумаг 30000000 фунтов стерлингов. Из-за этого ограничения его предложение теряет почти всякое влияние на громадную сумму государственного долга; оно увеличивает ее лишь на 3000000 фунтов стерлингов.
Теперь вы знаете, что представляет собой «один из наиболее важных и грандиозных финансовых проектов, которые когда-либо вносились». Быть может, вообще нет большего надувательства, чем так называемые финансы. Простейшие операции, касающиеся бюджета и государственного долга, жрецы этой «тайной науки» облекают в непонятную терминологию, за которой скрываются обыденные уловки с выпуском бумаг различных наименований, обменом старых бумаг на новые, понижением процента и повышением номинальной величины основной суммы, повышением процента и уменьшением основной суммы, установлением премий, бонусов и привилегированных вкладов, введением различия между погашаемыми и непогашаемыми аннуитетами и искусственной градацией льгот по передаче различных бумаг. Вся эта отвратительная биржевая схоластика и невероятное нагромождение деталей совершенно сбивают с толку публику. В то же время каждая такая финансовая операция создает благоприятную возможность для усиления вредоносной и хищнической деятельности ростовщиков, которые алчно стремятся использовать эту возможность. Без сомнения, г-н Гладстон является мастером подобного рода финансовой алхимии, и его предложение не может быть лучше охарактеризовано, чем словами г-на Дизраэли:
«Мне кажется, что изобретательность и ум самых ловких казуистов никогда не смогли бы придумать более сложного и замысловатого механизма для получения столь ничтожных результатов. В сочинении Фомы Аквинского есть глава, в которой рассматривается вопрос, сколько ангелов могло бы танцевать на острие иглы. Это — одно из самых редкостных рассуждений, какое только мог породить человеческий гений, и я нахожу в предлагаемых резолюциях нечто общее с этим выдающимся творением ума».
Мы уже указывали, как вы помните, что конечной целью плана Гладстона было введение «нормальных» 21/2-процентных государственных ценных бумаг. И вот для достижения этой цели он намерен выпустить весьма ограниченное число этих 21/2-процентных бумаг и неограниченное число 31/2-процентных. Для осуществления ограниченного выпуска 21/2-процентных бумаг он понижает процентную ставку на 1/2 процента и увеличивает основную сумму посредством десятипроцентного бонуса. Для того чтобы избавиться от трудности, доставляемой законодательством о трехпроцентных бумагах, на основании которого эти бумаги ограждены двенадцатимесячным предупреждением, он предпочитает связать себя определенным законом на полвека вперед. Короче говоря, если он добьется своего, английский народ в течение полустолетия будет лишен каких-либо шансов освободиться от финансовых пут.
Всякий согласится, что если билль об отмене ограничений прав евреев был маленькой попыткой установления религиозной терпимости, что если билль о канадском резервном фонде был маленькой попыткой признания колониального самоуправления, а резолюция об образовании была маленькой попыткой обойти вопрос о народном образовании, то финансовый проект Гладстона является самой маленькой попыткой справиться с гигантским чудовищем, именуемым государственным долгом Великобритании.
К. МАРКС
ДОСТИЖЕНИЯ МИНИСТЕРСТВА[64]
Лондон, вторник, 12 апреля 1853 г.
Самое лучшее, по-видимому, что можно сказать в пользу коалиционного министерства, это то, что оно выражает бессилие власти в переходный момент, когда возможным является не реальное правительство, а лишь его видимость, когда старые партии сходят со сцены, а новые еще не консолидировались.
Каковы же достижения «правительства всех талантов» в течение первого квартала его деятельности? Два чтения билля об отмене ограничений прав евреев и три чтения билля о канадском церковном резервном фонде. Последний билль даст возможность канадскому законодательному органу распоряжаться некоторой частью доходов от продажи земель — доходов, которые прежде шли исключительно в пользу привилегированных англиканской и пресвитерианской церквей. Когда этот билль впервые был внесен в палату общин лордом Джоном Расселом, он состоял из трех статей. Третья статья предусматривала отмену закона, в силу которого за счет государственного консолидированного фонда следовало покрывать дефицит в те годы, когда сумма, вырученная от продажи канадских земель, не достигала 9285 фунтов стерлингов. Этот билль был принят во втором чтении, но когда он обсуждался в палате, заседавшей в качестве комитета[65] (18 марта), лорд Джон неожиданно предложил изъять им же внесенную третью статью. Следовательно, если бы канадский законодательный орган секуляризировал церковный резервный фонд, английскому народу пришлось бы ежегодно выплачивать из своего кармана около 10000 ф. ст. на содержание секты, находящейся от него на расстоянии нескольких тысяч миль. Радикальный министр сэр У. Молсуорт, который возражает против каких-либо субсидий духовенству, сам стал, по-видимому, приверженцем доктрины лорда Джона, согласно которой «британские колонии могут быть освобождены от такого бремени как государственная церковь только за счет английского народа в метрополии».
В течение первых трех месяцев деятельности министерства радикалы внесли три резолюции. Г-н Коллиер предложил упразднить церковные суды, г-н Уильямс предложил, чтобы налог на наследуемое имущество и пошлины, уплачиваемые при утверждении завещаний, были распространены также на недвижимое имущество, а г-н Юм предложил отменить все «чисто покровительственные» пошлины. Министерство, само собой разумеется, воспротивилось этим «радикальным» реформам. Однако коалиционное министерство противится им совершенно иным способом, чем это делают тори. Последние твердо заявили о своем решении сопротивляться «посягательствам демократии». Коалиционное же министерство фактически делает то же самое, но делает это под предлогом необходимости более тщательной подготовки реформ. Оно живет реформами, подобно тому как другие министерства жили злоупотреблениями. Делая вид, что оно ревностно занимается реформами, оно фактически придумало совершенную систему для их оттягивания: то «желательно дождаться результатов предстоящего расследования», то «только что назначена комиссия и ничего нельзя сделать до получения ее заключения», то «правительство как раз занято рассмотрением этого вопроса» и надеется, что его напряженная умственная работа не будет прервана, то «вопрос заслуживает внимания палаты и будет обсуждаться, когда представится подходящий случай», «надлежащее время еще не наступило», «недалеко уже то время, когда будет необходимо кое-что сделать». Частичные мероприятия должны быть отсрочены для того, чтобы реорганизовать всю систему, либо же вся система должна быть сохранена для того, чтобы провести частичные мероприятия. «Политика воздержания», провозглашенная в восточном вопросе, является также и внутренней политикой министерства.
Когда лорд Джон Рассел впервые огласил программу коалиционного министерства и она произвела всеобщее замешательство, его сторонники воскликнули: «Мы должны иметь что-то такое, что вызывало- бы энтузиазм. Пусть речь будет идти о народном образовании. Наш Рассел вынашивает поразительный план организации народного образования. Вы еще услышите об этом».
Теперь мы об этом услышали. 4 апреля Рассел охарактеризовал в общих чертах проектируемую им реформу образования.
Ее основные моменты заключаются в предоставлении муниципальным советам права взимать местный налог для поддержания существующих школ, которым вменяется в обязанность преподавание догматов англиканской церкви. Что же касается университетов, этих баловней государственной церкви, этих главных противников всякой реформы, то лорд Джон надеется, «что университеты сами реформируют себя». Хорошо известны злоупотребления благотворительными фондами, предназначенными для учебных заведений. О размерах этих фондов можно составить себе представление по следующим данным:
«Имеется 24 ежегодно пополняемых благотворительных фонда размером от 2000 до 3000 ф. ст., 10 — размером от 3000 до 4000 ф. ст., 4 — размером от 4000 до 5000 ф. ст., 2 — размером от 5000 до 6000 ф. ст., 3 — размером от 8000 до 9000 ф. ст. и по одному размером в 10000 ф. ст., 15000 ф. ст., 20000 ф. ст., 25000 ф. ст., 30000 ф. ст. и 35000 фунтов стерлингов».
Не требуется особой проницательности для того, чтобы догадаться, почему олигархи, живущие за счет злоупотреблений этими фондами, проявляют весьма большую осторожность в обращении с ними. Рассел предлагает:
