говорит Маркс, казалось бы, собственный интерес капи-
тала указывает на необходимость сбережения рабочей силы от снаши-
вания, подобно тому как капитал заинтересован в наименьшем снаши-
вании машины. Но это только «казалось бы». А на самом деле капитал
относится к рабочей силе совсем иначе, чем к машине. «Капитал не
спрашивает о продолжительности жизни рабочей силы. Интересует
его единственно тот максимум рабочей силы, который можно привес-
ти в движение в течение рабочего дня. Он достигает этой цели сокра-
щением жизни рабочей силы, как жадный сельский хозяин достигает
повышения доходности земли посредством, расхищения плодородия
почвы»24.
Маркс обращается к примеру североамериканских рабовладельцев.
Рабовладелец, говорит он, покупает своего рабочего так же, как он по-
купает свою лошадь. Вместе с рабом он теряет капитал, который при-
ходится возмещать новой затратой на невольничьем рынке. Но, оказы-
вается, его это нисколько не стесняет, так как из рассадников рабов в
Кентукки и Виргинии, из неисчерпаемых недр Африки всегда можно
получить новых и новых негров. По словам цитируемого Марксом ав-
тора, в этих условиях продолжительность жизни раба становится ме-
нее важной, чем его производительность в то время, пока она продол-
жается. Поэтому, продолжает этот автор, правило рабовладельческого
хозяйства тех стран, в которые ввозятся рабы, таково: самая действи-
тельная экономия заключается в том, чтобы выжать из человеческого
24 К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 271.
233
скота (human cattle) возможно большую массу труда в возможно
меньший промежуток времени. Значительная часть рабов ежегодно
прямо истребляется вследствие не только крайней грубости пищи и
непрерывного изнурительного мучительства, но и вследствие медлен-
ного истязания чрезмерным трудом и недостатком сна и отдыха.
Процитировав это, Маркс восклицает, обращаясь к английскому ка-
питализму: «Mutato nomine de te fabula narratur! (Под другим именем о
тебе рассказывается эта история!) Заменим торговлю невольниками
рабочим рынком, Кентукки и Виргинию — Ирландией и земледельче-
скими округами Англии, Шотландии и Уэльса, Африку — Германи-
ей!»25 «В общем, — продолжает Маркс далее, — опыт показывает капи-
талисту, что постоянно существует известное перенаселение… хотя
перенаселение это и составляется из захиревших, быстро отживаю-
щих, вытесняющих друг — друга, так сказать, срываемых до наступле-
ния зрелости человеческих поколений»26. Капиталу в действительно-
сти вовсе нет дела до того, что он подорвет жизненную силу народа,
поглотив вслед за промышленным городским населением также и все
запасные жизненные элементы деревни. Природа капитала исключает
далекое перспективное планирование. «…Перспектива будущего вы-
рождения человечества, т. е., в конце концов, неизбежного его выми-
рания, также мало влияет на его практическую деятельность, как сооб-
ражения относительно возможности падения земли на солнце»27
.
Таким образом, по мысли Маркса, буржуа отнюдь не руководству-
ется тем объективным расчетом, который, казалось бы, должен дикто-
вать ему оплату рабочей силы по стоимости или хоть по каким-либо
рациональным соображениям ее воспроизводства. Капиталист старает-
ся платить рабочим как можно меньше. Он готов довести жизненные
условия рабочих до условий рабов и еще худших. Для него в этом
стремлении нет никакого «физического» предела, ибо минимум усло-
вий, необходимых для того, чтобы рабочий мог назавтра еще раз встать
в строй, в пределе приближается к нулю, продолжительность же
функционирования рабочей силы каждого индивида его абсолютно не
интересует. После меня хоть потоп! — вот лозунг всякого капиталиста
и всякой капиталистической нации, говорит Маркс. «Поэтому капитал
беспощаден по отношению к здоровью и жизни рабочего всюду, где
общество не принуждает его к другому отношению»28
.
Но общественной силой, способной принудить или стеснить капи-
талистов в этом отношении, может быть в конечном счете только ра-
25 К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 272. 26 Там же, стр. 274.
27 Там же, стр. 275.
28 Там же.
234
бочий класс. Даже если непосредственное вмешательство берет на се-
бя государственная власть или, скажем, более просвещенная и либе-
ральная часть самой буржуазии, объективно они делают это, каковы бы
ни были субъективные мотивы, только потому, что рабочие борются за
лучшие жизненные условия — борются поодиночке и сообща, эконо-
мически и политически, неорганизованно или организуясь в профсою-
зы и партии.
Маркс особенно полно показал это на проблеме рабочего дня.
Необходимое время или время, оплачиваемое заработной платой,
составляет только часть рабочего дня. Вся остальная часть образует
прибавочное время, а стоимость, произведенная в течение этого вре-
мени, — прибавочную стоимость. Таким образом, анализ проблемы ра-
бочего дня является самой сердцевиной всей системы «Капитала», в
частности учения о производстве абсолютной прибавочной стоимости.
Здесь мы снова не обнаруживаем ни «чисто экономического», т. е.
действующего независимо от классовой борьбы закона политической
экономии, ни совпадения данной черты производственных отношений
капитализма с волей, интересами, выгодой лишь одного класса, «носи-
теля» этих производственных отношений, — класса капиталистов. Все
эти выдумки экономического материализма ничего общего не имеют с
диалектикой «Капитала».
Что такое рабочий день? У капиталиста, по словам Маркса, свой
собственный взгляд на крайний предел рабочего дня: у капитала одно-
единственное жизненное стремление — увеличивать свою стоимость,
создавать прибавочную стоимость, впитывать своей постоянной ча-
стью, средствами производства, возможно большую массу прибавочно-
го труда. Капитал — это мертвый труд, который, как вампир, оживает
лишь тогда, когда всасывает живой труд и живет тем полнее, чем боль-
ше живого труда он поглощает. С позиции капиталиста, рабочий об-
крадывает его, потребляя на самого себя какую-то часть времени, на-
ходящегося в распоряжении капиталиста: последний ссылается на за-
кон товарного обмена; он купил рабочую силу, и, как всякий другой
покупатель, старается выручить как можно большую пользу из потре-
бительной стоимости купленного товара29.
«Но вздруг раздается голос рабочего, который до сих пор заглушал-
ся шумом и грохотом процесса производства», — продолжает Маркс.
Знаменательно, что именно рабочему Маркс приписывает защиту ра-
бочей силы от безумной растраты ее, ту защиту нормальной продол-
жительности ее существования и ее нормального развития, которую
распространенное апологетическое представление экономических ма-
териалистов приписывает «организатору» капиталистического произ-
29 См. там же, стр. 238.
235
водства — капиталисту. Однако и рабочий отнюдь не выступает у Мар-
кса в качестве представителя интересов общества и производства в це-
лом при капитализме. Рабочий тоже односторонен. Маркс вкладывает
в его уста речь, в которой он, как и капиталист, ссылается на закон об-
мена товаров, но делает противоположный вывод. Тебе, как покупате-
лю, принадлежит потребление моей дневной рабочей силы, говорит
этот собирательный рабочий, обращаясь к капиталисту. Но при помо-
щи той цены, за которую я каждый день продаю ее, я должен еже-
дневно воспроизводить ее, чтобы потом снова продать. Безмерным уд-
линением рабочего дня ты можешь в один день привести в движение
большее количество моей рабочей силы, чем я мог бы восстановить в
три дня… таким образом ты крадешь у меня ежедневно 2/3 стоимости
моего товара. Ты оплачиваешь мне однодневную рабочую силу, хотя
потребляешь трехдневную. Это противно нашему договору и закону
обмена товаров. Я требую нормального рабочего дня, потому что, как
всякий другой продавец, я требую стоимости моего товара30
.
Мы находимся у важнейшего логического рубежа в развитии идей
«Капитала». С того момента, как законы обмена товаров рассматрива-
ются применительно к такому обществу, где налицо система наемного
труда, возникает антиномия, неразрешимая в узко «экономической»,
т. е. рыночной плоскости. Как мы видим, и продавец, и покупатель по
праву обвиняют друг друга в краже. Оба с полным основанием опира-
ются на закон обмена товаров в своих взаимно исключающих требова-
ниях. «Следовательно, — пишет Маркс, — здесь получается антиномия,
право противопоставляется праву, причем оба они в равной мере санк-
ционируются законом обмена товаров. При столкновении двух равных
прав решение принадлежит силе. Таким образом, в истории капитали-
стического производства нормирование рабочего дня выступает как
борьба за пределы рабочего дня — борьба между совокупным капита-
листом, т. е. классом капиталистов, и совокупным рабочим, т. е. рабо-
чим классом»31.
Какое фиаско экономического материализма, согласно которому
условием складывания капитализма «по Марксу» является лишь ры-
ночная конкуренция, открывающая простор закону стоимости! Оказы-
вается, для перехода от законов товарного обращения к законам капи-
тализма политическая экономия должна апеллировать к такому ком-
поненту экономической жизни, как классовая борьба. Классовая борь-
ба выступает как необходимое условие капиталистического способа
производства: если рабочий класс обнаруживает неспособность к со-
противлению, класс капиталистов не только неограниченно сокращает
30 См. К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 239. 31 Там же, стр. 240.
236
заработную плату, но и неограниченно увеличивает рабочий день, де-
лая невозможным воспроизводство рабочей силы, а тем самым — и все
капиталистическое воспроизводство.
На вопрос: как велико то время, в продолжении которого капитал
может потреблять купленную им рабочую силу, капитал, по словам
Маркса, отвечает: рабочий день насчитывает полные 24 часа в сутки.
«…При своем безграничном слепом стремлении, при своей волчьей
жадности к прибавочному труду капитал опрокидывает не только мо-
ральные, но и чисто физические максимальные пределы рабочего
дня»32. Но в этом слепом стремлении капитал наталкивается на проти-
водействие рабочих. «Установление нормального рабочего дня явилось
результатом многовековой борьбы между капиталистом и рабочим», —
говорит Маркс33
.
С помощью немногих ярких примеров Маркс обрисовал контуры
истории этой борьбы в Англии, Америке, Франции.
В течение ряда столетий, с XIV в., в Англии нанимателям рабочей
силы удавалось с помощью государственного законодательства (так
называемых рабочих статутов) шаг за шагом насильственно удлинять
рабочий день. Но еще в продолжение «большей части XVIII в., до эпо-
хи машинного производства, капиталу, говорит Маркс, не удавалось
захватить всю неделю рабочего, хотя рабочий день был уже раздвинут
за нормальные максимальные пределы до двенадцатичасового дня. Со
времени же возникновения крупной промышленности в последней
трети XVIII в. «начинается стремительное… опрокидывающее все пре-
грады движение в этой области. Всякие пределы, которые ставятся
нравами и природой, возрастом и полом, сменою дня и ночи, были раз-
рушены… Капитал справлял свои оргии».
«Как только рабочий класс, оглушенный грохотом производства, до
некоторой степени пришел в себя, он начал оказывать сопротивление,
и прежде всего на родине крупной промышленности, в Англии»34. Сна-
чала его сопротивление было малоуспешным, уступки, которых он до-
бивался, были чисто номинальными. Только со времени фабричного
акта 1833 г., говорит Маркс, распространяющегося на хлопчатобумаж-
ные, шерстяные, льняные и шелковые фабрики, берет свое начало нор-
мальный рабочий день для современной промышленности. Затем сле-
дуют законы 1844, 1845 и 1847 гг.; последний устанавливал десятича-
Благодаря чему удавалось рабочим достигать этих уступок? Благо-
даря переходу от борьбы в одиночку к борьбе сплоченной массой, от
32 Там же, стр. 270.
33 Там же, стр. 276.
34 Там же, стр. 284.
237
индивидуального сопротивления стремлению капитала «безгранично и
беспощадно удлинять рабочий день» — к сопротивлению классовому.
По словам Маркса, «изолированный рабочий, рабочий как «свобод-
ный» продавец своей рабочей силы, на известной ступени созревания
капиталистического производства не в состоянии оказать какого бы то
ни было сопротивления. Поэтому установление нормального рабочего
дня является продуктом продолжительной, более или менее скрытой
гражданской войны между классом капиталистов и рабочим
кл
а двенадцати- и пятнадцатичасовое распо-
ряж
о классовый антагонизм достиг невероятной степени
на
вом до-
по
1866 г., когда были на-
пи
ассом»35.
В 1848 г., в тот момент, когда эта война стала перерастать из скры-
той в открытую политическую войну классов, из сопротивления — в
наступление рабочего класса, сплотившаяся буржуазия ответила раз-
громом рабочего движения и в Англии, и на континенте. Выше мы уже
цитировали бичующие слова Маркса, характеризующие этот «бунт в
защиту рабства». Если во время агитации за десятичасовой рабочий
день, говорит Маркс, фабриканты кричали, что рабочий сброд подает
петиции в надежде получать за десятичасовой рабочий день двенадца-
тичасовую заработную плату, то теперь, во время, «двухгодичного бун-
та капитала» 1848–1850 гг., они перевернули медаль и платили десяти-
часовую заработную плату з
ение
