случае перед нами односторонние платежи, не имев-
шие непосредственной связи с обращением товаров. Все эти подати и
сборы, все эти факты внеобменного платежного оборота иллюстриру-
ют функцию денег как средства платежа в том виде, в каком она про-
является при господстве вокруг натурального хозяйства.
Однако, если рассмотренные функции денег при феодализме сколь-
ко-нибудь развиты, они необходимо ведут к развитию и внутреннего
денежного обращения. Сами феодалы и феодальные государи обнару-
живают в чеканке монет еще одно средство мобилизации в своих руках
денег, имеющихся в порах феодального общества. Чеканка монет пер-
воначально преследовала чисто фискальные цели — она имела назна-
чением пополнение казны, привлечение в казну наличных благород-
ных металлов, в том числе вновь добываемых из земных недр. Это ока-
залось настолько важным источником дохода, что в условиях феодаль-
ной раздробленности каждый феодал стремился чеканить свою собст-
венную монету и понемногу воцарился самый безграничный монетный
партикуляризм.
Основой этого дохода от чеканки монеты служило несовпадение
номинальной стоимости монеты с ее действительной стоимостью как
товара. Мы помним, что как товар деньги фигурировали только в меж-
дународной торговле. Только купец-посредник на практике знал, что
монеты, встречавшиеся в разных частях земного шара, независимо от
своих названий имеют какие-то весовые соотношения между собой.
Несомненно, что купцы-посредники извлекали дополнительную при-
быль из своего монопольного знания монет и неосведомленности фео-
далов в таких материях. Но феодалы были господствующим классом и
поэтому в конце концов повернули дело к своей выгоде. Пользуясь
своей монопольной властью внутри страны, каждый феодальный госу-
дарь фактически принуждал своих подданных обменивать разнообраз-
ные скопившиеся в обществе иноземные монеты на монету своей че-
канки. А поскольку последняя содержала, как правило, меньше благо-
родного металла, такой обмен обогащал казну. То же повторялось и
при последующих перечеканках монеты на еще менее полновесную.
Некогда, еще в дофеодальное время, названия монет обозначали
всего лишь их вес. Монета представляла собой меру заключенного в
ней золота или серебра, благодаря чему она могла служить масштабом
цен и средством обращения. Однако, сохранив эту роль средства об-
ращения, монета при феодализме утратила непосредственное значение
139
весовой меры золота и серебра. Деньги в монетной форме потеряли
связь со стоимостной основой, из которой они первоначально возник-
ли. Такой разрыв был возможен и неизбежен при феодализме в силу
слабости товарного обращения, в силу господства натурального хозяй-
ства. Именно этот разрыв открыл широчайший простор для установле-
ния феодальными государями произвольной, завышенной цены монет.
Порча монеты, т. е. выпуск ее с неполным весом благородного метал-
ла, стала легальным, повсеместным источником государственных до-
ходов, а также и нелегальным источником доходов фальшивомонетчи-
ков. «Вся история монетного дела с начала средневековья до конца
XVIII столетия сводится к истории этих двусторонних и антагонисти-
ческих подделок…», — говорит Маркс. Официальное феодальное миро-
воззрение рассматривало название монеты, вычеканенное на ней но-
минальное обозначение как основу ее рыночной роли. Маркс цитирует
декрет одного из французских королей: «Никто не смеет и не должен
сомневаться, — говорит верный ученик юристов Филипп Валуа в одном
декрете 1346 г., — что только нам и нашему королевскому величеству
принадлежит право… чеканки монеты, снабжения деньгами и всяких
распоряжений относительно монеты, право пускать ее в обращение, и
притом по такой цене, как это нам угодно и признано нами за благо»37.
Это представление отражало повсеместную практику: одноименные
монеты имели в разных феодальных государствах и княжествах или в
разное время самый различный вес; монеты чеканились и перечекани-
вались, и каждый раз государь извлекал из этого реальный доход.
Однако при всем том чеканка феодальными государями монеты по-
служила важным звеном при оформлении в феодальном обществе
внутреннего обращения — антитезы тому почти исключительно меж-
дународному обращению, которое было исходным пунктом. «…Деньги
в качестве монеты, — пишет Маркс, — получают местный и полити-
ческий характер, они говорят на разных языках и носят разные нацио-
нальные мундиры. Поэтому сфера, в которой деньги обращаются как
монета, отличается, как внутреннее товарное обращение, ограничен-
ное пределами данного государства, от всеобщего обращения товарно-
го мира»38. Правда, на первых порах феодальная монета оформляет и
унифицирует не товарное обращение, а преимущественно всевозмож-
ные односторонние платежи — налоги, ренты, подати, сборы, штрафы,
долги и т. д. Но вместе с тем совершается и переход от функции денег
как средства платежа к их функции средства обращения. Само сущест-
вование денег «в национальном мундире» помогает развитию внутрен-
него товарного обращения.
37 Цит. по: К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 98 (сноска). 38 К. Маркс. К критике политической экономии, стр. 101.
140
Пока деньги в феодальном обществе не достигли этой ступени раз-
вития, единичные факты приравнивания трудящимися — крестьянами
и ремесленниками — своих продуктов и трудовых затрат не могли
приобрести характера товарного обращения. Напротив, где существует
монета, в которой крестьянин обязан вносить свои сначала спорадиче-
ские, затем все более регулярные платежи феодалу, государству, церк-
ви, ростовщику, он, естественно, в этой же монете старается осущест-
вить и сезонные накопления до наступления срока платежа, следова-
тельно, в этой же монете стремится реализовать выручку от продажи
горожанам своего продукта. Он добивается при этом, чтобы получен-
ная цена отвечала количеству затраченного им труда. Если феодалы
умели превращать в деньги только продукты, но не труд (поэтому пе-
реход к денежной феодальной ренте был возможен только от продук-
товой формы, но не прямо от отработочной), и соответственно прода-
вали их всегда по ценам, в общем весьма далеким от трудовой стоимо-
сти, то непосредственные производители при обмене и продаже под-
считывали именно взаимные затраты труда. Еще в своем крестьянском
хозяйстве, как и в своих расчетах с кузнецами и другими бродячими
ремесленниками, работавшими не за деньги, а за натуральные харчи,
непосредственные производители научились приблизительно сравни-
вать разные виды труда по количеству затраченного времени или при-
равнивать количество затраченного времени к тому или иному количе-
ству продукта. Но это еще не было товарным обращением. Появление
в феодальном обществе денег в виде монет доставило недостающее
звено для возникновения на этой, уже подготовленной основе внут-
реннего товарного обращения. Деньги стали приобретать в этих вза-
имных расчетах крестьян и ремесленников функцию меры стоимости.
А в данной функции деньги играют хотя бы в тенденции роль, прямо
противоположную той, с которой началось их развитие в феодальном
мире: они должны обеспечить обмен эквивалентов, равных трудовых
затрат, а не неэквивалентный обмен, как в международной посредни-
ческой торговле.
Развитие же простого товарного обращения и функции денег как
меры стоимости и средства обращения должно было столкнуться с
произволом, царившим в феодальной монетной системе, и оказать на
нее обратное воздействие. Логика простого товарного обращения тре-
бовала, чтобы и деньги тоже продавались по своей трудовой стоимо-
сти. Хотя золото и серебро добывались не во всех странах и поэтому
нелегко было наглядно сравнить затраты труда при их добыче с затра-
тами труда в других производственных процессах, все же логика про-
стого товарного обращения настойчиво заявляла о себе. Наиболее ис-
порченные монеты устранялись с рынка, или, наоборот, из обращения
изымались (превращались в сокровище) наиболее полноценные моне-
141
ты, и это ограничивало возможности порчи монеты государями.
Столкновение двух экономических тенденций нашло отражение и в
трактатах о деньгах — сначала в XIV в., француза Николая Орезма, за-
тем в XVI в., великого польского ученого Николая Коперника, опро-
вергавших традиционное представление, будто монета получает свою
стоимость по воле государя. Коперник доказывал, что деньги являются
таким же товаром, как и все другие товары, и что обращение их не по
стоимости ведет лишь к расстройству народного хозяйства39. Разумеет-
ся, ни шедшая из низов, из массы мелких товаропроизводителей, прак-
тическая оппозиция, ни оппозиция передовых мыслителей не могла
уничтожить феодальной порчи монеты и пестроты монетных систем.
Но противодействие рыночной стихии все же создавало минимальные
условия для того более или менее развернутого товарно-денежного
обращения в период господства денежной феодальной ренты, которое
было охарактеризовано в предыдущей главе.
Итак, мы видим, что в феодальной экономике функции денег логи-
чески и исторически выступают не в том порядке, как при анализе то-
вара и денег вообще. Ф. И. Михалевский верно отметил две особенно-
сти развития денег в феодальную эпоху: «Развитие товарно-денежных
отношений идет первоначально извне во внутрь. Проводниками их яв-
ляются торговые сношения и военные столкновения с более культур-
ными странами Востока и средиземноморского Юга. Развитие товарно-
денежных отношений идет долгое время сверху вниз. К ним в первую
очередь приобщается эксплуататорская верхушка общества, откуда
они просачиваются вниз по мере того, как, с одной стороны, растет
разделение труда, а с другой стороны, растет стремление эксплуатато-
ров получать часть прибавочного продукта в денежной форме»40. Все,
что изложено выше, подтверждает этот вывод.
Однако следует иметь в виду, что в действительности нет одной
единственной последовательности развития функций денег при фео-
дализме. Одновременно с изложенной последовательностью может
быть прослежена и обратная, «снизу вверх», по крайней мере после
появления в феодальном мире денег как мировых (международных)
денег.
В самом деле, ведь купец-посредник торговал не только с феодала-
ми, как мы для упрощения допустили. В той или иной мере он торго-
вал и с ремесленниками, а в редких случаях и с крестьянами. Если он
покупал у них нечто из их продуктов, в их руках оставались деньги.
Эти деньги могли не только осесть как зачаточное сокровище или на-
39 См. М. П. Герасименко. Николай Коперник — выдающийся экономист эпохи раннего
капитализма. Киев, 1953. 40 Ф. И. Михалевский. Очерки истории денег и денежного обращения, т. 1, стр. 19.
142
копление, но и войти в обращение между крестьянами и ремесленни-
ками с функцией меры стоимости, средства обращения, средства пла-
тежа.
Словом, на практике разные функции денег с развитием феодализ-
ма могли возникать в разной последовательности. Выше изложена
лишь наиболее теоретически существенная и характерная для феода-
лизма последовательность. Но по крайней мере со времени возникно-
вения товарообмена между городом и деревней, ремеслом и сельским
хозяйством законы товарного производства проявляются все более яс-
но в своей всеобщей форме. Однако эти законы здесь неумолимо огра-
ничены господством натурального хозяйства. Поэтому в своем разви-
тии они приводят нас лишь снова к тому же явлению, с которого мы
начинали характеристику денег при феодализме, — к денежному капи-
талу. Накопивший деньги ремесленник или крестьянин мог при случае
стать мелким, а то и крупным купцом-посредником или ростовщиком.
Мы возвращаемся к исходному пункту и не выйдем из этих рамок, по-
ка остаемся на почве феодального способа производства.
Одним из проявлений смешения, отождествления товарного произ-
водства с капиталистическим производством является смешение рос-
товщического и торгово-купеческого капитала с капитализмом. Рос-
товщический и торгово-купеческий капитал существовали в докапита-
листических формациях всюду, где существовало мало-мальски разви-
тое товарное производство. Ни тот, ни другой не создают каких-либо
новых производственных отношений сверх тех, которые господствуют
в обществе, не ведут сами по себе к капитализму.
Ростовщик в феодальном обществе только присваивал себе часть
феодальной ренты, независимо от того, ссужал ли он деньги феодалу
или крестьянину. Если он ссужал деньги феодалу, он прямо забирал в
виде процента часть той ренты, которую феодал собрал со своих кре-
стьян. Если же он ссужал деньги крестьянину, беря под залог его зе-
мельный участок, это значило, что он частично приобщился к верхов-
ным правам собственности на этот участок, а крестьянин со своего
участка отныне должен платить еще дополнительную ренту продукта-
ми или деньгами в виде процентов этому присосавшемуся соэксплуа-
татору. Средневековые документы так и называют платежи крестьян
ростовщикам — «добавочная рента», «вновь созданная («конституиро-
