Если ты хочешь сюда пробраться, то потормоши Илью Ильича, я ему пишу об этом особо. — См. следующее письмо — И. И. Шнейдеру.
…во мне естьдьявольская выдержка характера, которую отрицает во мне Коган. — П. С. Коган писал о поэте: «Бунт Есенина, это — крестьянский бунт, без выдержки, бунт не прочный, срывающийся…» (Кр. новь, 1922, № 3, с. 259).
Вспоминаю сейчас о Клопикове и Туркестане. Как все это было прекрасно…— Есенин был в Туркестане в апр. — мае 1921 г. В. И. Вольпин вспоминал 21 марта 1926 г.: «Поездку Есенина в Туркестан следует рассматривать как путешествие на Восток, куда его очень давно, по его словам, тянуло. <…>
Приехал Есенин в Ташкент в начале мая, когда весна уже начала переходить в лето. Приехал радостный, взволнованный, жадно на все глядел, как бы впивая в себя пышную туркестанскую природу, необычайно синее небо <…>
Литературная колония в Ташкенте встретила Есенина очень тепло и, пожалуй, с подчеркнутым уважением и предупредительностью как большого, признанного поэта, как мэтра. <…>
Приехал Есенин в Туркестан со своим другом Колобовым, ответственным работником НКПС, в его вагоне, в котором они и жили во все время их пребывания в Ташкенте и в котором затем уехали дальше — в Самарканд, Бухару и Полторацк (бывш. Асхабад)» (Восп.-95, с. 289–291).
…седеть духовно здесь ради мариенгофских фонтанов… — Есенин обыгрывает поэму А. Б. Мариенгофа «Фонтаны седины» (сент. 1920): Прости, Волос горячий пепел! Зачесанный сурово локон, Спадешь ты на чело фонтаном седины, — То будет час, Когда перешагну за середину. ? ? ? О, сладостна тоска, Когда из сердца бьют Фонтаны Седины. (В кн.: «Имажинисты: Есенин. Ивнев. Мариенгоф», М., 1921, с. [25, 26]).
124. И. И. Шнейдеру. 13 июля 1922 г. (с. 144). — Duncan I., Macdougall A. R. Isadora Duncan’s Russian Day’s and her Last Years in France. London; New York, 1929, p. 137–138 (на англ. яз.; с пропуском одного предложения); Есенин 5 (1962), с. 162–164.
Печатается по автографу (РГАЛИ). Письмо написано на бланке: «Hotel Metropole Bruxelles».
Я довольно пространно описывал ~ в трех больших письмах. Не знаю, дошли ли они до Вас? — Известно лишь одно письмо Есенина И. И. Шнейдеру — п. 120.
В субботу15 июля мы летим в Париж. — Однако в Париж Есенин и А. Дункан приехали только в конце июля: «Айседора Дункан с мужем, советским поэтом Есениным, прибыли в Париж» (ПН, 1922, 27 июля, № 700).
…бюро Красина…— Л. Б. Красин в 1920–1923 гг. был торгпредом Советской России в Англии.
Со школой, конечно, в Европе Вы произведете фурор. — Речь идет о школе-студии танца, созданной А. Дункан в Москве. После ее отъезда школой руководила Ирма Дункан. Планировалась поездка школы за границу (см. коммент. к п. 120). Однако после отъезда А. Дункан и Есенина в Германию этот проект не был осуществлен.
В заседании президиума Коллегии Народного Комиссариата по просвещению 31 мая 1922 г. (участники — А. В. Луначарский, М. Н. Покровский, В. Н. Максимовский) председательствующий А. В. Луначарский доложил «сообщение Айседоры Дункан о предложении французского правительства организовать в Париже спектакли Дункан с 20 русскими детьми». После обсуждения было вынесено постановление: «Данное предложение отклонить» (ГАРФ, ф. Народного комиссариата по просвещению; все документы, цитируемые ниже в коммент. к данному письму, хранятся в том же архивном фонде, что в дальнейшем не оговаривается).
А. Дункан, по-видимому, была извещена об этом постановлении, но не отказалась от мысли вывезти свою русскую школу — если не в Европу, так в Америку. Об этом свидетельствует письмо И. И. Шнейдера А. В. Луначарскому, написанное в день, когда комментируемое письмо Есенина еще находилось на пути в Москву, — 16 июля 1922 г.:
«Тов. А. Дункан шлет мне телеграмму за телеграммой, в которых сообщает подробности нашего маршрута, отъезда в Америку и пр., и запрашивает неоднократно список едущих детей, а также организовывает все возможное, чтобы перевести нам как-нибудь две с половиной тысячи долларов, необходимых нам для выезда и для того, чтобы оставить какие-нибудь средства здесь Школе. В то же время, несмотря на посланное Вами письмо т. Яковлевой <В. Н. Яковлева возглавляла тогда Главное управление по профессионально-техническому образованию — Главпрофобр>, до сих пор ничего неизвестно об официальном отношении Коллегии Наркомпроса или Главпрофобра к данной поездке. <…> представител<ь> Главпрофобра <…> не удержался от того, чтобы в официальном разговоре, который вел, коснуться опять всех тех вздорных сплетен и слухов, распространявшихся одно время самой дурной частью так называемого общества вокруг имени Айседоры Дункан, к которой они относились по вполне понятным причинам враждебно. Не буду Вас затруднять перечислением архиглупых сплетен, отчасти известных Вам от самой А. Дункан, которая всегда с улыбкой выслушивала подобные вести, если ей кто-либо их передавал. Я утверждаю только, что „оргий“, „выстрелов“, „скандалов“ (выражения предст<авителя> Главпрофобра) в Школе никогда не было и быть не могло, несмотря на то, что даже „в Главпрофобре известны такие факты“. Стыдно за государственное учреждение, которое работу обывательских кумушек регистрирует у себя за „факты“. Больно за великую артистку и женщину, гостью Советской России, где зарвавшиеся чиновники новейшей формации уже, так сказать, „официально“ оскорбляют А. Дункан <…>.
Надо же наконец понять, что дело слишком серьезно, что нам придется наверстывать телеграфной перепиской каждый уходящий теперь день, надо же Главпрофобру или Коллегии Наркомпроса сказать сейчас: „да, пускаем“, или „нет“, если только требуется их разрешение на эту поездку, когда у А. Дункан есть Ваша личная санкция и согласие, а этого, кажется, слишком довольно при существующих теперь правилах выезда и согласия со стороны родителей детей.
<…> необходимо это решить сейчас, так как, согласно новому маршруту, который мне прислала Дункан (через Лондон), нам, может быть, придется выехать уже в первой половине августа, а сейчас уже вторая половина июля» (разрядка автора).
Решение президиума Коллегии Наркомпроса, заседание которого проходило под председательством наркома (кроме него, присутствовали В. Н. Максимовский, В. Н. Яковлева и т. Бем) 21 июля 1922 г., гласило:
«Гастрольную поездку школы Дункан в Америку признать нежелательной».
Очевидно, именно это решение стало окончательным. Впрочем, в начале 1960-х гг. И. И. Шнейдер объяснял отмену поездки другими причинами: она «не состоялась, так как Дункан была лишена гражданства США за ведение „красной пропаганды“ и ей и Есенину было предложено покинуть страну. Американский консул в Риге информировал об этом латвийское правительство, и оно отказало коллективу студии в визах» (Есенин 5 (1962), с. 351–352). Документы, подтверждающие эту версию, не обнаружены. К тому же сведения о лишении Дункан американского гражданства появились в мировой печати не в 1922-м, а в 1923-м году, что позволяет усомниться в приведенном свидетельстве Шнейдера.
…из магазина…— О книжном магазине имажинистов см. пп. 100 и 105 и коммент. к ним.
…зальемся в Америку…— См. коммент. к п. 126.
Нам кто-то здесь сбрехнул, что вы обкомиссариатились. — Регистрации брака И. И. Шнейдера и И. Дункан не было.
125. А. Б. Мариенгофу. Не ранее 20 июля — не позднее начала августа 1922 г. (с. 145). — Гост., 1922, № 1, нояб., с. [14], в извлечениях; Есенин 6 (1980), с. 128–130, с неточностями и купюрой; полностью — Письма, 117–118, с неточностями. В соответствии с источником текста публикуется впервые (см. также реальный коммент.).
Печатается по копии рукой С. А. Толстой-Есениной (ГЛМ). Местонахождение автографа неизвестно.
Датируется по содержанию: в то время Есенин был в Париже.
Ты тоже сволочь из сволочей ~ Дюжину писем я изволил отправить Вашей сволочности, и Ваша сволочность ни гу-гу. — Это ответ на упреки А. Б. Мариенгофа (июнь 1922 г.): «Милостивый государь Сергей Александрович, честь имею довести до Вашего сведения, что Вы самая определенная сволочь <…>
В самом деле — грамоте, что ли, ты, сукин сын, разучился. И как это тебя не прорвало: 3 месяца и ни одной-таки строчки. <…>
Шутки в сторону: с самого что ни на есть начала свинить ты стал основательно.
Кудластая твоя морда, неужели мне надо по „Накануне“ или, скажем, по „Рулю“ о „наших за границей“ сведения выскребывать…» (Письма, 220).
В свою очередь Есенин писал 21 июня 1922 г.: «Я послал ему <Мариенгофу> два письма, на которые он почему-то мне не отвечает» (с. 138 наст. тома). Эти письма неизвестны и, скорее всего, не дошли до адресата.
Знаете ли Вы, милостивый государь, Европу? Нет! Вы не знаете Европы. — Ср. строки из произведения Н. В. Гоголя «Майская ночь, или утопленница» (глава II): «Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи!» (Гоголь I, с. 40).
…поэт Эрдман сказал, что почесать его <сердце> нечем. — В ныне известных стихотворениях Н. Р. Эрдмана того времени подобных слов нет.
…у такого юноши, как я, недавно оторвался маятник от циферблата живота. — Есенин перефразирует стихи из небольшой поэмы Н. Р. Эрдмана «Автопортрет» (1920): Вижу юноша маятник ляжек вешает Женщине под циферблат живота. ? ? ? Только так же качается маятник ляжек Да блестит фонарем живота циферблат. (Сб. «Конский сад: Вся банда / Грузинов, Есенин, Ивнев, Кусиков, Мариенгоф, Ройзман, Шершеневич, Эрдман», М.: Имажинисты, 1922, с. [15, 16]).
…писал Сашке…— А. М. Сахарову (см. п. 122).
…писал Златому…— Письма Златому (псевд. С. Д. Головачева) неизвестны.
…«ни тебе, ни матери»…— Т. е. не ответили на письма Есенина. Источник цитаты не выявлен.
Теперь я понял ~ Любить поэту не дано. — Строфа из стихотворения В. Г. Шершеневича «Принцип романтизма» (сент. 1917), посвященного А. Мариенгофу.
В обоих прижизненных изданиях этого текста (газ. «Мир», М., 1918, 5 окт., № 51, под загл. «О любви»; Шершеневич В. Лошадь как лошадь: Третья книга лирики. М.: Плеяда, 1920, с. [61–62]) третья строка этой строфы имела, в соответствии с тогдашней орфографической нормой, вид: «Среди исканий, безпокоя». По современной орфографии следовало бы писать: «Среди исканий, беспокоя» (выделено комментаторами). Однако при воспроизведении строфы Шершеневича в составе данного письма Есенина (Есенин 5 (1962), с. 166) слово «безпокоя» было механически разделено на две части («без покоя») и с тех пор давалось в таком виде при всех переизданиях есенинских писем (см., напр., Письма, 117). Ныне эта «традиция» распространена на текст «Принципа романтизма», вошедший в книги Шершеневича 1990-х гг. изд. и выпущенный «Библиотекой поэта» сб. «Поэты-имажинисты» (СПб.: Петербургский писатель, 1997, с. 77; сост. Э. М. Шнейдерман).
