масс, миллионов

трудящихся, если они поднимаются на борьбу одновременно. У древ-

них китайцев была пословица: «Если весь народ вздохнет — будет бу-

ря, если весь народ топнет — будет землетрясение». Когда складыва-

лись объективные условия для победы революции, перед разруши-

тельной и созидательной активностью масс открывался широчайший

простор. «Никогда масса народа не способна выступать таким актив-

ным творцом новых общественных порядков, как во время револю-

ции, — писал В. И. Ленин. — В такие времена народ способен на чуде-

са…»8

Эта творческая способность народа в момент революции связана

с тем, что именно в этот момент выступает одновременно и с единой

целью наибольшая масса людей. Чем больше налицо объективных ус-

ловий для победы революции, тем шире размах массового движения;

вместе с основательностью исторического действия, писал Маркс, воз-

растает «и объем массы, делом которой оно является»9

. В. И. Ленин

считал эту мысль одним из самых глубоких положений исторического

материализма10.

Древний Рим был разрушен натиском масс изнутри и извне, длив-

шимся с неутихающей силой три-четыре столетия. Восстания рабов и

колонов внутри сливались с ударами извне, наносимыми теми племе-

нами, из недр которых Рим веками черпал рабов. Их в свою очередь

приводили в движение перемещения других племен, придававшие всей

этой эпохе «великого переселения народов» характер движения неис-

числимых масс людей. Точно так же исторической наукой показано,

что в нидерландской революции XVI в., английской революции

XVII в., французской революции XVIII в. действовали несметные мас-

8

В. И. Ленин. Две тактики социал-демократии в демократической революции. — Полн.

собр. соч., т. 11, стр. 103. 9

К. Маркс и Ф. Энгельс. Святое семейство. — Сочинения, т. 2, стр. 90. 10 См. В. И. Ленин. Сочинения, т. 36, стр. 423.

218

сы крестьянства и огромные массы городского населения, а широким

историческим фоном их были европейские социальные движения и

войны, в которые тоже был вовлечен необозримый «объем массы».

Если дело революции, как сказано выше, начиналось задолго до нее,

то оно и продолжалось долго после нее.

Совсем неверно представлять себе, будто ликвидация в первом слу-

чае полного рабства, во втором — феодального полурабства закончи-

лась вместе с революционной эпохой. Во-первых, и после революции,

совершившей эту ликвидацию, уже при господстве нового способа

производства, сохраняются иногда большие, иногда меньшие остатки и

обломки уничтоженной формы собственности на работника производ-

ства. Вся история феодализма еще полна борьбой за уничтожение пе-

режитков рабства, как и история капитализма — борьбой за уничтоже-

ние феодально-крепостнических пережитков. Во-вторых, после рево-

люции налицо не только эти недобитые остатки, но также новые и но-

вые попытки возродить отмененную полную или неполную собствен-

ность на человека. Так сказать, установление «заповеди» не исключает

«греха». И феодальное, и капиталистическое общество существовали и

развивались в борьбе передовых сил с реакцией. В частности, народные

массы в средние века поддерживали феодальную религию, этику, пра-

во в той мере, в какой последние осуждали и запрещали открытое раб-

ство. Народные массы, служившие основной разрушительной револю-

ционной силой при переходе от рабовладельческого строя к феодаль-

ному, продолжали на протяжении всей феодальной эпохи отбивать,

защищать от реакции это великое завоеванное ими благо — отмену

рабства в его наиболее полной, обнаженной форме. Подобно этому

народные массы и на протяжении всей капиталистической эпохи от-

стаивали от поползновений реакции основное завоевание антифео-

дальной революции: отмену и запрещение неполноправия человече-

ской личности, демократические права человека. Они поддерживали и

отстаивали буржуазную демократию в той мере, в какой последняя

осуждала и запрещала всякие проявления крепостничества и привиле-

гий.

Таким образом, битва за дело революции продолжается и после по-

беды революции. Революция продолжает жить в том общественном

строе, который вышел из ее горнила. Средства, формы борьбы стано-

вятся иными. Но как весь XIX век, по словам В. И. Ленина, проводил,

осуществлял по частям, доделывал дело великой французской рево-

люции11

, так и средневековье проводило, осуществляло, доделывало

дело антирабовладельческой революции. В частности, вся так называе-

мая первая волна крестьянских движений в раннем средневековье —

11 См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 38, стр. 367.

219

восстания свободных общинников против закрепощения (вроде, ска-

жем, известного восстания «стеллинга», т. е. «детей древнего закона»,

в Саксонии в IX в., когда крестьяне изгнали господ и «стали жить по

старине») — была не просто выражением исторического консерватиз-

ма, тягой в прошлое перед лицом наступающего феодализма. Дух этих

крестьянских движений еще имеет в себе что-то общее с концом древ-

ней истории, с героической борьбой варваров за свою свободу. В них

снова слышатся раскаты великой освежающей грозы перехода от ан-

тичности к средневековью. Отдельные отголоски этого же цикла дви-

жений можно проследить еще на протяжении нескольких последую-

щих столетий средневековья, хотя они понемногу оттесняются клас-

совой борьбой зрелого феодализма. Во всяком случае, раннее средне-

вековье долго дышало воздухом варварской бури, из которой оно про-

изошло. Возврата рабства передовые силы общества не допускали, но в

конце концов жизнь заставляла трудящихся сносить полурабство, сно-

сить ярмо личной зависимости от земельного собственника — «патро-

на», «покровителя», «сеньора».

Если прошедшая революция, таким образом, насыщала собой по-

следующую эпоху «мирного» развития, то в недрах последней зачина-

лась новая революция с того времени, когда характерные для нее про-

изводственные отношения начинали стеснять, тормозить развитие за-

родившихся производительных сил нового характера. Вызревание этой

новой, будущей революции органически сливалось с тем отстаиванием

завоеваний прошедшей революции, которое составляло пульс всей

эпохи. В ходе средних веков борьба трудящихся против угрозы откры-

того рабства сливается с определенного времени с борьбой и против

всяческой личной несвободы. В ходе новой истории борьба рабочего

класса за буржуазно-демократические свободы, против принудитель-

ного труда соединяется с определенного времени с борьбой за осво-

бождение и от наемного рабства, за социализм.

Это качественное развитие классовой борьбы отвечало диалектике

положения эксплуатируемых трудящихся масс. С одной стороны, по-

сле низвержения прежней формы порабощения они утверждали свои

новые завоеванные права, с другой стороны; эти новые права давали им

несоизмеримые с прежними возможности для классовой борьбы про-

тив своих эксплуататоров, следовательно, для отрицания нового строя.

Феодальнозависимые крестьяне располагали такими позициями и сред-

ствами для борьбы против своих господ, каких и отдаленно не было у

рабов; в свою очередь в распоряжении пролетариев в силу их положе-

ния в обществе появились такие возможности борьбы против своих

господ, сравнительно с которыми возможности феодальнозависимых

крестьян были совсем ничтожны.

Экономический строй рабовладельческого общества открывал наи-

220

меньшие возможности для сплоченного действия основной массы не-

посредственных производителей — рабов. Рабы, были оторваны от сво-

ей земли, от своих семей и племен, от тех общественных связей, в ко-

торых они родились и выросли. В рабовладельческих латифундиях,

мастерских или рудниках они, правда, подчас концентрировались в бо-

лее или менее значительных количествах. Но будучи разноязыкими,

разноплеменными, рабы с трудом могли сплотиться в большую обще-

ственную силу. Да когда это и случалось, как, например, в восстании

Спартака, целью движения оказывалось всего лишь — вырваться из ра-

бовладельческого государства, уйти на родину, из чего возникали не-

избежные распри по поводу того, в каком направлении уходить, что

еще более ослабляло движение. Борьба же широких кругов свободного

населения в Греции или Риме за свои экономические и политические

интересы редко объединялась с борьбой рабов. Только в последние ве-

ка Римской империи можно наблюдать ширящееся и длительное слия-

ние движений рабов, колонов, свободных крестьян, например в вос-

станиях «багаудов», что и придавало этим движениям характер огром-

ной общественной силы, способствовавшей крушению Рима.

Не следует особенно преувеличивать возможностей борьбы у на-

родных масс при феодально-крепостническом строе, ибо основой его

было не крупное производство, а мелкое. Разобщенные мелкие хозяй-

ства не сплачивали народную массу, а порождали в крестьянских дви-

жениях феодальной эпохи разрозненность, местную ограниченность,

разновременность выступлений — все то, чем умело пользовался гос-

подствовавший класс для подавления этих движений.

Но все же объективные условия для успешных прямых действий

народных масс при феодализме были неизмеримо большими, нежели

при рабовладельческом способе производства. Как ни разрозненны

были крестьяне, они жили и трудились на своей родине, говорили на

одном языке; общины, деревни, села, если и не находились в прямой

экономической связи, их все же объединяла солидарность интересов в

борьбе против общего господина, а так как тот входил в «ассоциацию»

феодалов, направленную против крестьян, то, следовательно, и против

соседних феодалов, против вышестоящих сеньоров и т. д. В поисках

сплачивающих центров крестьяне тяготели в своих выступлениях к

городам, искали союза с трудящейся городской беднотой. Развитие то-

варного производства подготовляло связи обширных сельских округов

с городами. Некоторая степень общности языка, общность территории

(сложившиеся задолго до появления наций), общность политического

врага приводили уже в недрах средневековья к тому, что подчас лавина

крестьянского движения катилась по стране из края в край, перехле-

стывая через барьеры феодальной раздробленности, которые в глазах

господствующего феодального класса и правительственного аппарата

221

были еще неприкосновенными и непреодолимыми. Даже отсутствие

языковой общности не препятствовало порой отдельным струям кре-

стьянского движения сливаться в общем потоке. Примером может слу-

жить вовлечение народов Поволжья в восстания русского крестьянства

под руководством Разина и Пугачева. Словом, при всей своей слабости

сравнительно с движениями рабочего класса крестьянские движения в

феодальную эпоху представляли все же огромную общественную си-

лу, оказывавшую в некоторые моменты такое сильное непосредствен-

ное воздействие на ход истории, какого не могли оказать движения ра-

бов в античном мире.

Возможности классовой борьбы пролетариата при капитализме не-

измеримо больше, чем крепостного крестьянства при феодализме, что

обусловлено характером капиталистического способа производства.

Роль рабочего класса как могильщика капитализма и созидателя со-

циалистического строя подготовлена всей историей его борьбы в усло-

виях капитализма, где крупный, общественный характер производства

учил его возможности успешно действовать в качестве сплоченной

массовой силы — сначала в масштабах фабрики или завода, затем в

масштабах отрасли производства, наконец, на широкой общенацио-

нальной и интернациональной арене политической борьбы во главе

всех остальных трудящихся.

Активное прямое воздействие народных масс на политическую

жизнь общества опять-таки возрастало с изменением экономических

условий. За редкими исключениями освободительные движения рабов

не ставили своей задачей захват власти, изменение политической орга-

низации общества, — в большинстве случаев дело шло о людях, о пре-

вращении рабов в рабовладельцев и обратно, а не о политических уч-

реждениях. История средних веков знает уже множество попыток и

захвата власти восставшими крестьянами и крестьянских проектов ре-

форм государственного устройства. Обычно это — смутные идеи о воз-

можности наполнить старую форму новым содержанием, мечты о «му-

жицком царе», о «крестьянской монархии». Практическая борьба за

власть оканчивалась, конечно, поражениями, разгромами восставших.

Если история и может отметить несколько фактов победы (в Китае,

Норвегии, Швейцарии), дело кончалось либо сменой династии, при

сохранении всех прежних порядков, либо замедлением темпов фео-

дального развития. Наконец, при капитализме всякая классовая борьба

все больше приобретает характер борьбы политической, затрагивает

вопрос о власти, выступает в форме борьбы политических партий. От

борьбы за избирательные реформы и республиканские конституцион-

ные права рабочий класс поднимается до борьбы за слом буржуазной

государственной машины, за установление подлинной демократии —

демократии трудящихся, — за диктатуру пролетариата. Со сменой ан-

222

тагонистических общественных формаций возрастала и способность

трудящихся создавать элементы своей идеологии и культуры, противо-

стоящей идеологии и культуре господствующих классов. Рабы, руками

которых создана вся богатая материальная культура античного обще-

ства, отразившая их мастерство, оставили очень мало памятников сво-

ей особой культуры. Ведь «коллегии», в которые их объединяли и ко-

торые имели определенные обряды и культы, или, скажем, надгробные

надписи на могилах римских рабов, это скорее воспитательные средст-

ва, созданные рабовладельцами. История не сохранила песен или эпи-

ческих произведений, созданных