лжелибералов и тори-филантропов будут разоблачены, и их последняя ставка на легковерие народа будет бита. Если же парламент согласится принять и обсудить это предложение, тогда бурный поток вырвется на простор и его уже нельзя будет задержать временными уступками. При Вашем близком знакомстве с английской политической жизнью, Вы ведь должны знать, что у нашей аристократии и плутократии нет ни энергии, ни сил для того, чтобы оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление народному движению. Правящие круги представляют собой лишь беспорядочную мешанину выродившихся партийных клик, наспех сплотившихся, как сплачивается у насоса перессорившаяся судовая команда, когда нужно спасать давшее течь судно. Они совершенно бессильны, и если они даже и выплеснут в демократический океан несколько капель воды из трюма, это ни в малейшей мере не успокоит его разбушевавшиеся волны. Таковы, мой друг, благоприятные возможности, которые я вижу в данный момент, таковы силы, с помощью которых они будут, я надеюсь, использованы, и такова первая ближайшая, цель, на которую эти силы будут направлены. О результатах первой демонстрации я напишу Вам особо.
Преданный. Вам
Эрнест Джонс».
Едва ли нужно пространно доказывать, что нет ровно никаких оснований рассчитывать на рассмотрение парламентом проектируемой чартистской петиции. Каким бы иллюзиям ни предавались раньше на этот счет, они должны теперь рассеяться пред лицом того факта, что парламент только что отверг большинством в 60 голосов предложение г-на Беркли о тайном голосовании, поддержанное гг. Филлимором, Кобденом, Брайтом, сэром Робертом Пилем и другими. Так поступил тот самый парламент, который изо всех сил протестовал против запугивания и подкупов, применявшихся при его собственном избрании, и на целые месяцы забрасывал серьезные дела, предпочитая заниматься опустошением собственных рядов путем расследований злоупотреблений во время выборов. Единственное средство, которое до сих пор находилось у непорочного Джонни {Иронический намек на Джона, Рассела. Ред.} против подкупов, запугивания и взяточничества, заключалось в лишении избирательных прав или, чаще всего, в уменьшении избирательных округов. И не подлежит сомнению, что если бы ему удалось свести эти округа к таким же небольшим размерам, как он сам, то это дало бы возможность английской олигархии получать голоса в свою пользу без хлопот и без расходов на их покупку. Резолюция г-на Беркли была отвергнута объединенными голосами тори и вигов, потому что на карту оказался поставленным их общий интерес: сохранение их местного влияния на зависимых арендаторов, мелких лавочников и прочих подопечных землевладельца… «Кто вносит арендную плату, должен отдавать вместе с ней и свой голоса — таков древний принцип достославной английской конституции.
В прошлую субботу «Press»[127] — новый еженедельник, покровительствуемый г-ном Дизраэли, сделал достоянием английской публики следующее любопытное разоблачение:
«В начале весны барон Бруннов сообщил лорду Кларендону содержание требования, которое русский император собирался предъявить Порте; барон заявил при этом, что цель его сообщения, состоит в том, чтобы выяснить отношение Англии к этому вопросу. Лорд Кларендон не сделал никаких возражений и ни в малейшей степени не осудил предполагаемый куре. Московитский дипломат сообщил своему императору, что Англия не расположена отнестись неблагосклонно к его намерению относительно Золотого Рога».
В ответ на это тяжелое обвинение, выдвинутое г-ном Дизраэли, вчера в «Times» была опубликована тщательно продуманная официальная статья, исходящая от министерства иностранных дел, которая, однако, на мой взгляд, скорее усугубляет, чем опровергает это обвинение. «Times» утверждает, что ранней весной, до прибытия князя Меншикова в Константинополь, барон Бруннов жаловался лорду Джону Расселу на отмену Портой привилегий, предоставленных греко-православному духовенству согласно договору, и лорд Джон Рассел, считая, что этот вопрос касается только святых мест, согласился с планами царя. Но «Times» вынужден, в то же время признать, что после прибытия князя Меншикова в Константинополь и замены лорда Джона Рассела лордом Кларендоном на посту министра иностранных дел барон Бруннов предоставил лорду Кларендону новую информацию, «имевшую целью разъяснить смысл полученных им инструкций и некоторых выражений, употребленных в верительной грамоте, которую князь Ментиков вручил от имени русского императора султану». При этом «Times» тут же признает, что «лорд Кларендон согласился с требованиями, о которых сообщил ему барон Бруннов». Очевидно, в этой второй информации содержалось нечто большее, чем было сообщено лорду Джону Расселу. Таким образом, заявлением, опубликованным в «Times», вопрос отнюдь не исчерпывается. Одно из двух: либо выяснится, что барон Бруннов — дипломатический плут, либо же, что лорды Кларендон и Абердин — предатели. Поживем — увидим.
Быть может, ваших читателей заинтересует следующий, касающийся восточного вопроса документ, который был недавно опубликован одной лондонской газетой. Это — прокламация, изданная проживающим сейчас в Лондоне князем Армении и распространенная среди армянского населения в Турции:
«Лев, милостью божьей верховный князь Армении и пр., к турецким армянам:
Возлюбленные братья и верные соотечественники! Мы выражаем свою волю и пламенное желание, чтобы вы защищали до последней капли крови вашу страну и султана против северного тирана. Помните, братья, что в Турции не существует кнутов, что турки не рвут вам ноздрей и не секут ваших жен ни тайно, ни всенародно. Под властью султана процветает человечность, под властью северного тирана — нет ничего, кроме зверских жестокостей. Поэтому поручите себя предначертаниям божьим и отважно сражайтесь за свободу вашей страны и за вашего нынешнего владыку. Сносите свои дома для постройки баррикад; если у вас нет оружия, ломайте свою домашнюю утварь и защищайтесь ею. Да поведет вас господь по пути к славе. Мое единственное счастье — сражаться в ваших рядах против угнетателя вашей страны и вашей веры. Молю бога, чтобы он склонил сердце султана к одобрению моего призыва, ибо под его владычеством сохраняется чистота нашей религии, в то время как под властью северного тирана наша религия будет извращена. Помните, наконец, братья, что в жилах писавшего это воззвание течет кровь двадцати королей, кровь героев Лузиньянов, защитников нашей веры. И мы взываем к вам: защитим же чистоту нашей религии до последней капли крови».
13-го сего месяца лорд Стэнли сделал заявление в палате общин, что при втором чтении билля об Индии (оно состоится 23-го сего месяца) он внесет следующую резолюцию:
«По мнению палаты, необходима дальнейшая информация, чтобы дать возможность парламенту принять плодотворные законодательные меры к установлению постоянного управления Индией. В настоящей же завершающей стадии парламентской сессии было бы нецелесообразно принимать какие-либо меры, которые только нарушили бы существующее положение, но все равно не могли бы рассматриваться как окончательное урегулирование вопроса».
Однако в апреле 1854 г. срок действия хартии Ост-Индской компании истекает, и, следовательно, что-нибудь в том или ином направлении нужно предпринять. Правительство хотело бы издать постоянный закон, иными словами продлить действие хартии еще на двадцать лет. Манчестерская школа хотела бы отсрочить принятие каких бы то ни было законодательных мер, продлив действие хартии самое большее на год. Правительство заявило, что издание постоянного закона необходимо для «блага» Индии. Манчестерцы возразили, что. это невозможно за отсутствием информации. «Благо» Индии и недостаток информации — два одинаково лживых предлога. Правящая олигархия желала еще до того, как соберется реформированная палата, обеспечить за счет Индии свое собственное «благо» на двадцать лет вперед. Манчестерцы не желали бы вообще принятия каких-либо законодательных актов до реформы существующего парламента, в котором они не имеют шансов провести свою точку зрения. И вот коалиционный кабинет устами сэра Чарлза Вуда, в противоречии с его собственными прежними заявлениями, но в полном соответствии с его обычной манерой обходить трудности, внес нечто вроде законопроекта. В то же время он не решился предложить возобновление хартии на какой-либо определенный срок, а выступил с таким «решением» вопроса, распутать которое он предоставил парламенту, если только последний захотел бы заняться этим делом. Если бы предложения правительства были приняты, это означало бы не возобновление, а лишь временное продление существования Ост-Индской компании. Во всех остальных отношениях правительственный проект лишь по видимости меняет порядок управления Индией; единственное серьезное изменение, которое он вносит, заключается в добавлении нескольких новых губернаторов, хотя долголетним опытом доказано, что в тех областях Ост-Индии, которые управляются просто комиссарами [commissioners], положение намного лучше, чем там, где население удостоилось иметь губернаторов и советы при них с их дорогостоящей роскошью. Изобретенный вигами способ облегчать участь разоренных стран путем обременения их новыми синекурами для обнищавших аристократов напоминает нам эпизод периода прежнего правительства Рассела, когда виги, пораженные вдруг той духовной нищетой, в которой живут индусы и мусульмане на Востоке, решили прийти им на помощь путем отправки в Индию нескольких новых епископов, в то время как тори, находясь у власти, всегда считали, что достаточно и одного. Как только это решение было принято, тогдашний вигский председатель Контрольного совета, сэр Джон Хобхауз, тотчас же обнаружил, что у него есть родственник, удивительно подходящий для епископского сана. Этот родственник и был немедленно назначен на одну из новых кафедр. «В случаях, — замечает один английский писатель, — когда обувь оказывается как раз впору, поистине бывает затруднительно сказать, башмак ли создан для ноги или нога для башмака». Точно так же и в отношении изобретения сэра Чарлза Вуда было бы очень трудно сказать, созданы ли новые губернаторы для индийских провинций или индийские провинции для новых губернаторов.
Как бы то ни было, коалиционный кабинет думал, что он удовлетворил все требования, оставив за парламентом право в любое время изменить внесенный законопроект. К несчастью, лорд Стэнли, тори, выступил с резолюцией, которая, когда она была оглашена, вызвала громкое одобрение «радикальной» оппозиции. Однако резолюция лорда Стэнли страдает внутренними противоречиями. С одной стороны, Стэнли отклоняет правительственный проект потому, что палата требует дальнейшей информации для издания постоянного закона. С другой стороны, он отклоняет его потому, что этот проект предлагает не постоянный закон, а лишь изменение существующего положения, не претендующее на окончательное урегулирование вопроса. Консерваторы, конечно, против билля, потому что билль вообще предусматривает какие-то изменения. Радикалы против него, потому что он в действительности ровно ничего не меняет. В нынешние коалиционные времена лорд Стэнли нашел формулу, объединяющую противоположные точки зрения против позиции правительства в этом вопросе. Коалиционное министерство симулирует добродетельное негодование по поводу подобной тактики, и его орган «Chronicle» восклицает:
«Как партийное выступление, предложенная резолюция об отсрочке является в высшей степени раскольнической и позорной… Она внесена только потому, что некоторые сторонники правительства дали обязательство отмежеваться в этом частном вопросе от тех, с кем они обычно действуют заодно».
