е. самой феодальной эксплуатации. Эти производственные отноше-

ния только все более усложнялись, поднимались на все более высокую

ступень.

Рост производительных сил феодального общества и развитие фео-

дальных производственных отношений совершались через посредство

всех этих форм, в которых проявлялись антагонизм и столкновение

интересов крестьян и феодалов, а не где-то в стороне от них, как пред-

ставляет себе это «экономический материализм».

2. Формы общности людей при феодализме

и роль народной борьбы в их развитии

Сопротивление трудящихся масс эксплуатации требует их сплоче-

ния. В одиночку люди бессильны в общественной борьбе; чтобы стать

общественной силой, они должны так или иначе объединять свои ин-

дивидуальные усилия. Одним из главных показателей уровня борьбы

трудящихся является широта и прочность охвата их теми или иными

организациями и связями, т. е. уровень суммирования их индивидуаль-

ных усилий.

Рабы в античности почти не имели организаций; самое большее, это

были религиозные общины, коллегии или чисто военные, хрупкие в

силу разноплеменности, организации в моменты восстаний. Это дале-

ко уступает уровню организованности средневекового крепостного

крестьянства, повседневно опиравшегося хотя бы на такую форму свя-

зи индивидов, как община. Но сплоченность и взаимосвязь крестьян-

ских масс в свою очередь выглядят почти равными нулю в сопоставле-

нии с организациями пролетариата при капитализме. Если индивиду-

альное хозяйство разобщало крестьян, то совместная работа на круп-

ном предприятии приучала рабочих к объединению. Если крестьянство

почти никогда не могло подняться до взаимопомощи даже в общена-

циональном масштабе, то пролетариат выступает сплоченно и на ин-

тернациональной арене.

Исходной и характернейшей формой общения и организации кре-

293

стьянства при феодализме являлась сельская община28. Как показал

Энгельс, эта община, марка, выросшая на основе более древних, родо-

вых форм общинных организации, при феодализме проявляла необы-

чайную живучесть прежде всего в силу того, что отвечала потребности

крестьян иметь орган взаимопомощи и отпора феодалам-землевладель-

цам. Экономическим базисом этого органа являлась сохранявшаяся

общинная собственность на непахотные земли (тогда как пахотные

земли находились уже в индивидуальной собственности). Но именно

потому, что феодалы не могли не покушаться снова и снова на эти

земли, крестьянская община естественно оказалась органом, антагони-

стичным феодалам. Благодаря тому, что этот орган сохранял видоиз-

мененные остатки древней родо-племенной демократии в рядах экс-

плуатируемого класса, он столь же естественно служил важным ору-

дием крестьян в их борьбе с феодалами. Строй этой общины, по сло-

вам Энгельса, «все же сохранил свой первобытный демократический

характер, отличающий весь родовой строй, так что даже при его даль-

нейшем навязанном ему вырождении еще уцелели его остатки, слу-

жившие оружием в руках угнетенных и дожившие до новейшего вре-

мени»29. Община, хотя бы и закрепощенная, давала, говорит Энгельс,

«угнетенному классу, крестьянам, даже в период жесточайшего сред-

невекового крепостного права, территориальную сплоченность и сред-

ства к сопротивлению»30. Существование марки, с ее хозяйственными

и судебными правами, на каждом шагу стесняло и урезывало произвол

земельного собственника. Марка служила элементарной организаци-

онной ячейкой всех трех рассмотренных выше форм крестьянского

28 Исследованию крестьянской общины в России, в Восточной и Западной Европе по-

священы многочисленные работы советских историков. См., например, Б. Д. Греков. Кре-

стьяне на Руси с древнейших времен до XVII века, Изд. 2-е. Кн. 1–2. М., 1952–1954; он

же. Краткий очерк истории русского крестьянства. М., 1958; он же. Киевская Русь. М.,

1953, гл. 3–5; он же. Полица. М., 1951; С. В. Юшков. Очерки по истории феодализма в

Киевской Руси. М.–Л., 1939; его же. Русская Правда. М., 1950; А. Н. Горский. Очерки

экономического положения крестьян Северо-Восточной Руси XIV–XV вв. М., 1960; Д. Л.

Похилевич. Крестьяне Белоруссии и Литвы в XVI–VIII вв. Львов, 1957; А. И. Неусыхин.

Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в За-

падной Европе VI–VIII вв. М., 1956. Изучению крестьянской общины в Италии посвящен

ряд статей М. Л. Абрамсон, Ю. Л. Бессмертного, Л. М. Брагиной, Л. А. Котельниковой;

во Франции — Н. П. Грацианского, Я. Д. Серовайского; в Германии — А. И. Данилова,

В. В. Дорошенко, Л. Т. Мильской, А. И. Неусыхина. Исследованием английской общины

занимаются А. Я. Гуревич и М. Н. Соколова, норвежской — А. Я. Гуревич, шведской —

А. С. Кан и венгерской — М. А. Павлушкова, сербской — М. С. Шихарева; исследованию

индийской общины посвящены работы И. М. Рейснера, К.А. Антоновой, А. М. Осипова,

китайской — Л. С. Васильева. 29 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. — К. Маркс

и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVI, ч. 1, стр. 128. 30 Там же, стр. 132.

294

сопротивления феодальной эксплуатации: судебные права общины да-

вали основу для частичного сопротивления; крестьяне не могли в слу-

чае переселения обосноваться на новом месте, например в городском

поселении, не вступая и не организуясь в новые общины; во время вос-

станий крестьяне выступали общинами, «миром», и часто сохраняли

общинную связь в военных отрядах, сражавшихся с феодалами. Марка

сложилась и развивалась, говорит Энгельс, «в борьбе с растущим и

усиливающимся крупным землевладением… Марка сохранилась на

протяжении всех средних веков в тяжелой беспрестанной борьбе с

землевладельческим дворянством»31

.

Эта организация, община, на заре средневековья опиралась на об-

щую собственность всех свободных общинников-мужчин и, по словам

Энгельса, охватывала все, что для них тогда действительно являлось

«отечеством»32. В дальнейшем экономическая основа общины все более

исчезала. Суть этого процесса состояла не столько в развитии индиви-

дуальной собственности (ибо, как показывают факты, община-марка

вполне уживалась с индивидуальной собственностью крестьян и даже

с очень значительной имущественной дифференциацией членов об-

щины), сколько в узурпации общинной земли феодалами. «Марка по-

гибла вследствие разграбления почти всей крестьянской земли, как по-

деленной, так и неделенной, — разграбления, произведенного дворян-

ством и духовенством при благосклонном содействии правителей

страны»33. Конечно, это разграбление феодалами общинных земель об-

легчалось тем, что общинная собственность экономически все более

устаревала, превращалась в некоторых отношениях в тормоз сельско-

хозяйственного производства, например, из-за принудительного сево-

оборота. Но лишь в новое время технический и научный прогресс зем-

леделия действительно потребовал ликвидации коллективной собст-

венности на землю (или возрождения ее уже как базы крупного сель-

скохозяйственного коллективного производства34). На протяжении же

феодальной эпохи общинная собственность не исчезла бы, если бы ее

в разные моменты, при благоприятном соотношении классовых сил, не

захватывали феодалы, подрывая тем самым общину. При этих захватах

(«огораживаниях», «триажах» и т. д.) они руководствовались как жад-

ностью к чужому добру, так и заинтересованностью в том, чтобы ли-

шить непокорных крестьян сплоченности, судебных прав, «отечества»,

каким являлась для них, по словам Энгельса, община.

Но все же в жизни средневекового общества община-марка очень

31 Ф. Энгельс. Марка. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XV, стр. 638. 32 Там же, стр. 629.

33 Там же, стр. 638.

34 См. там же, стр. 259–260, 638, 645.

295

долго сохраняла роль почти универсальной формы общественной ор-

ганизации. Энгельс говорит о марковом строе: «…На протяжении всего

средневековья служил основою и образцом всякого общественного

строя»35. Энгельс имеет тут в виду итоги исследований немецкого ис-

торика Г. Л. Маурера, показавшего, что правовая структура поместья

как судебно-юридической и административной единицы, а также го-

родской общины, ремесленного цеха, купеческой гильдии, словом,

всех институтов средневекового общества, в конечном счете являлась

лишь видоизменением и воспроизведением конституции общины-мар-

ки. «Сельская конституция, — резюмирует Энгельс, — является только

конституцией марки, самостоятельной сельской общины, и переходит

в конституцию города, как только село превращается в город, т. е. ук-

репляет себя рвом и стенами. Из этой первоначальной конституции

городской марки выросли все позднейшие городовые положения. И,

наконец, по образцу конституции марки созданы уставы и положения

бесчисленных вольных товариществ средних веков, не основанных на

общности землевладения, — особенно же уставы вольных цехов»36

.

Словом, община, как организация борьбы крестьян с землевладель-

ческим дворянством, оплодотворила собою всю структуру, все поряд-

ки феодального общества.

Однако, с другой стороны, сама по себе эта организация обречена

была в конце концов на поражение или превращение в собственную

противоположность. Энгельс отмечает два пути крушения общины-

марки как органа сплочения крестьян для борьбы с феодалами. В одних

случаях — это прямое поражение в борьбе: так, после Великой кресть-

янской войны в Германии 1525 г., в местностях, где свирепствовала

война, где крестьяне были побеждены после ожесточенной борьбы,

все оставшиеся еще права крестьян-общинников были окончательно

попраны, последние следы марки исчезли. В других случаях шел про-

цесс сначала проникновения феодала-помещика в марку на правах ее

равноправного члена, затем приобретения им господствующего поло-

жения в ней, наконец, превращения ее в подсобный орган поместной

администрации, в орган феодальной эксплуатации крестьян; подчас

таким же образом общину подчиняло себе феодальное государство в

целях налоговой эксплуатации, подчас — церковь (приходская общи-

на), подчас — ростовщик.

Этот прогрессировавший упадок или полное поражение общины

объясняются тем, что она не могла бесконечно существовать и при-

способляться при утере своей экономической основы — коллективной

собственности. Вместе с исчезновением остатков коллективной собст-

35 Ф. Энгельс. Марка. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XV, стр. 629. 36 Там же, стр. 637.

296

венности община все менее оставалась единственным «отечеством»

крестьян, их единственной или главной общностью. Наряду с общиной

и на смену ей вырастали иные формы связей и сплочения в народной

массе.

Так, еще ко временам родо-племенного строя, подобно корням об-

щины, относятся корни областных и этнических форм сплочения на-

селения. Племя как целое имело важную экономическую функцию в

дофеодальную эпоху переселения народов, с характерными для нее

постоянными переделами и перераспределениями земли. С прекраще-

нием переселений племенная организация кое-где, особенно в Герма-

нии, отчасти во Франции, на известное время сохранилась, отчасти от-

ступила на задний план перед не имевшей ясного этнического харак-

тера, просто территориально-административной организацией по об-

ластям; это были как бы союзы общин или «большие марки», объеди-

нявшие либо несколько общин, либо значительное их число («гау»,

«сотни», «графства» и т. п.).

Важнейшей функцией этих объединений, как племенных, так и тер-

риториальных являлась унаследованная от племенного строя функция

верховного распоряжения территорией, землей; а поскольку всякая

феодальная узурпация земель общинников в раннефеодальном обще-

стве мотивировалась верховным правом «королей», т. е. вождей союзов

племен, носителей сверхплеменной власти, на раздачу завоеванных и

покоренных территорий, областные и племенные объединения, есте-

ственно, оказались антагонистами этих узурпаций и защитниками зе-

мельных прав общинников. В своей борьбе с феодальными узурпация-

ми они опирались на унаследованные от родо-племенного строя остат-

ки и элементы древней демократии — судебную, военную, админист-

ративную власть общего собрания всех взрослых мужчин племени или

области, либо же выборных старейшин.

Вот эта областная общность и становится с развитием феодализма,

с первыми признаками ослабления роли единичной общины, все более

важным «отечеством» для крестьянских масс. В ней они ищут и в из-

вестной мере находят оплот для своего сопротивления феодалам. Все

три формы крестьянского сопротивления тесно связаны и с этой общ-

ностью. На судебные права области, графства, племени, на местное

или племенное обычное право в огромной степени опирается частич-

ное сопротивление. Оно, с его практикой «сговоров» между община-

ми, с его всегдашней оглядкой на порядки ближних и дальних соседей,

с его ссылками на «обычай», «пошлину», находит тут самые благопри-

ятные условия. Далее, общность в пределах данной области облегчает

переезды, отселение отдельных деревень на целинные земли, пересе-

ление людей из деревень в поселки свободных ремесленников — в за-

чатки будущих городов. Наконец, вооруженные выступления, восста-

297

ния крестьян сплошь и рядом приобретают характер общеплеменных

движений, вроде скажем, восстания саксонских крестьян-общинников

против феодализации в 841–842 гг. («Стеллинга»), или движений це-

лой области, провинции, что характерно не только для ранних перио-

дов