стремительно на-

ступающий, хорошо прикрытый всадник сильнее превосходящего его

во много раз числа обороняющихся пеших людей или даже сидящих

на лошадях, но непригодных для атаки, был известен еще в глубокой

древности, когда малочисленные кочевники таким путем покоряли

обширные оседлые народы. К этим кочевникам генетически и восхо-

дит фигура средневекового конного рыцаря. Но он одновременно при-

своил себе то средство, с помощью которого оседлые народы обороня-

лись от опустошительных набегов кочевников: они скрывались в укре-

пления — городища, окруженные стеной, опоясанные рвом; это и есть

прототип средневекового рыцарского замка. Последний восходит так-

же и к «острогам», которые некогда сооружали завоеватели для мало-

численных гарнизонов, оставляемых среди покоренных народов. Та-

ким образом, решающие материальные элементы и наступления и обо-

роны были монополизированы рыцарем. Кроме того, все воспитание и

образ жизни делали его виртуозом в воинском искусстве, оставляя не-

развитым и тупым во всем остальном. Крестьяне же не могли столько

же, как он, заниматься воинскими упражнениями, они работали, их

всячески старались лишить даже праздничного досуга. Вот почему си-

ла рыцаря, подкрепленная лишь горстью дружинников, более или ме-

нее уравновешивала коллективную силу его подданных.

Понятно, что рыцарю не часто приходилось на деле меряться сила-

ми с крестьянами; только отчаянное положение могло толкнуть их на

343

этот шаг, который многим стоил бы жизни. Но рыцарь всегда был в

боевой готовности, а пока что имел возможность использовать и про-

верить свои силы путем аналогичных действий против деревень сосед-

него сеньора. Набеги, грабежи были постоянным явлением той эпохи.

Но тут рыцарю приходилось подчас сталкиваться и с совсем иной си-

лой, чем крестьянская толпа: с другим рыцарем, с соседом, который

был вооружен не хуже его. Войны рыцарей с крестьянами влекли за

собой войны между рыцарями. Они в свою очередь косвенно помогали

удерживать крестьян в страхе, воочию демонстрируя силу рыцарей.

Особенно большую роль в этом смысле играли турниры — поистине

выставка рыцарской силы, «дабы всякий видящий разумел». Единобор-

ство рыцарей заставляло подравниваться отстающих среди них и по-

вышало средний уровень их силы. Конечно, оно вносило и специфиче-

ские дополнения в их вооружение и тактику, но все же многое в их

вооружении выглядит нецелесообразным с точки зрения рыцарского

боя и, напротив, может быть объяснено с точки зрения борьбы с про-

тивником совершенно иного рода и иначе вооруженного. Как показы-

вают специальные исследования, в длительной перспективе эволюция

рыцарского вооружения объясняется эволюцией крестьянского воо-

ружения и средств борьбы: лука, крючьев для стаскивания всадников с

коня, особым образом приспособленных кос, ножей для перерезания у

коня сухожилий, упертой в землю рогатины или длинной пики и т. д.

Рыцарское вооружение должно было видоизменяться, парируя все эти

крестьянские выдумки. Все же превосходство рыцаря с веками ослабе-

вало перед множеством народных ухищрений, в частности перед вир-

туозной меткостью стрельбы из луков, в которой крестьяне тем более

настойчиво упражнялись, несмотря на все трудовые тяготы, чем острее

становились классовые противоречия.

Именно в силу остроты классовой борьбы это крестьянское воен-

ное искусство развилось раньше всего в Англии и даже было затем пе-

ренесено в английскую королевскую армию для борьбы во время Сто-

летней войны с еще неподготовленными к этому французскими рыца-

рями: ведь эпоха крестьянских восстаний началась в Англии, Сканди-

навии, Нормандии несколько раньше, чем в остальных европейских

странах.

Но нарастание крестьянского сопротивления выражалось не только

в этом искусстве стрельбы из лука. Сила крестьян состояла не столько

в умении, сколько в числе. С населением двух-трех деревень рыцарь

справлялся легко, но чем больше выходило против него крестьян, тем

его положение становилось безнадежнее. Поэтому крестьяне стара-

лись привлечь к себе на помощь соседей, «сговаривались» с населени-

ем других поместий, как неоднократно свидетельствуют источники. В

один прекрасный день перед замком могла вырасти несметная угро-

344

жающая толпа. Парировать такую угрозу рыцари могли, только всту-

пая в свою очередь в союзы с другими рыцарями, приходя друг другу

на помощь. Это опять-таки не всегда выражалось в подлинных воен-

ных действиях против крестьян. Часто достаточно было одного огла-

шения заключенного союза, для чего и служили пышные публичные

церемонии. Иногда это была равноправная взаимопомощь, иногда, ес-

ли один был более заинтересованной стороной, он должен был обя-

заться как-то компенсировать другому помощь, во всяком случае свя-

зать себя длительным или пожизненным обязательством прийти по зо-

ву «людну и оружну». Так складывался вассалитет. Всякий феодал хо-

тел бы расширить число своих подданных как объектов эксплуатации,

но всякий был лимитирован тем числом, которое он мог удерживать в

повиновении. Возвышение одних феодалов над другими могло проис-

ходить путем увеличения числа не отдельных общественных атомов —

крестьян, а только целых общественных молекул — находящихся в

вассальной зависимости поместий-государств. Иногда этот процесс

шел, так сказать, внутри, путем раздела помещиком-государем своих

слишком больших владений дружинникам и слугам, каждый из кото-

рых становился маленьким вассальным государем, иногда вовне — пу-

тем превращения независимого помещика-государя в вассала другого.

Так или иначе, но тайна образования иерархии феодалов лежит в уси-

лении крестьянского сопротивления, в особенности в его расширении

за пределы поместья-государства.

Ассоциирование крестьянских сил должно было привести и к «ас-

социации» господствующего класса, чем и являлась феодальная иерар-

хия: она была, по словам Маркса и Энгельса, «ассоциацией, направ-

ленной против порабощенного, производящего класса»25. Причем пер-

воначально феодальные ассоциации охватывали главным образом

именно те племенные территории, области, земли, «герцогства», где

население было этнически наиболее однородно, говорило на одном

диалекте, где, следовательно, общение крестьян было наиболее пол-

ным, где их взаимопомощь в борьбе была наиболее возможна. Позже

герцогства и княжества потеряли племенной характер. Иногда же дело

шло об областях, землях, население которых с самого начала было свя-

зано иными, не племенными связями. Долгое время почти лишь номи-

нально над властью местных князей или герцогов возвышалась импе-

раторская или королевская власть.

Однако на определенном этапе крестьянская взаимопомощь стала

перерастать за границы племенного или территориального княжества

или герцогства. Это не значит, что крестьянские восстания сразу стали

охватывать по нескольку герцогств (княжеств), но граница герцогства

25 К. Маркс и Ф. Энгельс. Немецкая идеология. — Сочинения, т. 3, стр. 23.

345

(княжества) все менее служила помехой для распространения восста-

ний. Потребность крестьянства во взаимопомощи, в увеличении числа

восставших пересиливала понемногу помеху различия говоров и быта.

Да и самые эти различия стирались в результате как крестьянских пе-

реселений, так и, в особенности, растущих экономических связей.

Но если связи и взаимопомощь между крестьянами выходили за

прежние локальные рамки, то и отношения герцогов, графов, князей

должны были проявлять ту же тенденцию. Даже много позже, во вре-

мя крестьянской войны в Германии, ландграф Гессенский писал: «Мы

понимаем, что восстание подданных проникает не в одно, но к отягче-

нию нашему во многие места», и поэтому советовал курфюрсту Сак-

сонскому иметь наготове силы для помощи другим князьям вне собст-

венной страны: «Такие события лучше встретить на чужой почве, чем

на своей собственной». В большинстве европейских стран такого рода

тенденции и завершились образованием централизованной националь-

ной монархии.

Не централизация государства объединила и создала народ, как ут-

верждают буржуазные историки, а все более широкое объединение и

сплочение народных масс, формирование народности, элементов на-

ции принудили феодальное государство к централизации26. Проблему

централизации феодального государства можно решить, только исходя

из марксистско-ленинского учения о сущности феодального государ-

ства как аппарата дворянства для подавления и обуздания эксплуати-

руемого большинства общества — крестьян: на определенной ступени

развития крестьянской борьбы, отвечавшей соответствующей ступени

развития самого феодального способа производства, централизация

государственного аппарата стала необходимой. Напротив, проблему

централизации феодального государства невозможно решить, исходя

из позиций «экономического материализма»: централизация государ-

ственной власти якобы просто «отражала» складывание национального

рынка. Тем более невозможно в подтверждение этого ссылаться на

Ленина!

У Ленина27

речь идет о том, что слияние местных рынков во всерос-

сийский было экономической основой, предпосылкой политического

объединения страны. Но роль экономических связей, развития нацио-

нального рынка состояла не в том, будто они непосредственно создали

26 Дискуссии в советской историографии по вопросу о Русском централизованном го-

сударстве см. Л. В. Черепнин. Образование централизованного Русского государства в

XIV–XV веках. Очерки социально-экономической и политической истории Руси. М,

1960; А. М. Сахаров. Проблема образования Русского централизованного государства в

советской историографии. — «Вопросы истории». 1961, № 9. 27 См. В. И. Ленин. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демокра-

тов? — Полн. собр. соч., т. 1, стр. 153–154.

346

национальное государство, как утверждает «экономический материа-

лизм», а в том, что они служили основой и содействовали образованию

единой народности, элементов нации. Изменившийся же вместе с из-

менением экономического базиса характер общественных движений,

борьбы классов, все менее ограниченной теперь какими-либо местны-

ми областными рамками, потребовал от господствующего класса соз-

дания «национального» государства, т. е. распространяющегося на всю

ту территорию, на которую могла теперь распространяться взаимопо-

мощь и взаимосвязь антифеодальных народных сил. Другими словами,

развитие национального рынка воздействовало не прямо на форму го-

сударства, но на характер классовой борьбы, который и потребовал но-

вой формы государства. Об этом ясно и неоднократно говорил Ленин,

снова и снова разъясняя, что научное объяснение любых преобразова-

ний государственной власти может дать только анализ изменений в

классовой борьбе, ибо всякое государство является прежде всего поли-

тическим орудием классовой борьбы. Не усматривая в монархии ниче-

го надклассового, Ленин, естественно, не делал исключения и для

данного политического преобразования — для централизации государ-

ственной власти. К процессу централизации феодальной политиче-

ской надстройки, феодального государства, в полной мере относятся

слова Ленина: «…Классовая борьба, борьба эксплуатируемой части на-

рода против эксплуататорской лежит в основе политических преобра-

зований и в конечном счете решает судьбу всех таких преобразова-

ний»28

.

Обратим внимание на слова «в конечном счете». Ни в коем случае

не надо упрощать вопрос о связи между формами государства и фор-

мами классовой борьбы. Политическая надстройка, в том числе само-

державная монархия, обладает относительной независимостью, что

также подчеркивал Ленин. Ее действия далеко не всегда поддаются

объяснению как прямые, непосредственные ответы на действия на-

родных масс. Через государственную власть господствующий класс

захватывает в свои руки руководство всей внешней и внутренней жиз-

нью народа, и в этой подмене народа, а не только в его подавлении,

находит свое выражение классовая природа государства, например мо-

нархии. К выделению функции подавления, функции ответа на ту или

иную активность эксплуатируемых масс историка-марксиста приводит

не простое наблюдение над политической историей, а высокая ступень

научной абстракции. Ленинские слова «в конечном счете» подчерки-

вают, что эта глубочайшая зависимость политических преобразований

от классовой борьбы отнюдь не лежит на поверхности. Она является

сложнейшим теоретическим отвлечением и обобщением. Поэтому ис-

28 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 9, стр. 333–334.

347

торик, естественно, в ряде случаев может и должен фиксировать и от-

носительную независимость государственной власти, и руководство

господствующим классом через нее всеми сторонами жизни народа, и

ее прямую связь с рынком и хозяйственной жизнью. Но в данном тео-

ретическом исследовании мы должны суметь абстрагировать сущность.

О прямом надстраивании централизованного государства над рос-

том национальных рыночных связей можно говорить только в одном

отношении. Как сказано выше, сам рост товарной продукции крестьян

и ремесленников выражает их сопротивление феодальному гнету, а

вместе с тем порождает и стремления феодалов усилить гнет. Центра-

лизующееся государство вмешивается в эту борьбу не только косвен-

но, но и прямо, забирая в виде налогов часть формирующегося с по-

мощью рынка народного денежного дохода. Однако ясно, что и в этом

случае централизация государства объясняется не просто экономикой,

а обострением классовых противоречий, хотя бы протекающим в виде

рыночных экономических процессов.

Словом, складывание централизованного