Скорее всего, критика Б. Садовского (направленная прежде всего по адресу не названного им Есенина) была связана с впечатлением от заключительного номера вечера — «прибасок, канавушек, веленок и страданий (под ливенку)» (из афиши — Хроника, 1, 77). Спустя почти двадцать лет П. Карпов так описал этот номер в своих беллетризованных воспоминаниях:
«… из-за кулис выгружается с трехрядкой-ливенкой через плечо Есенин. Городецкий, махнув на все рукой, бежит без оглядки с эстрады. Есенин, подойдя к рампе, пробует лады ливенки.
— Вот как у нас на деревне запузыривают! — бросает он в толпу зрителей. — С кандебобером! Слухайте!
Зал затихает, ждет. Гармонист заиграл…
Но что это была за игра! Сережа раздувал трехаршинные меха, опоясывал себя ими от плеч до пят, пыхтел, урчал… А до настоящих ладов не мог добраться. Гармонь выгромыхивала односложный хриплый мотив — грр-мрр-брр… Тырмана, тырмана, тырмана я., Шать, пили, гармонь моя., подвывал гармонист.
Пот катился у него по лицу градом. Зал стонал от смеха и грохота. Публика корчилась в коликах. <…>
Невозмутимый Блок, сидящий в первом ряду, безнадежно упрашивал гармониста Есенина:
— Отдохните! Почитайте лучше стихи!
А Лариса Рейснер, наоборот, неистово хлопала в ладоши, кричала, смеясь:
— Продолжайте… в том же духе!
Духу у Есенина-Леля больше не хватило. И все же, когда из артистической выскочил вдруг опять Городецкий и в панике потащил гармониста Сережу с эстрады — Есенин еще упирался, доказывал, что не всю „охапку частушек“ израсходовал. Есть еще порох в пороховницах!
— Хватит до самого рассвета!..» (Карпов П., «Пламень: Роман; Русский ковчег: Кн. стихотворений; Из глубины: Отр. воспоминаний / Подгот. текста, сост., вступ. статья, коммент. С. С. Куняева», М., 1991, с. 326–327).
…тел. 619-11. — Возможно, номер петроградского телефона квартиры С. Городецкого.
Книжку мою захватите…— Ранее (Есенин 6 (1980), с. 267) высказывалось предположение, что речь идет о рукописи есенинского сборника «Радуница». Документальных подтверждений этой гипотезе до сих пор не найдено.
…Ваш милый братец…— О родном брате адресата А. Н. Ершове, художнике-дилетанте и литераторе, и его роли в литературно-артистическом салоне сестры «Золотая гроздь» Н. Я. Серпинская вспоминала, что тот встречал каждого из приглашенных «в венке из виноградных лоз на голове, с позолоченной чарой вина» (цит. по: Лица-7, с. 20). Судя по следующей фразе, Есенин познакомился с ним на квартире Л. Н. Столицы.
Поклонитесь всему Вашему милому дому. — Н. Я. Серпинская так описывает интерьер и характер вечеров «Золотой грозди»: «Длинные столы с деревянными, выточенными в псевдорусском кустарном стиле спинками широких скамей, убранство столов с такими же чарками и солонками <…>. Большая чарка, обходя весь стол, сопровождалась застольной „здравицей“ <…>. На каждом приборе лежали приветственные стихи, соответствующие какой-нибудь характерной черте присутствующего гостя. Вели себя все <…> весело, непринужденно, разговорчиво. <…> Здесь все считали себя людьми одного круга, веселились и показывали таланты без задней мысли о конкуренции» (цит. по: Лица-7, с. 20–21). Есенин бывал в «Золотой грозди», что подтверждается свидетельством одного из нередких посетителей салона Л. Столицы Д. Семёновского (см. об этом наст. изд., т. 4, с. 458).
Сережа <Городецкий> уходит добровольцем на позиции. — Это намерение Городецкого тогда не осуществилось. См. также коммент. к п. 58.
А мы по приезде Вашем поговорим о концертах. — Из этих слов явствует, что Л. Столица (в неизвестном ныне письме?) сообщила Есенину о своем скором приезде в Петроград. При этой встрече Есенин, скорее всего, и предполагал обсудить с ней возможность ее участия в вечерах народной поэзии, которые уже в нояб. — дек. 1915 г. стали практиковаться им и Клюевым как в рамках деятельности общества «Страда» (окончательно сменившего «Красу» в нояб. 1915 г.), так и самостоятельно.
Не угощайте никогда коньяком — на него у меня положено проклятье. — Еще одна деталь, показывающая, что Есенин посещал вечера «Золотой грозди». Ср.: «Скажу по чести — пития бывали зверские, а продолжались они до утра — в столовой, в гостиной, в зале. <…> Бывали и пения хором, и пляски. <…> Перебывала же на „Золотой грозди“, кажется, вся литературная, художественная и театральная Москва…» (В. Ф. Ходасевич; газ. «Возрождение», Париж, 1934, 15 марта, № 3207).
54. Н. В. Рыковскому. Вторая половина ноября — декабрь 1915 г. (с. 76). — Журн. «Нева», Л., 1970, № 10, окт., с. 200 (публ. А. П. Ломана и И. А. Ломан, с неточностями; дата — «дек. 1915 г.»).
Печатается по автографу (РГБ, ф. Н. В. Рыковского).
Датируется по содержанию: между 7 и 20 дек. написано письмо Есенина Иванову-Разумнику (п. 55), где упоминается книга Есенина «Радуница» как выходящая «на днях» (наст. том, с. 77); в комментируемом письме поэт упоминает о «своей книге» в неопределенно будущем времени. Кроме того, известно, что запродажная на «Радуницу» была дана Есениным издателю М. В. Аверьянову 16 нояб. 1915 г. (Письма, 56; наст. изд., т. 7, кн. 2).
Г-н Рыковский! Дружески пожимаю Вам руку…— Есенин обращается к адресату как к секретарю московского журнала «Заря».
…шлю свои стихи. — В журн. «Заря», издававшемся товариществом И. Д. Сытина, было опубликовано стихотворение Есенина «Руси» («Тебе одной плету венок..» — 1916, № 4, 24 янв.; цензурное разрешение от 20 янв.). На № 12 (27 марта 1916) выпуск журнала был приостановлен. Возможно, кроме напечатанного в «Заре» стихотворения Есенина в данном письме были и другие его стихи; какие именно — неизвестно.
…Вы забыли ~ напоминающего пастуха на стенеуЛюбови Никитичны. — Автором рисунка, который Есенин, очевидно, видел в квартире Л. Столицы, был А. Н. Ершов (сообщено А. А. Кедой). Теперешнее местонахождение рисунка неизвестно.
…достал для Вас «Ярь»…— т. е. одно из изданий книги С. Городецкого «Ярь: Стихи лирич. и лиро-эпич.» (СПб., 1907 или СПб., 1910).
…и перешлет со своей книгой…— Скорее всего, речь идет о «Радунице», выхода в свет которой Есенин ожидал со второй половины нояб. 1915 г. (см. об этом в текстологическом коммент.).
…по тому адресу, который Вы мне дали…— Возможно, по домашнему адресу Н. Рыковского: Москва, Дегтярный пер., 5 («Вся Москва на 1915 г.», III-й отд., с. 425).
…в Лит<ературно>-худ<ожественном> кр<ужке>. — Как отмечено в уставе этой организации, «Московский литературно-художественный кружок имеет основной целью способствовать развитию литературы и изящных искусств и ближайшей целью: а) общение литераторов и художников; б) исполнение совокупными силами членов кружка и приглашенных лиц различных сценических произведений, концертов, публичных чтений и т. п.; в) устройство художественных выставок, вечеров и собраний» («Московский литературно-художественный кружок. Устав», М., 1914, с. 3). В эту организацию, выпускавшую также «Известия Московского литературно-художественного кружка», входило 300 действительных членов, а также почетные члены и члены-соревнователи. В период, о котором идет речь, кружок возглавлял В. Я. Брюсов. На каком из мероприятий кружка был Есенин и когда именно (вероятно, в сент. 1915 г.?), не установлено.
Передайте Л. Н. привет…— Н. Рыковский в то время, по-видимому, регулярно встречался с Л. Столицей, в т. ч. и по издательским делам: его книга стихов «Черное кружево» и роман в стихах Л. Столицы «Елена Деева» вышли в одном и том же частном издательстве «Виноградье» (М., 1916).
…мне оченно досталось за то, что Л. Н. уехала, не повидавшись с Городецким. — Пока единственное свидетельство того, что Л. Столица, как она и собиралась (см. п. 53), побывала в Петрограде в конце окт. — нояб. 1915 г. Здесь Есенин недвусмысленно дает понять, что выговор за умолчание об этом визите поэтессы в северную столицу он получил от самого Городецкого. Не исключено, что Есенин действительно не хотел, чтобы эта встреча состоялась: как раз в это время начался конфликт между Городецким и его коллегами по «Красе» и «Страде», в результате которого к середине дек. 1915 г. (см., напр., Письма, 307–308) тот устранился от дел общества.
Вместе в одном конверте стихи Клюева. — В журн. «Заря» (1916, № 2, 10 янв.; цензурное разрешение от 7 янв.) была опубликована подборка «Деревенские песни: Стихи Николая Клюева» из двух произведений — «В этот год за святыми обеднями…» и «Луговые потемки, омежки, стога…».
Орезультатах сообщите. — Ответное письмо Н. Рыковского неизвестно.
Петр<оград>. Фонтанка 149, кв. — Не указанным в письме номером квартиры был № 9; здесь жила К. А. Расщеперина, сестра Клюева, у которой он обычно останавливался, приезжая в Петроград. В то время жил там и Есенин.
55. Иванову-Разумнику. Между 7 и 20 декабря 1915 г. (с. 76). — ВЛ, 1965, № 8, авг., с. 253 (публ. Н. Т. Панченко; без обращения и с пропуском сло?ва «Вас» после «я попросил бы»); полностью — Есенин 5 (1968), с. 61–62, с неточностью в последнем слове обращения и с ориентировочной датой: «Не позднее 21 дек. 1915 г.».
Печатается по автографу (ИРЛИ, ф. 155, журнал заседания комитета Литературного фонда, 1916 <так на обл. журнала>, № 6, лл. 40 и 41).
Датируется по сопоставлению с другими документами в составе указанного журнала.
Последний — так же, как и все другие аналогичные дела Литературного фонда — имеет полное название: «Журнал заседания комитета общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым („Литературный фонд“)».
Заседание, в котором рассматривалась просьба Есенина о вспомоществовании, состоялось 21 дек. 1915 г. под председательством Ф. Д. Батюшкова в присутствии членов комитета Литфонда М. И. Ганфмана, Иванова-Разумника, Н. И. Кареева, Л. Ф. Пантелеева и А. В. Пешехонова. Двадцать пятым пунктом заседания было заслушано «прошение поэта Сергея Есенина о ссуде в размере 200 руб.» и определено: «Выдать в б<ессрочную> ссуду 50 руб. Ордер № 131». По дате этого заседания устанавливается верхняя граница написания комментируемого письма.
В том же заседании под пунктом № 24 было рассмотрено аналогичное прошение Н. Клюева о ссуде в 300 руб. В автографе этого прошения (также адресованного Иванову-Разумнику и находящегося в том же журнале заседания, что и письмо Есенина) упоминается публикация стихов Клюева в газете «Речь». В ней поэт печатался лишь один раз — 6 дек. 1915 г., когда там появилось его стихотворение «Что ты, нивушка, чернёшенька…». Учитывая это обстоятельство, а также то, что Клюев и Есенин написали свои письма Иванову-Разумнику согласованно и почти наверняка одновременно, можно было установить и нижнюю границу написания комментируемого текста.
В прошлом году я начал первый раз в Питере печатать свои стихи…— В соответствии с документальной датировкой
