присмот-

ревшись, мы и обнаружим наряду с местными особенностями повто-

ряемость некоторых основных форм. Так, утверждение шариата, что в

мусульманских странах все равны, породило и у историков мнение,

будто там не было крепостничества, вся земля принадлежала государ-

ству, а крестьянин тем самым не был зависим от землевладельца, даже

если получал землю через него. На деле исследование феодализма, на-

пример в Турции, показало, что было и прикрепление райатов — зем-

ледельцев к земле и даже прикрепление их к землевладельцу: по зако-

ну если крестьянин засеял землю не у того собственника, в чьи реест-

ры он вписан, а у другого, то он обязан уплатить десятину и тому, и

другому; приписанных к земле и ушедших с нее разрешалось разыски-

вать и насильно возвращать на протяжении 10 лет.

В итоге всего сказанного можно дать следующее, более развернутое

по сравнению с приведенным в предыдущем параграфе определение

феодальной формы собственности: основой производственных отно-

шений феодального общества являлась собственность феодала на зем-

51

лю и неполная собственность на работника производства — крепост-

ного крестьянина.

4. Собственность работников на средства производства

Однако и это определение еще не является полным. Необходимо

дополнить его положением о собственности непосредственных произ-

водителей, крестьян и ремесленников, на большую часть остальных

средств производства, а также о том, что благодаря «неполноте» соб-

ственности феодала на работника производства последний в известной

мере принадлежит себе, может вести свое личное хозяйство.

Выше уже говорилось о том, что мелкое крестьянское хозяйство,

как и ремесленное производство, составляло базу всего феодального

производства. В полной собственности крестьянина находились мел-

кие, предназначенные для индивидуального пользования сельскохо-

зяйственные орудия, орудия домашнего ремесла, домашний скот и

птица, хозяйственные запасы (сено, посевное зерно), жилой дом и хо-

зяйственные постройки, средства транспорта, домашняя утварь, иногда

орудия охоты и рыболовства. Кое-какие средства производства (на-

пример, колодец, дорога, бык и пр.) находились нередко в собственно-

сти не единоличного: хозяина, а коллектива — деревни, общины. Об-

щина была подчас собственником и некоторых земельных угодий (на-

пример, выпасов) или обладала теми или иными частичными правами

на землю. Но община при феодализме в основном уже не была произ-

водственным коллективом — она была лишь коллективом мелких ин-

дивидуальных производителей, мелких хозяйств.

Главной, коренной чертой всей этой собственности мелких произ-

водителей на средства и условия производства является то, что она ос-

нована на личном труде. Эта черта принципиально отличает данный

вид собственности, входящий в систему основных феодальных произ-

водственных отношений, от собственности феодалов: последняя осно-

вана на чужом труде и служит средством присвоения чужого труда.

Эта же черта отличает данный вид собственности, единоличную

трудовую собственность феодально эксплуатируемых непосредствен-

ных производителей, от буржуазной собственности. Сама по себе (т. е.

до капитализма) эта собственность не является даже зачатком буржу-

азной собственности, она столь же не буржуазна, как и, скажем, то-

варное производство до капитализма (о чем см. ниже). Если рассмат-

ривать опять-таки не юридическую форму (и та и другая собствен-

ность — «частная», «безусловная» и т. п.), а экономическое содержа-

ние, то противоположность очевидна: буржуазная собственность на

средства производства является по своей сути средством присвоения

52

чужого труда; она обычно уже и содержит в себе присвоенный чужой

труд. Единоличная собственность феодально эксплуатируемых кресть-

ян и ремесленников, основанная на личном труде, начинает перерож-

даться в буржуазную собственность только тогда, когда в обществе

складываются капиталистические производственные отношения.

Маркс в 22, 24 и 25-й главах I тома «Капитала» развил и обосновал

теоретически чрезвычайно важные положения о противоположности

трудовой собственности и буржуазной собственности, о том, что бур-

жуазная собственность является «отрицанием», «уничтожением» тру-

довой собственности. Маркс показал, что в эпоху генезиса капитализ-

ма эти два вида собственности еще не были однотипны, напротив,

противостояли друг другу как принципиально различные экономиче-

ские явления. Речь идет, разъяснял он в другом месте, «о превращении

одной формы частной собственности в другую форму частной соб-

ственности»27

.

Как видим, дело гораздо глубже, чем игра терминами «частная соб-

ственность» и «личная собственность». Слова сами по себе тут ничего

не объясняют, ибо и личная собственность является одной из форм ча-

стной собственности. Пока мы находимся в рамках науки политиче-

ской экономии, рассматривающей чистые, отвлеченные мысленные

модели разных способов производства, личная трудовая собственность

ни в коем случае не должна рассматриваться нами как однотипная с

капиталистической или полукапиталистическая, ибо в этом случае мы

говорили бы уже не о чистом феодальном способе производства, а о

каком-то полукапиталистическом. Не подчеркивая самым решитель-

ным образом глубочайшую противоположность этих двух форм част-

ной собственности, мы не может построить цельную систему полити-

ческой экономии феодализма. Недостаточно увидеть различие между

ними, надо их противопоставить друг другу как взаимно исключаю-

щие. Принципиально иной характер приобретает отношение между

ними в капиталистическом обществе, когда исторически появляются

иные существеннейшие признаки капитализма: тогда мелкая личная

собственность, хоть и не утрачивая отличия от крупной капиталисти-

ческой собственности, становится своего рода великим экономиче-

ским резервом для этой последней, приобретает тенденцию превра-

щаться в крупную капиталистическую собственность, т. е. преобразо-

вываться из трудовой в нетрудовую.

В условиях докапиталистических, при полном господстве феода-

лизма эта личная трудовая собственность отвечала экономическому

положению класса эксплуатируемых непосредственных производите-

лей, выражая противоположность интересов крестьян и ремесленни-

27 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XXVII, стр. 118.

53

ков интересам феодалов, собственников земли. Она была антитезой

феодальной земельной собственности в рамках самих феодальных

производственных отношений. На протяжении всего средневековья

угнетенные крестьяне старались преобразовать и владение землей по

этому же образцу. Но тщетно пытались средневековые крестьянские

движения превратить землю в личную полную трудовую собствен-

ность крестьян, — земля оставалась собственностью феодалов.

Итак, единоличная собственность на орудия производства и част-

ное хозяйство, основанная на личном труде, противоположная зе-

мельной феодальной собственности, противоположна и буржуазно-

капиталистической собственности. Эта единоличная трудовая собст-

венность зато не представляет в средние века никакого антагонизма

собственности общинной. Община характерна для феодальной дерев-

ни. Она является объединением крестьян, имеющих более или менее

самостоятельное хозяйство. Конечно, в некоторой мере интересы лич-

ной собственности крестьянина противоречат при этом интересам

групповой, общинной собственности. Но в то же время, как показал

Маркс, крестьянин в средние века являлся общинником именно по-

скольку являлся собственником, или собственником — именно по-

скольку являлся общинником. Община и мелкая личная собственность

не исключали, а подразумевали друг друга, хотя и находились в из-

вестных противоречиях друг с другом.

Теперь мы можем привести еще более развернутое, полное опреде-

ление для формы собственности на средства и работников производст-

ва при феодализме.

Собственность господствующего феодального класса на землю (и

на некоторые крупные, недоступные отдельным крестьянам орудия

производства, как мельницы, фруктовые прессы, хлебные печи, на ир-

ригационные сооружения и т. д.) сочеталась, с одной стороны, с не-

полной собственностью феодала на работника производства, на кре-

постного (для его внеэкономического принуждения), а с другой сто-

роны, с собственностью самого работника производства, крестьянина

и ремесленника, на ряд средств производства — на большую часть ору-

дий производства, на свое личное хозяйство и т. д., как и с ограничен-

ными крестьянскими правами «владения» на землю.

Следовательно, перед нами уже три момента, характеризующие

феодальную форму собственности на средства производства.

5. Движимое богатство

Мы выявили своеобразное раздвоение собственности при феодаль-

ном способе производства. Недвижимость, преимущественно земля,

54

является специфическим объектом собственности феодалов (феодаль-

ной собственностью); трудовая народная собственность распространя-

ется преимущественно на движимость. Естественно, что основным ви-

дом богатства в феодальном обществе является богатство, воплощен-

ное в недвижимости. Богатство феодала исчисляется прежде всего ко-

личеством его земель и числом его зависимых держателей. Но в обще-

стве, основанном на монополии и антагонизме, и собственность на

движимое имущество не могла оставаться исключительной прерогати-

вой трудящихся хотя бы потому, что ее снова и снова экспроприиро-

вал господствующий класс и приращивал к своей собственности. По-

этому в феодальном обществе образуется и движимое богатство, нако-

пленное движимое имущество, экономическая функция которого, од-

нако, строится не по типу трудовой собственности на движимость, а

по типу феодальной собственности.

Иными словами, между недвижимым и движимым богатством су-

ществует в феодальную эпоху действительная противоположность. Не

одна, а две великие экономические силы царят и даже соперничают в

нем — земельная собственность и движимое богатство. Но вплоть до

эпохи возникновения капитализма эта противоположность есть всего

лишь косвенное отражение более глубокой противоположности, анта-

гонизма феодальной и лично трудовой собственности. Поэтому и само

движимое богатство внутренне противоречиво. По своему объекту оно

таково же, как и трудовая собственность: богатство существует либо в

виде запаса продуктов в натуре, либо в денежной форме, т. е. как мате-

риализованный накопленный труд. Соответственно движимое богатст-

во по-своему антагонистично недвижимому, как «неблагородное»

«благородному». Движимое богатство — это по преимуществу собст-

венность не на средства производства (если исключить табуны лоша-

дей, запасы посевного зерна и т. п.), а на средства потребления, в том

числе в форме роскоши, складов продуктов, денежных сокровищ.

Формально движимое богатство может принадлежать кому угодно —

от феодала до самого бесправного крепостного. Словом, эта собствен-

ность оформляется как бы по типу лично трудовой собственности. Но

используется она в подавляющей степени, по типу феодальной собст-

венности: как средство закрепощения, прикрепления к помещику, мо-

настырю. Ссуда продуктами или деньгами порождает отношения чисто

феодального характера, по существу не отличающиеся от «наделения»

землей или другими средствами производства. Движимое богатство в

конце концов неминуемо феодализируется как в том смысле, что оно

концентрируется в руках феодалов, так и в том смысле, что оно ис-

пользуется по типу феодальных экономических отношений и все сно-

ва воспроизводит эти отношения.

Энгельс, анализируя процесс возникновения феодализма в Запад-

55

ной Европе, писал: «Все существовавшее тогда движимое имущество,

естественно, следовало за земельной собственностью и все больше со-

биралось в тех же руках, что и последняя»28. И использовалось движи-

мое богатство также по типу феодального наделения землей. Предос-

тавлялась ли ссуда деньгами или же орудиями, рабочим скотом, посев-

ным зерном, правом пользования строениями, она представляла такое

же раздвоение собственности и владения, какое царило и в земельных

отношениях: верховным собственником оставался тот, кто дал ссуду, а

получатель ее был в положении пользователя или владельца на опре-

деленных экономических условиях. Если ссуда давалась под залог зем-

ли, она и непосредственно могла вести к установлению нового зе-

мельного отношения — новой ренты с этой земли ее новому невиди-

мому верховному собственнику, заимодавцу. Ссуда могла превратиться

и в ту или иную форму неполной собственности на работника произ-

водства.

Экономическая природа «наделения» производителей скотом при

скотоводческом феодальном хозяйстве хорошо проанализирована на

примере Якутии Г. П. Башариным. Мы видим передачу беднякам коров

и кобыл с условием «доить, кормить и беречь», а также охотникам —

верховых лошадей, как бы в аренду, т. е. за уплату определенных по-

винностей. Такие отношения выступали в очень многообразных кон-

кретных формах в Якутии, Казахстане, Киргизии, Узбекистане29. Хотя

автор справедливо предупреждал против преувеличения этой сопутст-

вующей формы феодальной эксплуатации, ведущего к затушевыванию

основной формы зависимости — земельной, но ведь, с другой стороны,

скот в экономическом смысле — это почти то же самое, что и земля, и

огромные табуны скота при отгонном или кочевом скотоводстве со-

ставляют в сущности такую же монополию феодального класса на

природу, как монополия на землю, воду или охотничьи угодья.

Экономическая история стран Востока показывает нам огромную

роль разнообразных форм ссуды в развитии и укреплении феодальных

отношений. В Индонезии феодал нередко насильно превращал целую

деревню в своих должников для того, чтобы изменить размер феодаль-

ных повинностей, например, чтобы перевести крестьян с уплаты деся-

тины на уплату половины урожая (на испольщину). Это же наблюда-

лось во многих странах. Описано,