Скачать:TXTPDF
Полное собрание сочинений в семи томах. Том 1. Стихотворения
„корогод“, квинтэссенция деревенского духа. Г.Клюев тоже не скажет «теперь», а „теперича“, и вместо «душистый» непременно „духмяный“, „духмянистый“, чтобы читателю ажно в самый нос шибануло (у г. Есенина — „духовитый“). Оба щеголяют «народными» словами, как военный писарь «заграничными», и обоих можно рекомендовать любознательным людям для упражнения в переводах с «народного» на русский. <…> Есенин <…> до того опростился и омужичился, что решительно не в состоянии словечко в простоте сказать: „синь сосет глаза“, „лижут сумерки золото солнца“, „в пряже солнечных дней время выткало нить“, и даже смиренная полевая кашка носит „ризу“» («Журнал журналов», Пг., 1916, № 10, февраль, с. 6). Обильное цитирование стихотворения «Гой ты, Русь, моя родная…» ясно показывает, где именно критик усмотрел «невыносимое националистическое ухарство».

Контрастность, диаметральная противоположность оценок этого стихотворения не уменьшались и не сглаживались все последующие годы жизни поэта. Если в 1918 году И.А.Оксенов так комментировал последнюю строфу стихотворения: «У кого раскрыт слух к таинственным, родным голосам природы, и глаза умеют смотреть и видеть, а главное — сердце умеет чуять и разгадывать — тот не променяет своей радостной веры, уже обретенного исполнения самых неясных желаний души — на призрачное блаженство „вечных символов“» (журн. «Записки Передвижного общедоступного театра», Пг., 1918, вып. 15, декабрь, с. 7), если Н.М.Тарабукин опять-таки прежде всего об этом же четверостишии писал: «Это не патриотизм, ибо патриотизммировоззрение. Это — просто деревенская любовь. Не размышление, а эмоция. <…> Напрасно было бы искать в поэзии Есенина философского мировоззрения, тем более выражения классовой идеологии крестьянства. Он по существу не крестьянский, а деревенский поэт» (журн. «Горн», М., 1923, № 8, с. 224–225), если А.К.Воронский считал эти же строки доказательством того, что «место любимой у поэта занимают Русь, родина, родной край, нивы, рощи, деревенские хаты» (Кр. новь, 1924, № 1, январь-февраль, с. 271), то совсем иное усматривал в этих строфах Г.Лелевич: «Прочный, сложившийся веками уклад старой деревенской жизни, сытое довольство зажиточного слоя крестьян, самодовольство хозяйчика, наблюдающего мир сквозь двери своей клети, — вот что чувствовалось в певучих строках первых есенинских стихов» (журн. «Октябрь», М., 1924, № 3, сентябрь-октябрь, с. 180).

«Я пастух, мои палаты…» (с. 52). — Еж. ж., 1915, № 8, август, с. 4; Р16; Р18; Рус. (корр. отт. Тел.); Р21; И22; Грж.; ОРиР; Б. сит.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф неизвестен. Датируется по помете в наб. экз. 1914 г. Стихотворение, видимо, входило в число тех, что были привезены Есениным в Петроград в его первый приезд в марте 1915 г.: оно было передано автором в Еж. ж., либо когда он в первый раз пришел в редакцию 12 марта 1915 г., либо в канун отъезда из Петрограда 27 апреля, поскольку следующая партия стихотворений была прислана Есениным из КонС.А. Тинова и поступила в редакцию лишь 1 сентября 1915 г.

«Сторона ль моя, сторонка…» (с. 54). — Н. прил., 1915, № 12, декабрь, стб. 613; Р16; Р18; Рус. (корр. отт. Тел.); Р21; Грж. В Н. прил. — открывает цикл «Русь», куда вошли также «Тебе одной плету венок…» и «Занеслися залетною пташкой…»

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф неизвестен. Датируется по помете в наб. экз. 1914 г.

«Сохнет стаявшая глина…» (с. 55). — Зн. бор., 1918, 4 мая, № 39; журн. «Вестник Воронежского округа путей сообщения», 1919, № 8/9, март, с. 7; журн. «Москва», 1919, № 3, с. 6; Рус. (корр. отт. Тел. с пометами автора); Р21; Грж.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Беловой автограф — РГАЛИ, без даты, выполнен по старой орфографии. Стихотворение датируется по помете в наб. экз. 1914 г.

Кто-то в солнечной сермяге на осленке рыжем едет. — Евангельское предание о входе Господнем в Иерусалим. Отмечается в последнее воскресенье перед Пасхой (Вербное воскресенье).

Осаннавозглас, которым встречал народ входившего в Иерусалим Иисуса Христа. Этот еврейский молитвенный возглас означает: «Спаси, сохрани, помоги, помилуй, Боже!»

«Чую радуницу Божью…» (с. 56). — Р16; Р18; Рус. (корр. отт. Тел.); Р21; Грж.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Беловой автограф — РГАЛИ, без даты, с дарственной надписью Ю.И.Юркуну, исходя из этого может быть отнесен предположительно к октябрю-ноябрю 1915 г. — времени начала их знакомства. Стихотворение датируется по помете в наб. экз. 1914 г.

Радуница, или радонец, радунец, радовница, радованица — весенний обрядовый праздник, день поминовения усопших. Точно фиксированного дня не имел, чаще всего — понедельник или вторник послепасхальной (Фоминой) недели. По этому празднику и вся неделя именовалась Радуницкой неделей или Радуницей. Она вмещала много обрядов, в том числе восходящих к язычеству. Первый день недели именовался Красной горкой — это первый весенний праздник, на котором с песнями (в иных местах — хороводными) закликали, или зазывали весну. В этот день начинались игры: «в горелки», «сеять просо», «плести плетень» и т. д. В некоторых местностях на Красную горку женихи и невесты ходили на кладбище просить совета и благословения у предков на брачный союз. Во вторник отмечалась собственно радуница, когда сходились на кладбище поминать усопших, катали на могилах красные яйца и справляли тризну. Празднества на этой неделе объединялись циклами особых радуницких песен. Характерно, что другой проектировавшийся в том же 1915 году сборник Есенин предполагал озаглавить «Авсень». (Авсень — тоже народный обрядовый праздник с песнями, гаданиями, щедрованьем, но зимний.) Этот контекст церковно-народного месяцеслова, целенаправленно введенный поэтом, позволяет глубже понять смысл правки первой строки, когда автор «волю Божью» рукописной редакции («Знаю, чую волю Божью…») заменяет на «радуницу» («Чую радуницу Божью…»), и полнее оценить заключение П.Н.Сакулина, основывавшегося не только на стихах поэта, но и на беседах с ним, который назвал это стихотворение «самоопределением» Есенина (журн. «Вестник Европы», Пг., 1916, № 5, май, с. 206).

Богородицын покров — церковный праздник, установленный в память о явлении в 910 г. в одном из конС.А. Тинопольских храмов Богородицы, распростершей над молящимися свой омофор (покров, род шарфа). В знамении видели заступничество Богородицы, как бы охранившей, загородившей свой народ от врагов и напастей. Один из наиболее чтимых на Руси праздников, отмечается 1 (14) октября.

«По дороге идут богомолки…» (с. 58). — ГЖ, 1915, № 17, 22 апреля, с. 13; Р16; Р18; Рус. (корр. отт. Тел.); Р21; Грж.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Беловой автограф — ГЛМ, без даты, принадлежал секретарю редакции ГЖ Л.В.Берману, который упоминает стихотворение в статье «Мушка на щеке» (ГЖ, 1915, № 26, 24 июня). Учитывая обстоятельства знакомства Есенина с ним, можно считать, что автограф выполнен не позднее марта 1915 г. Сохранился также сделанный в 1925 г. И.И.Есениным и просмотренный автором список стихотворения (ГЛМ; см. о нем с. 395–396 наст. тома). Стихотворение датируется по наб. экз., где помечено 1914 г.

«Край ты мой заброшенный…» (с. 60). — Р16; газ. «Известия ВЦИК», М., 1918, 22 августа, № 180 (Лит. прил. № 1) Р18; Рус. (корр. отт. Тел.); Р21; И22; Грж.; ОРиР; Б. сит.; И25.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф — РГАЛИ, С.А. Торской датой 1914. Автограф по старой орфографии, по ряду палеографических признаков (почерк, бумага, чернила и др.) — парный к автографу стихотворения «Гаснут красные крылья заката…» (см. т. 4). На автографах — авторская пагинация: 1 (на рукописи «Край ты мой заброшенный…»), 5 и 6 (на двух листах второго автографа). Судя по этим пометам, автографы входили в рукопись неизвестного сборника Есенина. Стихотворение датируется по автографу и наб. экз., где оно также помечено 1914 г.

Отрицательно оценил стихотворение Н.Юрский, рецензируя «Лит. приложение» к «Известиям ВЦИК» (журн. «Вестник путей сообщения», М., 1918, № 14/15, с. 37), а П.С.Коган усмотрел в нем доказательство любви Есенина к «убогой Руси с ее однообразной природой» (Кр. новь, 1922, № 3, май, с. 255). К.В.Мочульский приводил стихотворение как пример реализации одного из наиболее характерных для Есенина метафорических рядов: «…быстрыми, всегда неожиданными переходами из одной плоскости образа в другую, — из религии в быт и из быта в религию, поэт пытается снять разделяющую их грань: русский пейзаж становится храмом, убогий и унылый крестьянский быт — богослужением в нем. Подмена живописи иконописью, растворение крестьянского быта в «литургии» определяют собой всю систему образов. Контуры Христова Лика слагаются из линий полей, оврагов, лесов: рисунок, данный Блоком в «Стихах о России», бережно сохраняется Есениным. Он только разрабатывает детали, подчеркивает неуловимые штрихи, нагромождает параллели. Его пейзаж слишком вырисован, перегружен, натуралистичен. Тождествоприрода России — богородицын покров“ распространяется на все мелочи. Поэт считает себя обязанным каждую березу, каждую поросшую мхом кочку интерпретировать мистически. Приемы чисто словесные: кропотливо записывается „земной“ вид: деревня, гумно, поле, но он весьсквозной: через метафоры просвечивает небо». Приведя, как пример, третью строфу стихотворения, критик продолжает: «Здесь грузный реализм описания заслоняет еще заключенное в нем священнодействие. „Риза“ и „окропил“ смутно на него намекают. В других стихах эта «литургичность» природы выявляется полнее». Далее приведены примеры из таких стихотворений, как «Запели тесаные дроги…», «О товарищах веселых…», «Алый мрак в небесной черни…», «Покраснела рябина…», «Я пастух, мои палаты…» и др. «Впрочем, мистика Есенина дальше словесного эффекта не идет, — завершает критик. — В его «образности» — нарочитость не искупается пафосом веры. «Церковность» вмещает слишком уж много и ей не доверяешь» (газ. «Звено», Париж, 1923, 3 сентября, № 31).

«Заглушила засуха засевки…» (с. 62). — Журн. «Летопись», Пг., 1916, № 2, февраль, с. 4; Г18; Р18; Рус. (корр. отт. Тел. и вырезка из Р18); Р21; Грж.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф неизвестен. Датируется по наб. экз., где помечено 1914 г.

Отрицательно оценивая в целом «Голубень», Д.Н.Семеновский тем не менее выделил это стихотворение. Он отметил, что в сборнике «есть строчки почти прекрасные», и подчеркнул в заключение, что «хороши три стихотворения» — данное, а также «За темной прядью перелесиц…» и «Лисица» (газ. «Рабочий край», Иваново-Вознесенск, 1918, 28 июля, № 110). Рецензия вклеена в тетрадь, где Есенин собирал статьи о своем творчестве (ГЛМ), в 1919 г. он беседовал о рецензии с ее автором (см. Восп., 1, 161).

«Спаси, Господи, люди твоя…» — начальные слова молитвы за отечество.

Быльница — от «былинка», трава.

Еланка (елань) — прогалина, полянка.

«Черная, потом пропахшая выть!..» (с. 64). — Бирж. вед., 1915, 11 октября, № 15141; Р16; Р18; Рус. (корр. отт. Тел.); Р21; И22; Грж.; ОРиР; Б. сит.; И25.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф — ГЛМ, по свидетельству С.А. Толстой-Есениной принадлежал М.П.Мурашеву, был отнесен ею к 1916 г. Стихотворение датируется по наб.

Скачать:TXTPDF

„корогод“, квинтэссенция деревенского духа. Г.Клюев тоже не скажет «теперь», а „теперича“, и вместо «душистый» непременно „духмяный“, „духмянистый“, чтобы читателю ажно в самый нос шибануло (у г. Есенина — „духовитый“). Оба