и жутко, и грустно, и весело, —
Я ничего не пойму.
Ветер. Кругом всё гудет и колышется,
Листья кружатся у ног,
Чу, там вдали неожиданно слышится
Тонко взывающий рог.
Сладостен зов мне глашатая медного!
Мертвые что мне листы!
Кажется, издали странника бедного
Нежно приветствуешь ты.
4 ноября 1891
Почему?
Почему, как сидишь озаренной,
Над работой пробор наклоня,
Мне сдается, что круг благовонный
Всё к тебе приближает меня?
Почему светлой речи значенья
Я с таким затрудненьем ищу?
Почему и простые реченья
Словно томную тайну шепчу?
Почему как горячее жало
Чуть заметно впивается в грудь?
Почему мне так воздуха мало,
Что хотел бы глубоко вздохнуть?
3 декабря 1891
«Не отнеси к холодному бесстрастью…»
Не отнеси к холодному бесстрастью,
Что на тебя безмолвно я гляжу;
Ступенями к томительному счастью
Не меньше я, чем счастьем, дорожу.
С тобой самим мне сладко лицемерить,
Хоть я давно забыл о всём ином,
И верится, и не хочу я верить,
Что нет преград, что мы одни вдвоем.
Мой поцелуй, и пламенный и чистый,
Не вдруг спешит к устам или щеке;
Жужжанье пчел над яблонью душистой
Отрадней мне замолкнувших в цветке.
15 февраля 1892
«Не могу я слышать этой птички…»
Не могу я слышать этой птички,
Чтобы тотчас сердцем не вспорхнуть;
Не могу, наперекор привычке,
Как войдешь, — хоть молча не вздохнуть.
Ты не вспыхнешь, ты не побледнеешь,
Взоры полны тихого огня;
Больно видеть мне, как ты умеешь
Я тебя невольно беспокою,
16 февраля 1892
«Рассыпаяся смехом ребенка…»
Рассыпаяся смехом ребенка,
Явно в душу мою влюблены,
пролетают прозрачно и звонко
Надо мною блаженные сны.
И, мгновенной охвачен истомой,
И когда этой песне внимаю,
Окрыленный восторгом, не лгу,
Что я всё без речей понимаю
И к чему призывает — могу!
13 марта 1892
«Когда смущенный умолкаю…»
Когда смущенный умолкаю,
Твоей суровостью томим,
Я всё в душе не доверяю
Холодным колкостям твоим.
Я знаю, иногда в апреле
Зима нежданно набежит
И дуновение метели
Колючим снегом закружит.
Но миг один — и солнцем вешним
Согреет юные поля,
И счастьем светлым и нездешним
Дохнет воскресшая земля.
26 марта 1892
«Она ему — образ мгновенный…»
Она ему — образ мгновенный,
Чарующим ликом своим,
Он — помысл ее сокровенный;
Да кто это знает, да кто это выскажет им?
И, словно велением рока,
Их юные крылья несут…
Так теплится счастье далеко,
Так холоден ближний, родимый приют!
Пред ним — сновидение рая,
Всевластный над ней серафим;
Сгорает их жизнь молодая…
Да кто это знает, да кто это выскажет им?
3 апреля 1892
«Ночь лазурная смотрит на скошенный луг…»
Ночь лазурная смотрит на скошенный луг.
Запах роз под балконом и сена вокруг;
Но зато ль, что отрады не жду впереди, —
Благодарности нет в истомленной груди.
Всё далекий, давнишний мне чудится сад, —
Там и звезды крупней, и сильней аромат,
И ночных благовоний живая волна
Там доходит до сердца, истомы полна.
Точно в нежном дыханьи травы и цветов
С ароматом знакомым доносится зов,
И как будто вот-вот кто-то милый опять
О восторге свиданья готов прошептать.
12 июня 1892
Послания, посвящения и стихотворения на случай
Королеве эллинов Ольге Константиновне
Всю жизнь, среди пустынь и скал,
Святого храма идеала,
И вот за дальними морями
И окрыленными мечтами
Несусь припасть к твоим стопам.
Но замирают звуки лиры
В руках дряхлеющих певца:
Его смущает вид порфиры
И ослепляет блеск венца.
Воздвигни ж хоры песнопений,
Младые окрыли мечты,
Царица светлых вдохновений
И королева красоты!
26 декабря 1886
Королеве эллинов Ольге Константиновне при получении ее портрета
Звезда сияла на востоке,
И из степных далеких стран
Седые понесли пророки
Изумлены ее красою,
Волхвы маститые пошли
За путеводною звездою
И пали до лица земли.
И предо мной, в степи безвестной,
Взошла звезда твоих щедрот:
Она свой луч в красе небесной
Но у меня для приношенья
Ни злата, ни ливана нет, —
Лишь с фимиамом песнопенья
Падет к стопам твоим поэт.
1 апреля 1887
Королеве эллинов Ольге Константиновне 11 июля 1891 года
Когда-то Ольга душу живу
У греков в вере обрела
На север с юга привлекла.
И вот прошло тысячелетье —
И над полуночной страной
Склонилось древа жизни ветье
Неувядающей весной.
Среди духовного посева,
В веках созревшего опять,
Несет нам Ольга-королева
Красу и божью благодать.
Полней семья ее родная,
И Ольга, царственно благая,
И вестник счастья — Христофор.
4 июля 1891
Великому князю Константину Константиновичу
Сплывают ледяные своды.
Твое явилось через воды
Ко мне, простившись со столицей,
Примчались звучной вереницей
Стихи, пропетые тобой.
Ужель затихли безответно
Какая весть благоволенья!
Какая свежесть вдохновенья!
Весной нежданной сладко веет,
В груди теплей, в глазах светлеет,
Я робко за тобой пою,
За жар живительного слова,
За юность светлую твою.
25 марта 1887
Великому князю Константину Константиновичу и великой княгине Елисавете Маврикиевне
Давно познав, как ранят больно
Иные тернии венков,
Нередко с грустию невольной
Гляжу на юношей-певцов.
Но пред высокою четою
В душе моей всегда светло:
За вдохновенной головою
Белеет ангела крыло.
Оно поэту в миг сомнений,
В минуту затаенных слез
Навеет горних сновидений
И аромата райских роз.
30 января 1889
Великому князю Константину Константиновичу
Когда, колеблем треволненьем,
Лавровый обронив венец,
Ты загрустил, что вдохновеньем
Я знал, что сила музы пленной
Тебе на счастие растет,
Что чад рассеется мгновенный,
И снова, светлый, вдохновенный,
И вот из северной столицы,
Восторгов вешних не тая,
С зеленой веткой голубицы
Ко мне примчалась песнь твоя.
8 мая 1890
Великому князю Константину Константиновичу
Не сетуй, будто бы увяла
Мечта, встречавшая зарю.
И что давно не призывала
Тебя богиня к алтарю.
И сам ты — храм любвеобильный,
И усладительной волной
В него влетает зов всесильный,
Пускай чредой неутомимой
Теснятся трудовые дни,
Но помним мы, что там незримый
Орган безмолвствует в тени.
Когда затихнут на мгновенье
И мир души и вдохновенье,
И нам запой слова любви!
24 августа 1891
Великому князю Константину Константиновичу при книге «Мои воспоминания»
О всём, что было и прошло;
Тут признается откровенно
В пережитом добро и зло.
Но средь заносчивой огласки
Не говорят уста мои,
Какие старец встретил ласки
Великокняжеской семьи.
Сказать, как жизнь мне озарило
Сиянье царственных светил,
У сельской музы не хватило
Ни дерзновения, ни сил.
13 марта 1890
Великому князю Константину Константиновичу и великой княгине Елисавете Маврикиевне при взгляде на их портреты
Сердце желанием встречи томимо,
Тайные слезы стыдятся улики;
Смотрят вослед проходящему мимо
Ваши прелестные, кроткие лики.
Эти два снимка начерчены Фебом,
Горе при них исчезает мгновенно;
Как суждено расцвести ей под небом,
Юная их красота неизменна.
Вижу сиянье и вижу участье,
Нежные помыслов светлых владыки!
В душу вселяют и радость, и счастье
Ваши высокие кроткие лики.
4 июня 1889
Великому князю Константину Константиновичу и великой княгине Елисавете Маврикиевне
Когда дыханье множит муки
Как вновь любви расслышать звуки
И как на зов тот отвечать?
Привет ваш райскою струною
Обитель смерти пробудил,
На миг вскипевшею слезою
Он взор страдальца остудил.
И на земле, где всё так бренно,
Лишь слез подобных ясен путь:
Их сохранит навек нетленно
23 октября 1892
На бракосочетание великого князя Павла Александровича и великой княгини Александры Георгиевны
Не воспевай, не славословь
Великокняжеской порфиры, —
Поведай первую любовь
И возвести струнами лиры:
Красавец, царский конник, Павел?
Созданий сказочных мечту
Твоя избранница затмила,
Трех поколений красоту
Дочь королевы совместила.
Суля чете блаженства дни,
Цветов, влюбленных, как они,
Двух в мире не найдется краше.
9 мая 1889
На погребение великой княгини Александры Георгиевны 18 сентября 1891 года
Там, где на красные ступени,
У гроба, где стоите вы,
Склонялись царские колени
И венценосные главы,
Немеет скорбь, сгорают слезы,
Когда, как жертва убрана,
Нежней и чище вешней розы,
Сама безмолвствует она.
Лишь миг цвела она меж нами
С улыбкой счастия в тиши,
Чтоб восприяли мы сердцами
Нам не поведал ангел света,
Зачем, когда переновил
К нам райский цвет он в час расцвета,
Его он в бездну уронил.
Иль полным благодатной силы
Цветку расцвесть в руке творца,
Чтобы скорбящих у могилы
Родные врачевать сердца?
Сентябрь 1891
Памяти Д.Л. Крюкова
Когда светильником пред нашими очами
Ко храму римских муз ты озарял ступень
И чудилося нам невольно, что над нами
Горация витает тень, —
Впервые тихие и радостные слезы
Исторгнул дышащий из уст твоих певец:
Пленили нас его неблекнущие розы
И зеленеющий венец.
В замолкнувший чертог к Минерве и к Зевесу
Вслед за тобой толпа ликующая шла, —
И тихо древнюю ты раздвигал завесу
С громодержащего орла.
Но светоч твой угас. Надежного союза
Судьба не обрекла меж нами и тобой —
И, лиру уронив, поникла молча муза
В слезах над урной гробовой.
1855
На смерть А.В. Дружинина 19 января 1864 года
Лампаду честного труда
Дыханье смерти погасило.
На мир усопшего лица
Кладу последнее лобзанье.
Не изменили до конца
Тебе ни дружба, ни призванье.
Изнемогающий больной,
Души ты не утратил силу,
И жизни мутною волной
Ты чистым унесен в могилу.
Спи! Вечность правды настает,
Вокруг стихает гул суровый,
И муза строгая кладет
19 января 1864
Памяти В.П. Боткина 16 октября 1869 года
Прости! Разверстая могила
Тебя отдаст родной земле;
Скажи: что смерть изобразила
На этом вдумчивом челе?
Ужель, добра поклонник страстный,
Ты буйству века уступил
И обозвал мечтой напрасной,
Чему всю жизнь не изменил?
Ужель сказал: «За вами поле,
Вы правы, тщетен наш союз!
Я ухожу, — нет в мире боле
Ни светлых дум, ни вещих муз».
Нет! покидая жизнь земную,
Ты вспять стопы не обращал
И тихо лепту трудовую
Трем старшим музам завещал.
Октябрь 1869
Памяти Н.Я. Данилевского
Если жить суждено и на свет не родиться нельзя,
Как завидна, о странник почивший, твоя мне стезя! —
Отдаваяся мысли широкой, доступной всему,
Ты успел оглядеть, полюбить голубую тюрьму.
Постигая, что мир только право живущим хорош,
Ты восторгов опасных старался обуздывать ложь;
И у южного моря, за вечной оградою скал,
Ты местечко на отдых в цветущем саду отыскал.
3–5 июля 1886
На смерть Бражникова
Взвод, вперед, справа по три, не плачь!
Марш могильный играй, штаб-трубач!
Словно ясная тучка зарей,
Что ты с нами не будешь в строю?
Гребень каски на гробе ведь наш,
Где с ножнами скрестился палаш.
Лишь тебя нам с пути не вернуть!
Не вздохнет молодецкая грудь,
И рука, цепенея как лед,
На прощенье ничьей не пожмет.
Но, безмолвный красавец, в гробу
Ты дрожащую слышишь трубу,
И тебе и в земле не забыть,
Как тебя мы привыкли любить.
Взвод, вперед, справа по три, не плачь!
Марш могильный играй, штаб-трубач!
Июль 1845
На смерть Мити Боткина
Тебя любили мы за резвость молодую,
За нежность милых слов…
Друг Митя, ты унес нежданно в жизнь иную
Надежды стариков!
Уже слетел недуг, навеян злобным роком,
Дитя, ты нам предстал тогда живым уроком,
Когда, теряясь, все сдерживали слезы
Над мальчиком больным,
Блаженные свои и золотые грезы
Передавал ты им.
И перед смертию живой исполнен ласки,
Ты взор обвел кругом
И тихо сам закрыл младенческие глазки,
Уснув последним сном…
15 декабря 1886
Памяти С.С. Боткиной
Ужель на вопль и зов молебный
Ты безучастно промолчишь?
Ужель улыбкой задушевной
Семьи опять не озаришь?
Забыв и радости земные
И милосердия дела,
Ты, покидая нас впервые,
За сыном-отроком ушла.
Чрез жизнь мы в сердце пронесем,
И там, за рубежом могилы,
Между 7 и 10 марта 1889
Ответ Тургеневу
Поэт! ты хочешь знать, за что такой любовью
Мы любим родину с тобой?
Зачем в разлуке с ней, наперекор злословью,
Готово сердце в нас истечь до капли кровью
По красоте ее родной?
Что ж! пусть весна у нас позднее и короче,
Но вот дождались наконец:
Синей, мечтательней божественные очи,
И раздражительней немеркнущие ночи,
И зеленей ее венец.
Вчера я шел в ночи и помню очертанье
Багряно-золотистых туч.
Не мог
