Г. А. БЕНИСЛАВСКОЙ*
17 или 18 февраля 1925 г. Батум
Я озлоблен почему нет ответа Батум не пишите уезжаю Персию* адрес Баку Есенин.
Бениславской Г. А., 21 февраля 1925
Г. А. БЕНИСЛАВСКОЙ*
21 февраля 1925 г. Тифлис
Персия прогорела.* Все Москве: Лившиц, Чагин.* Шлите немедленно на дорогу. Я Тифлисе,* нужно к среде.* Везу много поэм.
На бланке: Срочная. Москва Брюсовский дом 2 Правды кв. 27
Бениславской
Бениславской Г. А., 26 февраля 1925
Г. А. БЕНИСЛАВСКОЙ*
26 февраля 1925 г. Баку
Выходите воскресенье встречать несите шубу и денег Сергей.
Чагину П. И., Между 3 и 7 марта 1925
П. И. ЧАГИНУ*
Между 3 и 7 марта 1925 г. Москва
Дорогой Петр Иванович! Я на тебя в обиде, что не застал тебя здесь в Москве. Ведь я же давал тебе телеграмму* «поедем вместе». Как живешь, друг? Я очень рад, что возвратился козырем в Москву. Мне дьявольски было трудно в моем летнем пальто при неожиданной батумской погоде.
Когда я приехал в Москву, ты в этот день уезжал. Черт возьми, ведь я бы на вокзал приехал. Приехал я в воскр<есенье>,* а ты уехал в понедельн<ик>.* Сочти с книгой. Если ничего не причитается — не надо,* но вышли деньги мне за поэму, которую тебе посылаю — «Анна Снегина», и за два ст<ихотворения> «Персидские мотивы».* Рассчитывай, как знаешь. Тебе видней по твоим финансам, и помни, что я тебе друг и много верю в оценке.
«Анна Снегина» через два месяца выйдет в 3 № «Кр<асной> нови». Печатай скорей. Вещь для меня оч<ень> выигрышная, и через два-три месяца ты увидишь ее на рынке отдельной книгой.*
Привет жене и всем друзьям твоим, которые, окружая тебя, так ласкаво встрели* меня в Баку.
Данилову передай:* Вардин ссыпался,* и я намереваюсь передать его рукописи в Госиздат.* Крепко жму твои руки. Поцелуй Гелии Николавне. Твой Сергей. Москва, Брюсовский, 2, д. «Правды», кв. 27, Есенин.
Вержбицкому Н. К., 6 марта 1925
Н. К. ВЕРЖБИЦКОМУ*
6 марта 1925 г. Москва
Дорогая дадя Коля!*
Вот я и в Москве.* Как доехал — черт знает как. Купили билеты, Федя* взял их в карман и остался. Вещи его я привез, сдал брату, а самого не вижу. Проехать в первый раз помогло имя.
Душа моя! Я буду здесь недолго. Переведу себе* деньги в банк, чтоб не заниматься разыскиваниями, и приеду на Кавказ.*
О твоих делах вот что: всех поднял на ноги. Для библ<иотеки> у Кольцова не подойдет по коммерч<еским> соображ<ениям>, а в самом журнале пойдет.* Как и что, выясню после. С «Прожектором» тоже говорил.* Там устроит Казин.
Ну и вот… Всё как было. Перегорело, перебесилось и всё осталось на своем месте, только прибавляется одним редактором больше в лице пишущего эти строки.*
Тебе от этого не хуже, а мне… Сделаю просто альманахом,* ибо торчать здесь не намерен.
На днях покупаю сестрам квартиру.*
Дела мои великолепны, но чувствую, что надо бежать, чтоб еще сделать что-нибудь.
Старик! Ведь годы бегут, а по заповеди так: 20 дней пиши, а 10 дней кахетинскому. Здесь же пойдут на это все 30.
Сегодня Галя не пускает меня ни на улицу, ни к телефону.
Вчера была домашняя пирушка. Пильняк, Воронский, Ионов, Флеровский, Берзина, Наседкин, я и сестра.* Нарезались в доску. Больше всего, конечно, мы с Ионовым.* Он куда-то убежал, а меня поймали. Я очень беспокоился, но сегодня он позвонил и сказал, что едет в Ленинград. Дня через три вернется.* Он предлагает мне журнал издавать у него, но я решил здесь, все равно возиться буду не я, а Наседкин.* Мне, старик, жалко время. Я ему верю и могу подписывать свое имя, не присутствуя.
Воронский в «Кр<асной> нови».* Поэма моя идет там.* Потом вот что: Наседкин ред<актор> журн<ала> «Город и деревня». Присылай, что имеешь, на Галю.* Он что-то прихлыстывает за Катькой и не прочь сделаться зятем, но сестру трудно уломать.*
Галя милая по-прежнему большой друг и большая заботница.
Книги моей* здесь нет. Скажи Вирапу, что он с распространением хреновину загибает. Потом пусть пришлет 150 руб., о которых мы с ним говорили.* Это принцип.
Ну как «Заря»? Передай Мише большой привет и любовь.* Очень он и очень хороший, умный и при уме добрый. Вардин должен уехать в Баку на место Чагина, но заболел дипломатической болезнью. Был у меня, и очень грустный.*
Позвоночник ему таки сломали. «На посту» прогорело в пух и прах.* Пильняк спокойный* уезжает в Париж. Я думаю на 2 месяца съездить тоже, но не знаю, пустят или не пустят.* Жорж не в Казани, а в Костроме. Всё бросил и печатает роман и повесть в «Нов<ом> мир<е>».* Присылай туда. Я сказал. Ред<акторы> свои.* Дядя* и Гладков.
Ну вот и всё. Напишу обстоятельно с результатами после.*
Обними Зосю* и поцелуй ей руку. У меня самые светлые воспоминания о ней.
Жоржику скажи, что я ем хлеб «чорний, чорний», такой, какого в Тифлисе нет.* Вчера приехала моя мать, я в семье, счастлив до дьявола. Одно плохо, никуда не пускают. Но по их соображениям… может быть, и лучше. Нужно держать марку остепенившегося.*
Целую тебя, старик, а Жоржику скажи, пусть он мне напишет.* Я сказал сестре и Гале, чтоб они телеграфом выслали ему 5 руб. Потом я куплю и вышлю ему тот пистолет, о котором он мечтает.*
Твой Сергей Есенин. 6. III. 25.
На конверте: Заказное
Тифлис
Ходжорская 15. Н. Вержбицкому
Москва Брюсовский 2 кв. 27
С. Есенин
Табидзе Т. Ю., 20 марта 1925
Т. Ю. ТАБИДЗЕ*
20 марта 1925 г. Москва
Милый друг Тициан! Вот я и в Москве. Обрадован страшно, что вижу своих друзей, и вспоминаю и рассказываю им о Тифлисе. Похождения наши здесь уже известны вплоть до того, как мы варили кепи Паоло в хаши.*
Грузия меня очаровала. Как только выпью накопившийся для меня воздух в Москве и Питере — тут же качу обратно к Вам, увидеть и обнять Вас. В эту весну в Тифлисе, вероятно, будет целый съезд москвичей. Собирается Качалов, Пильняк, Толстая и Вс. Иванов. Бабель приедет раньше. Уложите его в доску. Парень он очень хороший и сто?ит гостеприимства. Спроси Паоло, какое нужно мне купить ружье по кабанам. Пусть напишет №.*
Передай привет всем моим добрым друзьям — Паоло, Робакидзе, Леонидзе и Гаприндашвили. Поцелуй руку твоей жене и дочке* и, если не трудно, черкни пару слов.
Брюсовский, д. 2, корпус «Правды» А, кв. 27, С. Есенину. 20/III. 25.
Бениславской Г. А., 21 марта 1925
Г. А. БЕНИСЛАВСКОЙ*
21 марта 1925 г. Москва
Милая Галя! Вы мне близки как друг. Но я Вас нисколько не люблю как женщину.*
С. Есенин. 21/III. 25.
Эрлиху В. И., 24 марта 1925
В. И. ЭРЛИХУ*
24 марта 1925 г. Москва
Милый Вова! Вот я снова в Москве и снова собираюсь в 20-х числах обязательно уехать.* Хотелось бы тебя, родной, увидеть, обнять и поговорить о многом. Я еду в Тифлис, буду редактировать лит<ературное> прилож<ение>.*
Три — к носу. Ежели через 7-10 дней я не приеду к тебе, приезжай сам. Привет Сене и всем, кто не продал шпаги наших клятв и обещаний.* Любящий тебя С. Есенин. 24/III 25
Москва.
Накорякову Н. Н., 27 марта 1925
Н. Н. НАКОРЯКОВУ*
27 марта 1925 г. Москва
Тов. Накоряков!
Я уезжаю на Кавказ,* возможно, надолго. Дело с альманахом «Поляне» представляю себе так: сейчас набирается материал, но первый ударный № издается в начале сентября. За это время набирается попутно* материал и для 2-го номера. Полагаю, что в этом году больше двух №№ издать не удастся.*
Необходимым же условием начала работы считаю немедленную оплату принятого и процензуренного материала. Быть может, было бы лучше на редакцию сразу перевести тысячи две рублей. Кроме того, для ведения редакционных дел альманаха необходимо закрепить одного человека с соответствующей оплатой по должности заведующего редакцией и секретаря альманаха.*
На эту работу редакционной коллегией представляется тов. Наседкин,* с которым я буду поддерживать связь с Кавказа.
Редколлегия окончательно сконструирована в таком виде: Вс. Иванов, Пав. Радимов и я. Список ближайших сотрудников будет представлен Вс. Ивановым или Наседкиным.
Уезжая, надеюсь, что Вы окажете всемерное содействие несомненно большому и культурному делу.* С приветом С. Есенин.
27/III.25.
Бениславской Г. А., до 8 апреля 1925
Г. А. БЕНИСЛАВСКОЙ*
До 8 апреля 1925 г. Баку
Позвоните Бабелю, чтоб он заехал в Баку.* Я буду ждать. Здесь ему будут очень рады. Есенин.
На бланке: Москва, Брюсовский, 2 корпус Правды, кв. 27, Бениславской.
Бениславской Г. А., 8 апреля 1925
Г. А. БЕНИСЛАВСКОЙ*
8 апреля 1925 г. Баку
Милая Галя, я в Баку. Знаю, что письмо к Вам придет через 6–7 дней. Не писал, потому что болен.* Был курьез. Нас ограбили бандиты (при Вардине). Жаль и не жаль, но я спал и деньги некоторые (которые Вы мне дали), и пальто исчезли навсегда. Хорошо, что я хоть в брюках остался.
Когда я очутился без пальто, я очень и очень простудился. Сейчас у меня вроде воспаления надкостницы. Боль ужасная. Вчера ходил к лучшему врачу здесь, но он, осмотрев меня, сказал, что легкие в порядке, но горло с жабой* и нужно идти к другому врачу, этажом выше. Внимание ко мне здесь очень большое. Чагин меня встретил как брата. Живу у него. Отношение изумительное.
Только вот в чем дело: Серебровский купил бумагу и не выплатил денег редакции (по-видимому, за объявления Азнефти). Здесь денег нет. Будут потом. Поэтому, как получите это письмо, присылайте немедленно 200.* Для Вас у меня уже есть стихи.
Главное в том, что я должен лететь в Тегеран.* Аппараты хорошие. За паспорт нужно платить, за аэроплан тоже.
Дорогая, я далеко от Вас, и убедить Вас мне трудней (пишу, а зубы болят до дьявола — нервы). Прошу Вас не относиться ко мне, как это было в Батуме,* а Катьку (пошлите к ебеной матери). Вырастет большая, поймет.
Поймите и Вы, что я еду учиться. Я хочу проехать даже в Шираз и, думаю, проеду обязательно. Там ведь родились все лучшие персидские лирики.* И недаром мусульмане говорят: если он не поёт, значит, он не из Шушу, если он не пишет, значит, он не из Шираза. Дорогая, получив это письмо, шлите 200. Позвоните Толстой, что я ее помню.* Шурку просто поцелуйте. Она знает, что она делает.
Катька ни на кого не похожа.
У меня ведь была сестра (умершая) Ольга,* лучше их в 1000 раз,* но походит на Шурку. Они ее не знают, не знают и не знают.
Галя, больше я Вам не напишу. Разговор будет после внимания.*.. Целую руки. Жив и здоров.
С. Есенин. 8/IV.25.
Вержбицкому Н. К. и др., до 12 апреля 1925
Н.
