этом районе должна иметь место относительная пассивность.
Как бы то ни было, в данном случае невыполнимым является главное условие этой операций.
Прекрасным историческим примером подобного маневра может служить сражение при Йене[354]. Наполеону удалось внезапно обрушить основную массу своих сил на левый фланг пруссаков и в течение восьми часов внести такое расстройство в их ряды, что прусская армия оказалась отрезанной от своих путей отхода, была уничтожена и с этого момента исчезла как таковая с лица земли. Но это произошло на участке площадью в двадцать квадратных миль и в течение двадцати часов, Здесь же мы имеем территорию длиною в двести миль и шириною в пятьдесят, на которой нет дорог, и поэтому каждое передвижение войск требует соответственна большего времени. Наступление, внезапность, сила и стремительность которого обеспечили Наполеону полный успех при Йене, здесь, после нескольких усилий, с неизбежностью должно буквально захлебнуться. Все это станет еще яснее, если взглянуть на карту, От Калафата туркам нужно идти на Крайову. Здесь их путь преграждает первая из рек, которые, стекая с Трансильванских Альп к Дунаю, пересекают Валахию с севера на тог и образуют столько же оборонительных рубежей, подлежащих форсированию наступающей армией. В этом отношении местность в точности напоминает Ломбардию, и две реки, о которых здесь идет речь, — Шил и Алюта — можно сравнить с Минчо и Адидже, на военное значение которых так часто обращалось внимание.
Если предположить, что турки форсируют Шил, что, возможно, им и удалось уже сделать, то первое серьезное сопротивление они встретят на Алюте, у Слатины. Алюта по своей ширине и глубине представляет собой куда более внушительное препятствие; кроме того, русские, проявив некоторую подвижность, могут сосредоточить там армию, способную не только отразить все атаки турок, но и немедленно развить успех. И действительно, у Крайовы победа русских, — если только это не очень крупная победа, — не имела бы большого значения, потому что турки в результате трех переходов форсированным маршем смогли бы достичь Калафата и Дуная и таким образом избежать преследования. У Слатины же поражение турок не только оказалось бы более решительным, поскольку туда стянуто больше русских войск, но и к тому же у русских после него было бы пять — шесть дней для преследования; а всякий знает, что плоды победы пожинаются не на поле сражения, а во время преследования, которое может довести потерпевшую поражение армию до состояния полного развала. Поэтому если Горчаков пожелает оказать сопротивление на Алюте, Омер-паше едва ли удастся когда-либо перейти эту реку: даже при наиболее благоприятных для турок шансах Омер-паша не в состоянии стянуть к ее берегам более 25000 человек, в то время как Горчаков без труда может своевременно сосредоточить там 35000. Что же касается фланговых атак турок с южного берега Дуная, то они должны носить довольно безобидный характер, если только наступающие не располагают огромным количеством понтонов и других материалов, которые редко можно встретить у турок. Но даже если предположить, что турки форсируют Алюту и даже перейдут Арджеш, — другую крупную реку, протекающую еще восточное, — кому может прийти в голову, что Омер-паша окажется в состоянии взять русские укрепления у Бухареста и после решительного сражения обратить в бегство армию, которая несомненно будет превосходить почти на одну треть те силы, какие он сможет ей противопоставить?
Итак, если в этой войне русские будут хоть в какой-то мере придерживаться военных правил, поражение Омер-паши представляется несомненным; однако если война будет вестись не по военным, а по дипломатическим правилам, результат может оказаться иным.
Добровольный отход русских с важной в военном отношении позиции у Калафата после того как туда было послано столько войск, чтобы создать угрозу Сербии; беспрепятственный переход Омер-паши через Дунай; сравнительная свобода и большая медлительность его передвижений в Малой Валахии (область к западу от Алюты); пустячный, поскольку мы в состоянии об этом судить, характер атак, произведенных турками во всех других пунктах; наконец, стратегическая порочность наступления от Видина, которую Омер-паша, по всеобщему твердому убеждению, не мог не видеть, — все эти факты как будто дают известное основание для вывода, к которому пришли некоторые компетентные лица, но который нам кажется довольно далеким от истины. Сводится он к тому, что между командующими враждебных сторон имеется якобы секретное соглашение, в силу которого русские должны уступить Малую Валахию туркам. По словам сторонников этой версии, Алюта является очень удобным естественным барьером, через который обе армии могут созерцать друг друга в течение всей долгой зимы, пока дипломаты будут снова заниматься поисками выхода из создавшегося положения. Пойдя на такую уступку, русские дескать не только продемонстрировали бы свое великодушие и миролюбие, но приобрели бы своего рода правовое основание для занятия узурпированной территории, поскольку совместная оккупация Дунайских княжеств русскими и турками вполне отвечает духу существующих договоров. Проявив такую видимость великодушия в Европе, русские избежали бы действительных опасностей в Азии, где их положение, по-видимому, сейчас хуже, чем когда-либо, а главное — они были бы достаточно сильны, чтобы в любую минуту прогнать турок с предоставленной им на левом берегу Дуная полосы земли. Любопытный, но отнюдь не исчерпывающий аргумент в пользу этой теории можно усмотреть в том факте, что ее открыто излагают венские газеты, пользующиеся доверием двора. Ближайшие дни покажут, правилен ли этот взгляд или же следует ожидать настоящей серьезной войны. Мы оказались бы обманутыми в своих ожиданиях, если бы дело приняло иной оборот.
В Азии, как начинает выясняться, обе стороны намного слабее, чем предполагалось. По сообщениям «Journal de Constantinople» у турок на 9 октября был в Эрзеруме десятитысячный резерв; в Батуме — 4000 регулярных и 20000 иррегулярных войск, по-видимому, предназначенных для образования действующей армии; в Баязете на персидской границе — 3000 человек; в Карсе и Ардагане — двух важнейших (после Батума) пунктах на русской границе — авангарды, насчитывающие в общей сложности 16000 человек. Эти силы должны были быть пополнены в течение нескольких дней свежими войсками из Сирии в количестве 10–12 тысяч. Все эти цифры значительно скромнее тех, что сообщались нам раньше: 65000 вместо 100000! Но с другой стороны, если верить сообщениям, полученным через Константинополь, главный перевал через Кавказский хребет, соединяющий Тифлис и Грузию с Россией, находится в руках горцев; под натиском Шамиля русские отошли и оказались почти в девяти милях от Тифлиса, а генерал Воронцов, командующий войсками в Грузии, заявил, что в случае войны с Турцией он не сможет удержать эту область, если не получит подкрепления в 50000 человек. О достоверности этих сообщений мы судить не можем, но поспешная отправка морем подкреплений в Джеркум-Кале, Редут-Кале и другие пункты на черноморском побережье Закавказья показывает, что звезда русских здесь светит не очень ярко. Сведения о численности этих пополнений разноречивы; сначала утверждали, что послано 24000 человек, но где русские взяли суда для перевозки такой армии? Теперь выясняется, что туда послана 13-я дивизия — первая дивизия из 5-го корпуса (генерала Лидерса); это составляет 14000 человек, что более чем вероятно. Что же касается версии, будто черноморские казаки в количестве 24000 (это, по-видимому, излюбленное число у русских) обошли по суше западную оконечность Кавказа и успешно добрались до Редут-Кале, не встретив сопротивления на этой скалистой и узкой полоске берега, то чем больше мы в нее вдумываемся, тем менее правдоподобной она нам представляется. У черноморских казаков по горло дел с охраной линии Кубани и Терека, а чтобы такое количество конницы, не имея никакой поддержки и не подвергаясь никакому нападению, прошло среди враждебного населения дефиле в сто пятьдесят миль, где горсти людей было бы достаточно, чтобы остановить колонну или рассечь ее на две части, — о таких вещах можно услышать только в России, где по сей день утверждают, будто Массена был разбит Суворовым при Цюрихе[355].
Вот где, следовательно, наиболее благоприятный район для действия турок. Стремительные атаки сосредоточенными силами регулярных войск на единственной магистрали, ведущей в Тифлис, — вдоль побережья, если турки в состоянии выдержать морской бой, а если они на это не способны, то во внутренних областях, в районе Карса или Ардагана, — и одновременно неустанные, энергичные, внезапные действия иррегулярных частей, сообразно присущему им способу ведения войны, — все это очень скоро поставило бы Воронцова в безвыходное положение, позволило бы установить связь с Шамилем и обеспечило бы всеобщее восстание всего Кавказа. Но здесь, еще более чем на Дунае, нужны смелость, быстрота и согласованность действий. Будущее покажет, обладает ли турецкое командование в этом районе всеми этими качествами.
Написано Ф. Энгельсом около 8 ноября 1853 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3934, 25 ноября 1853 г. в качестве передовой
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
На русском языке публикуется впервые
Ф. ЭНГЕЛЬС
ПОРАЖЕНИЯ РУССКИХ[356]
Мы тщательно изучили доставленные «Канадой» европейские газеты, с тем чтобы собрать какие только возможно сведения о военных действиях, имевших место между турками и русскими в Валахии, и теперь можем добавить некоторые важные факты к тем, которые были доставлены «Вашингтоном» и прокомментированы нами в прошлую пятницу. Нам было известно, что произошло несколько сражений, но и теперь мы знаем очень мало подробностей о них. Имеющиеся в нашем распоряжении сведения по-прежнему отрывочны, противоречивы и скудны, и так, вероятно, будет продолжаться, пока мы не получим официальные донесения турецких генералов. Однако нам ясно, по крайней мере, следующее: действиями турецких войск руководили в достаточной мере умело, и они сражались с неизменным воодушевлением, оправдывающим похвалы их горячих почитателей, — похвалы, которые более спокойные и объективные наблюдатели в своей массе считали следствием преувеличений. Отсюда и всеобщее удивление. Все были готовы получить блестящее подтверждение способностей Омер-паши как полководца, но достоинства его армии недооцениваются западными журналистами и государственными деятелями. Она, правда, укомплектована турками, но это уже совсем не те солдаты, которых Дибич обратил в бегство в 1829 году. Они наносили поражения русским, несмотря на неблагоприятные условия и значительный численный перевес последних.
Можно ожидать, что это явится лишь предзнаменованием и началом гораздо более решительных побед.
Сейчас мы впервые узнали, что Военный совет в Константинополе сосредоточил в Софии армию примерно в 25000 человек, которая должна была, в случае необходимости, действовать в Сербии. Как это ни странно, но об этих войсках и их
