этом мы лишены возможности более тщательно следить за симптомами назревающей в Англии гражданской войны, особенно в силу того, что лондонская пресса умышленно закрывает глаза на эти крупнейшие факты, отвлекая в то же время внимание своих читателей описаниями таких пустяков, как банкет, данный г-ном Тайтесом Солтом, одним из фабричных князей Йоркшира, по случаю открытия его дворца-фабрики, на котором по-королевски угощались не только местные аристократы, но и его рабочие. «Благоденствие, здоровье и счастье рабочего класса» — вот тост, который он предложил, как об этом рассказывает своим читателям столичная пресса. Но она не рассказывает о том, что несколькими днями позднее его ткачи, вырабатывающие полушерстяные ткани, получили извещение о новом снижении их заработной платы с 2 шилл. 3 пенсов до 2 шилл. 1 пенни. «Если это означает здоровье или благоденствие для ткачей», — пишет одна из его жертв в «People’s Paper», — «то, по крайней мере, я лично не желаю их».
Вы, может быть, читали в «Times», что некая г-жа Мак-Доннел из Нойдарта в Гленгарри, по примеру герцогини Сатерленд, предприняла «очистку» своих имений, чтобы заменить людей овцами. Газета «People’s Paper», уведомленная об этом местным корреспондентом, дает следующее красочное описание этой мальтузианской операции:
«Во владениях этой леди жило известное число бедняков-арендаторов; многие из них не были в состоянии платить арендную плату, за некоторыми, как нам говорили, числились значительные недоимки. Поэтому леди приказала им всем убираться вон, и им пришлось искать убежище в пещерах и лесах, где они с тех пор обитают или, вернее, умирают, в то время как лошади г-жи Мак-Доннел нежатся в теплых удобных помещениях. Она в то же время предложила изгнанным арендаторам оплатить их проезд в Канаду, — стоимость проезда ниже благотворительных взносов на бедных, — и разрешила им продать их «небольшое имущество», хотя у них нет никакого имущества для продажи, кроме одежды, которую они носят, сломанных столов да ревматических кошек. Наконец, она простила им старые недоимки, которые она все равно не могла получить. Это называется «благородная щедрость»».
Подобные выселения, по-видимому, опять начинают практиковаться в горной Шотландии. Так, по крайней мере, сообщает нам сэр Чарлз Форбс, шотландский землевладелец, писавший в «Times», что
«овцеводство становится в настоящее время настолько доходным, что наши английские овцеводы во всякое время найдут выгодным разводить овец и оплачивать выселение тех, кто стоит им поперек пути».
Написано К. Марксом 7 октября 1853 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3904, 21 октября 1853 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
К. МАРКС
ТУРЕЦКИЙ МАНИФЕСТ. — ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ФРАНЦИИ[337]
Лондон, вторник, 18 октября 1853 г.
Турецкий манифест, который был 1 октября направлен четырем великим державам в качестве документа, оправдывающего объявление султаном войны царю, стоит во всех отношениях выше той огромной массы официальных документов, которыми Европа наводнена с мая 1853 года.
В нем говорится, что султан не давал никакого повода для распри. Для нее не оставалось и предлога после того, как был разрешен вопрос о святых местах. Со стороны России имело место нарушение всех договоров, Турция же, со своей стороны, исчерпала все средства примирения. По мнению самих держав, султан не должен был подписываться под нотой князя Меншикова. Как же можно было после этого ожидать, что он одобрит Венскую ноту, которая в общем почти не отличается от ноты Меншикова? Пояснительное послание венского совещания ничего не могло изменить в положении дел. Если Россия неправильно истолковала даже ясные и определенные параграфы Кайнарджийского договора, то можно ли идти на риск и «дать ей в руки параграфы двусмысленные и туманные, предоставляющие ей серьезный предлог для претензий на религиозный протекторат?» Кроме того, предложенные султаном изменения вполне оправдываются опубликованными позже пояснениями Нессельроде. Оккупация Дунайских княжеств сама по себе создавала casus belli {повод к войне. Ред.}, и Порта решила теперь признать ее за casus belli. От князя Горчакова потребовали поэтому эвакуации Дунайских провинций. В случае, если по истечении пятнадцати дней после получения упомянутого предупреждения он даст отрицательный ответ, Омер-паша должен будет начать военные действия, русские представители должны будут оставить пределы Оттоманской империи, и торговые отношения между обеими странами должны прекратиться. Однако русские торговые суда не будут задержаны, а лишь получат приказ покинуть турецкие гавани. Проливы останутся открытыми для прохода торговых судов дружественных держав.
Такова суть манифеста султана.
Турецкий ультиматум был сообщен князю Горчакову 9-го этого месяца. Срок для эвакуации княжеств истекает, таким образом, 25-го. Угрозу начать военные действия все же нельзя понимать в буквальном смысле слова, так как Омер-паша, конечно, не оставит своих сильных позиций, чтобы напасть на русских.
Во вчерашнем номере газеты «Morning Herald» подтверждаются мои высказывания относительно движения русской армии в западном направлении и тайного соглашения с Австрией, о котором это движение свидетельствует.
Верная старой азиатской системе обмана и мелких уловок, Россия снова пользуется легковерием западного мира и распространяет слух, будто царь «уже было послал в самом срочном порядке в Вену курьера с заявлением, что он охотно и полностью принимает все условия, предложенные державами-посредниками», как вдруг, к несчастью, «узнал об объявлении войны со стороны Порты». Тогда, естественно, божественный владыка русских взял назад все уступки, которые он когда-либо раньше сделал, и воскликнул: «Теперь ничего не остается, кроме войны не на жизнь, а на смерть» (guerre a l’outrance). Таким образом, выходит, что царя вынудил вступить в войну султан.
Австрийский интернунций г-н фон Брук запросил будто бы Порту, думает ли она предложить политическим эмигрантам образовать иностранный легион. Решид-паша ответил, что, несмотря на предложения, которые непрестанно делаются Порте, он не принял еще никакого решения, но в случае, если Турция будет покинута ее союзниками, она сочтет себя вполне вправе применить для своей защиты все средства и привлечь на службу политических эмигрантов, которые рассеяны по разным странам Европы.
В «Constitutionnel» мы читаем:
«Мы имеем основание полагать, что в настоящий момент в Париже и Лондоне уже получены официальные обращения Высокой Порты о помощи со стороны Франции и Англии».
В газетах сообщается, что австрийский император {Франц-Иосиф I. Ред.} сократил свою армию почти на 100000 человек. Однако истине соответствует только то, что такое количество людей уволено в отпуск, но в любой момент они могут быть снова вызваны в армию. На этот шаг толкнули венский кабинет, с одной стороны, финансовые затруднения, а с другой — надежда таким образом заполучить кредиторов.
Нижеследующая выдержка из лондонского коммерческого бюллетеня относительно хлебной торговли Франции представляется нам интересной для читателей:
«На основании того, что можно было извлечь из весьма обширной корреспонденции для установления действительного положения вещей, мы полагаем, что средний урожай пшеницы во Франции будет на одну треть ниже, причем он будет различным в разных местностях и наиболее неудовлетворительным на юге страны. Правда, газеты, находящиеся под влиянием правительства, пытаются убедить публику, что дело обстоит иначе, но проводимые самим правительством мероприятия достаточно противоречат подобным заверениям печати. Правительство сначала смягчило в пользу Англии действие навигационных актов, а потом окончательно их отменило. Далее, правительство предусмотрело снижение пошлин, размер которых регулировался скользящей шкалой; теперь оно установило минимальные ставки (независимо от деления на районы с различными таможенными ставками, существующего во Франции) и открыло порты для иностранных судов, освободив эти суда от уплаты тоннажного сбора. После этого оно предоставило свободу плавания по всем рекам и каналам иностранным судам с хлебными грузами и рекомендовало железнодорожным компаниям перевозить продовольственные грузы по пониженным тарифам. Оно открыло свободный доступ в Алжир и разрешило алжирским судам любого тоннажа плавание в пределы Франции; оно запретило экспорт картофеля и овощей и не остановилось перед произвольным вмешательством в отношения между продавцами и покупателями на многих рынках. Все это очевидно говорит за то, что либо урожай неудовлетворителен, либо принимаемые меры предосторожности совершенно излишни. Французская торговля в последнее время переживает состояние беспокойства. Дело не в том, что торговцы во всей империи испытывают сомнения в отношении результатов сбора урожая, а в том, что ошибочный шаг, предпринятый правительством, установившим твердые цены на хлеб, внес такое смятение в их среду, что они опасаются заключать сделки. Известно, что как только появился соответствующий декрет, во все стороны полетели телеграммы об аннулировании сделок на хлеб. Невозможно предсказать, какое влияние в конечном счете окажет это мероприятие правительства на цены. Средний валовой сбор пшеницы во Франции, по предварительной оценке, составит 80 млн. гектолитров (около 28 млн. квартеров). Самый высокий валовой сбор за последние 25 лет был в 1847 г. и равнялся 97 млн. гектолитров, а наименьший — в 1830 г. и равнялся 52 млн. гектолитров. Производство пшеницы особенно выросло за последние годы и по своему росту значительно превзошло рост населения, и все же запасы зерна в настоящее время целиком израсходованы, а это является доказательством того, что население питается значительно лучше и живет в лучших условиях, чем оно жило раньше.
Следующая таблица показывает прирост населения и увеличение производства пшеницы за последние 25 лет.
Увеличение потребления в соответствии с ростом населения сделает последствия плохого урожая еще более тяжелыми, так как на складах отсутствуют старые запасы зерна, которые можно было бы использовать, и, разумеется, отсутствуют также и запасы импортного зерна».
О зловещих намерениях правящих классов Англии в отношении Турции можно заключить из проповедей гг. Брайта и Кобдена в Эдинбурге, из речей Гладстона в Манчестере и из намеков, сделанных несколькими газетами о том, что в случае русско-турецкой войны лорд Абердин будет замещен лордом Пальмерстоном, этим рыцарственным противником России.
Сообщения о расследованиях положения в тюрьмах не сходят в настоящее время со страниц прессы. Из того, что уже раскрыто, явствует, что существующий тюремный режим в Бирмингеме предусматривает применение ошейников и пытки приковыванием к стене, в Лестершире — железных скоб, а в Гэмпшире — менее утонченной пытки голодом. И «это называется страна свободы!»
В одной из предыдущих статей я сообщал, что так называемый мир, заключенный с Бирмой, представляет собой лишь перемирие и что новые приобретения явятся неисчерпаемым источником новых осложнений для британских завоевателей. Последняя сухопутная почта действительно сообщает, что военная партия в Бирме усилилась, что
