торговлей? Совершался ли при этом в
Индии эволюционный переход от натуральных форм феодальной рен-
ты к денежной?
Придется признать, что действительно тут мы не видим ничего по-
хожего на крутой экономический перелом, связанный на Западе с по-
явлением или, правильнее, с возрождением городов. Эту противопо-
ложность исторической судьбы города в средние века на Западе и на
Востоке наглядно изобразил еще Макс Вебер в своей книге «Город», а
затем отмечали и многие другие историки. Кастовый и общинный
строй приковывал человека к месту его рождения, к характеру его тру-
да. Выше мы отмечали, что на Западе ремесло рождалось внутри об-
щины, сначала как сезонное и подсобное добавление к сельскохозяй-
ственным работам, затем как специализация части крестьян-общинни-
ков, обслуживавших остальных, например кузнечными работами, и по-
лучавших за это от них питание, продукты. Но в Индии такие специа-
листы почти не имели возможности порвать затем с верховным собст-
венником земли и с сельской общиной, уйти в город. Разделение сель-
скохозяйственного и ремесленного труда воспроизводилось и расши-
рялось на месте, в рамках все той же общины. Из числа общинников
обособлялось в общем лишь столько ткачей, кузнецов и т. п., сколько
103
было необходимо для покрытия нужд общинников. В свою очередь го-
рожане имели собственное сельское хозяйство, более или менее по-
крывавшее их нужды. У сельского ремесленника не было того стимула
стать горожанином, как на Западе: переход в город не давал более сво-
бодного положения, так как ремесленные городские касты стояли да-
же ниже земледельческих. В Индии (так же, как, например, в Японии)
городское ремесло было исключительно наследственным занятием.
Если на Западе город вследствие ненаследственности, некастовости
занятий ремеслами послужил отдушиной для противоречий феодализ-
ма, то в Индии он не был революционизирующим фактором, ибо по-
просту нельзя было перебежать из крестьян в ремесленники. Город от
начала до конца феодальной эпохи в самом деле специализировался
преимущественно на производстве экспортных товаров, т. е. предна-
значенных для вывоза в более или менее удаленные области, районы и
города Индии, если не за ее пределы.
Город в феодальной Индии, как и в Европе, — центр обмена, но
преимущественно не между непосредственными производителями,
крестьянами и ремесленниками. В системе обращения здесь ясно вы-
ражено следующее явление: феодалы или чиновники собирали налоги-
повинности в натуре, затем сбывали их на городском рынке, чтобы на
вырученные деньги приобрести другие товары не местного производ-
ства, т. е. привозимые купцами из отдаленных мест. Это хорошо про-
слеживается, в частности, по источникам XIII–XIV вв.
Было бы ошибочно усматривать в отмеченных особенностях общи-
ны и города феодальной Индии какую-то абсолютную, метафизиче-
скую противоположность Запада и Востока, европейского феодализма
и «азиатского способа производства». Если присмотреться ближе, эта
противоположность сильно сглаживается рядом конкретных оговорок.
Так, например, ведь и на Западе городское ремесло очень скоро стано-
вилось наследственным занятием замкнутого круга людей в результате
«закрытия» цехов для вновь прибывших. И на Западе города возникали
преимущественно на торговых путях и их скрещениях, с самого начала
в той или иной мере обслуживая межобластной и даже международ-
ный обмен. И в Индии численность ремесленников-горожан не была
на вечные времена фиксирована, находились окольные пути для по-
полнения каст ремесленников-горожан, когда это диктовалось эконо-
мической выгодой. Город далеко не всегда мог прокормить себя и при-
нужден был так или иначе покупать сельскохозяйственные продукты.
В сельскую общину проникали рыночные отношения, ремесленники
работали не только за натуральное довольствие, но существовали и
мельчайшие местные лавки, как и бесчисленные местные рынки. Сель-
ские общины развивали производство тех или иных специализирован-
ных товарных культур на вывоз, подчас покупая взамен привозные
104
продукты. С древних времен этих сельских экспортеров авансировали
деньгами купцы. Хоть и медленно, но все эти явления развивались
примерно в том же направлении, как и в Европе. Так, в XVI–XVIII вв. в
Индии можно видеть не только исконные города, но и образование но-
вых. Это не было тут связано непосредственно с ломкой старых форм
личной зависимости, но несомненно было связано с развитием рыноч-
ных отношений, с ростом денежной ренты.
Итак, противоположность не носит метафизического характера, но
нельзя и не учитывать ее. Для экономической теории эта противопо-
ложность важна: она позволяет отвлечься от описанных ступеней ис-
торического и логического развития феодальной ренты и утверждать,
что в наивысшей абстракции феодализм можно мыслить без того по-
луреволюционного переворота, каким было превращение части кре-
стьян в горожан. Городское ремесло можно мыслить (и эта абстракция
подтверждена опытом) как атрибут «чистого феодализма». Как увидим
позже, такая абстракция очень важна, так как помогает преодолеть
распространенную иллюзию, будто само появление ремесла уже зна-
менует «разложение» феодализма. Страны Востока показывают, что
феодализм подчас от самого возникновения до конца обладает всеми
своими определениями. Но зато в той же мере он лишен движения.
Города, рынок отличают восточный феодализм от западного, но его
отличает также и застойность или по крайней мере отставание в тем-
пах развития.
5. Поместье, сеньория, налоговый аппарат
как организационные формы присвоения феодальной ренты.
Раздел феодальной ренты
Итак, и воспроизводство, и распределение, и обмен в феодальном
обществе подчинены основному экономическому закону феодализма и
во всем согласуются с ним. Целью всего производства остается обес-
печение феодальной ренты как специфической формы, в которой при-
бавочный труд, или прибавочный продукт, выкачивается из лично в
той или иной степени зависимых непосредственных производителей
собственниками земли в целях преимущественно непроизводительно-
го потребления; обеспечение условий возрастания этой ренты, с одной
стороны, путем увеличения территории и числа зависимых крестьян, с
другой, — путем перехода от одной формы ренты к последующей на
базе роста производительности труда крестьян и ремесленников.
Ленинское учение об империализме показывает нам на примере ка-
питализма, что основной экономический закон капиталистической
формации проявляется специфическим образом в условиях монополи-
105
стического капитализма. Основной экономический закон феодальной
формации тоже проявляется специфическим образом применительно
к условиям той или иной из главных стадий развития феодализма.
Главные черты и проявления основного экономического закона феода-
лизма могут быть конкретизированы, во-первых, применительно к
раннему феодализму, т. е. к условиям господства первых двух форм
феодальной ренты; во-вторых, применительно к условиям вполне раз-
витого, зрелого феодализма, характеризующегося господством денеж-
ной ренты; в-третьих, применительно к условиям разложения феода-
лизма, когда в его недрах зарождается мануфактура, старые экономи-
ческие формы, в том числе сама денежная рента, начинают наполнять-
ся новым содержанием и в то же время нарастают несоответствие и
конфликт между новыми производительными силами и феодальными
производственными отношениями.
Но каковы бы ни были формы проявления основного экономиче-
ского закона феодализма, его суть неизменно останется той же — рас-
крытие специфической для данной эпохи формы эксплуатации. Как
писал Маркс в «Нищете философии», для того чтобы «правильно су-
дить о феодальном производстве, нужно рассматривать его как способ
производства, основанный на антагонизме»48. Речь здесь идет об анта-
гонизме классов. «Нужно показать, — продолжает Маркс, — как в рам-
ках этого антагонизма создавалось богатство, как одновременно с ан-
тагонизмом классов развивались производительные силы, как один из
классов, представлявший собой дурную, отрицательную сторону об-
щества, неуклонно рос до тех пор, пока не созрели, наконец, матери-
альные условия его освобождения».49
Экономические законы существуют не в стороне от конкретных
жизненных проявлений антагонизма классов. Напротив, использова-
ние экономических законов всегда и везде при классовом антагонисти-
ческом обществе подразумевает классовый интерес: любое действие
экономического закона, любое изменение в экономической действи-
тельности, выгодное одной части общества, невыгодно здесь другой и
не может быть выгодно всем людям. Поэтому любое экономическое
изменение вызывает сопротивление и противодействие тех людей, ин-
тересы которых оно задевает, и не может быть осуществлено иначе,
как в борьбе. Поэтому-то закон феодальной ренты и смены ее форм
ведет к пониманию «фактических социальных проявлений присущего
производственным отношениям антагонизма классов», к пониманию
борьбы классов, наполняющей феодальную эпоху, феодальной поли-
тической надстройки, феодальных взглядов, бытовых и семейных от-
48 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 4. стр. 143. 49 Там же.
106
ношений и т. д., словом, в конце концов показывает, как говорил Ле-
нин, всю данную общественную формацию «как живую».
В частности, на фоне основного классового антагонизма феодаль-
ного общества можно ясно различить сферу экономической борьбы
между эксплуататорами и эксплуатируемыми и борьбы среди эксплуа-
таторов.
Выше мы отклонили мысль о возможности рассматривать поместье
(манор, вотчину и т. п.) как основную ячейку феодального производст-
ва. Феодальное производство в своей основе — это не крупное произ-
водство, а мелкое, неизменно базирующееся на индивидуальном хо-
зяйстве земледельцев и ремесленников. Поместье далеко не всегда на-
лицо при разных вариантах феодального развития; при восточном
феодализме его подчас вовсе не видно. Да и там, где оно налицо, по-
местье только кажется крупным производством. Редко, когда, напри-
мер при строительстве зданий, дорог или оросительных систем, мы ви-
дим действительное соединение труда многих людей. В большинстве
же случаев даже работа крестьян на барском поле ведется не сообща, а
лишь более или менее одновременно, т. е. каждая крестьянская семья
со своим инвентарем и рабочим скотом выполняет свой «урок». Таким
образом, в поместье получается не сложение труда, а сложение ре-
зультатов труда. Тем более это можно сказать о таком типе организа-
ции феодального хозяйства, как французская сеньория. Здесь господ-
ский двор является всего лишь местом, куда крестьяне привозят или
приносят ту или иную долю продукта, дохода, произведенного ими
исключительно в своих собственных хозяйствах. Наконец, в тех стра-
нах Востока, где в роли вотчинника или сеньора выступало феодальное
государство, оно опять-таки лишь в крайне редких случаях — при ир-
ригационном или дорожном строительстве — олицетворяло крупное
производство, обычно же лишь суммировало поступления со множест-
ва единичных мелких хозяйств.
Но сказанное отнюдь не означает, что поместье, сеньория, фео-
дальное государство не были организаторами феодального производ-
ства. Им принадлежали большие возможности и большая роль в орга-
низации хозяйства в целом — в воздействии на распределение рабочей
силы по тем или иным видам деятельности, в определении всего хо-
зяйственного цикла от получения сырья до судьбы готового продукта,
в сезонной смене занятий, локальной специализации на той или иной
продукции, в состоянии рынков и денежного обращения и т. д. Иными
словами, феодалы-помещики, феодальные монастыри, феодальное го-
сударство со своим чиновничьим аппаратом — отнюдь не пассивная
сторона в совокупном процессе феодального производства. Будучи
господствующим классом, феодалы оказывают на него и решающее
воздействие, организуют его так или иначе в своих интересах.
107
Однако поместье, сеньория, налоговый аппарат сами по себе явля-
ются организационной формой не производства, а присвоения фео-
дальной ренты. Для того чтобы прибавочный труд феодальнозависимо-
го крестьянина или ремесленника мог быть присвоен, над хозяйствами
непосредственных производителей надстраиваются эти хозяйственные
органы — органы присвоения. Это не просто получатели ренты, это
органы выжимания ее из хозяйств непосредственных производителей.
Надо снова повторить, что так обстоит дело и при господстве отрабо-
точной (или комбинированной) ренты, когда в наибольшей мере ка-
жется, будто поместье подобно капиталистической фабрике. На самом
деле в отличие от фабрики трудящийся приходит в поместье только
выполнять прибавочный труд, да и выполняет его в значительной сте-
пени изолированными хозяйственными средствами своей семьи и сво-
его двора, хотя бы и весьма умело мобилизованными и расставленными
в поле помещиком, управляющим или старостой.
Конкретные формы и пути борьбы крестьян против всех этих орга-
низаций присвоения феодальной ренты будут рассмотрены нами во
второй части этой книги в связи с теоретическими проблемами классо-
вой борьбы.
На фоне основного классового антагонизма феодального общества
становится понятной и борьба, происходившая в феодальных «верхах».
С точки зрения политической экономии, она выступает перед нами как
