государства отвечает той

стадии развития феодального способа производства, когда широко рас-

пространяются товарно-денежные отношения, так как на этой стадии

классовая борьба приобретает все более острый и все менее локализо-

ванный характер. Это опять-таки не значит, что крестьянские восста-

ния стали охватывать всю территорию, заселенную данным народом,

т. е. стали общенациональными. Таких случаев история средних веков

почти не знает. Сила децентрализованности в крестьянском восстании

была слишком велика. Даже далеко зашедшая в этом отношении Вели-

кая крестьянская война в Германии отнюдь не была общегерманской.

Да и поздно было бы создавать централизованное государство, если бы

факт уже совершился. Развитие государства стимулировалось симпто-

мами, а не катастрофой, тенденцией, а не завершившимся процессом.

Симптомы же и тенденции были совершенно ясны. Восстание неизме-

римо легче перекидывалось на районы, населенные той же народно-

стью, чем к соседней другой народности; у этнической границы оно,

как правило, затухало. Так, Великая крестьянская война в Германии

докатилась до границ Франции, но, несмотря на предпринятые попыт-

ки поднять французских крестьян и даже имевшие место волнения в

их среде, она все же именно тут остановилась. Что дело здесь не в по-

литической границе, а именно в этнической, видно на примере Швей-

царии: там крестьянская война охватила немецкие районы, но тоже за-

мерла у порога французских.

Разумеется, нельзя упрощать вопрос: политические границы цен-

трализованного государства определялись и международным факто-

ром. С другой стороны, и этническая граница не была абсолютно не-

преодолимым препятствием при развитии восстания: например, рус-

348

ские крестьянские восстания XVII–XVIII вв. увлекали за собой народы

Поволжья и Урала, — впрочем, эти народы уже до того находились под

властью русского централизованного государства и имели, таким обра-

зом, уже наличного общего с русскими крестьянами врага. Лишь в

большинстве случаев, а не всегда, и лишь в порядке стихийной истори-

ческой закономерности территория феодальных монархий в конце

концов более или менее совпадала с территорией, населенной одной

народностью, как наиболее вероятной ареной взаимодействия и взаи-

мопомощи сил народного антифеодального движения.

Феодальная монархия формировалась медленно. Хотя она была не-

обходима классу феодалов в целом, но каждому в отдельности скорее

мешала: ведь она в той или иной мере отнимала у него функцию госу-

даря. Поэтому, как прежде рыцарь противился своему сюзерену — гер-

цогу, если только думал, что не нуждается в нем, так теперь герцог

противился королю. История возвышения королевской власти насы-

щена борьбой с крупными феодалами. Но как наивно все же думать,

что монархию создавали короли, а не феодальный класс, по мере того

как он на опыте убеждался в недостаточности своих сил!

Так, например, французские историки создали легенду, будто исто-

рия средневековой Франции была историей ее завоевания королями из

дома Капетингов, присоединявшими правдами и неправдами одно за

другим разные герцогства к своему домену. Но их переговоры, дина-

стические браки и войны с герцогами и графами — это только поверх-

ность. Как был присоединен юг Франции, Лангедок? Местные феода-

лы оказались недостаточно сильны, чтобы остановить антифеодальное

городское и крестьянское движение, о чем свидетельствует широчай-

шее распространение ереси катаров и вальденсов (альбигойцев); они

шли на уступки, поддавались; ересь с юга стала распространяться по

всей Франции; и тогда рыцари остальной Франции хлынули туда

страшным «крестовым походом», многие местные феодалы поддержа-

ли их, и только после чудовищной расправы с крестьянами и горожа-

нами Лангедока он был «вручен» королю. Вскоре королем был «отвое-

ван» у Плантагенетов север Франции, в частности Нормандия. Но сто-

ит заглянуть в источники, чтобы убедиться, что в Нормандии в то вре-

мя вспыхивали одно за другим крестьянские восстания, что, следова-

тельно, нормандские феодалы не были достаточно сильны и нашли бо-

лее мощного покровителя в лице Капетингов, чем Плантагенетов.

Немного спустя, при Людовике IX, восстание «пастушков» прока-

тилось буквально через всю Францию, с севера на юг. Это было на-

гляднейшим свидетельством способности французских крестьян всю-

ду найти общий язык, — и централизация французского государства

значительно двинулась вперед, ибо огромное число феодалов почувст-

вовало ее необходимость.

349

И позже крестьянские восстания во Франции не носили абсолютно

локального характера. Они не только легко перекидывались из про-

винции в провинцию, но как бы перекликались издалека. Жакерия пе-

рекликается с движением «тюшенов». Уже ко времени Жакерии мож-

но отнести слова хроники, сказанные три столетия спустя по поводу

крестьянского восстания в области Виварэ: «Это был как бы первый

акт трагедии, которую Лангедок, Прованс, Гиень, Дофинэ и почти все

королевство смотрели с некоторого рода удовольствием, может быть,

намереваясь взять пример с этой катастрофы».

Несомненно, что история присоединения всех герцогств и графств

к короне Капетингов, т. е. история политического объединения Фран-

ции, когда она будет исчерпывающе научно исследована, окончатель-

но покажет, что это были этапы консолидации феодального класса

Франции под натиском нарастающего крестьянского сопротивления.

Но и сейчас уже выяснены ее важнейшие этапы. Вот, например, ее за-

ключительный акт: последним было присоединено герцогство Бре-

тань; его сводили обычно к женитьбе Карла VIII на единственной на-

следнице Бретонского герцогства Анне Бретонской в 1491 г. Но, ока-

зывается, в 1489–1490 гг. в Бретани разразилась яростная и кровопро-

литная крестьянская война. Хотя бретонцы не принадлежат к фран-

цузской народности и говорят на другом языке, так что Бретань, каза-

лось бы, могла остаться вне французского королевства, это восстание,

обнаружив слабость бретонских феодалов, заставило их искать покро-

вительства французской монархии, а династический брак лишь офор-

мил их волю29

.

После того как объединение Франции было завершено, централи-

зация и усиление государственной власти продолжались. Сословная

монархия превратилась в абсолютную. Доказано, что формирование

французского абсолютизма XVI–XVII вв., в частности, при Генрихе IV

и при Ришелье, происходило в связи прежде всего с нарастанием мас-

совых народных движений в стране30.

Почему же именно централизация власти была так необходима в

противовес нарастающей силе крестьянского сопротивления?

29 Р. А. Маслов. К вопросу о присоединении Бретани к Франции. — В кн.: Из истории

Франции. Уфа, 1961; он же. Крестьянское восстание в Нижней Бретани в 1489–1490 гг. —

«Уч. зап. Башкирского пед. ин-та», вып. 7, серия исторических наук, 1956, № 1. 30 Б. Ф. Поршнев. Народные восстания во Франции перед Фрондой (1623–1648). М.-Л.,

1948, ч. III, гл. 1 и 2; А. Букштейн. Крестьянское движение во Франции в XVI веке. (О

восстании кроканов). — «Борьба классов», 1936, № 6; Э. И. Лесохина. Движение крока-

нов. 1592–1598. — «Средние века», вып. VI, 1955; А. В. Мельникова. Интенданты провин-

ций в системе французского абсолютизма (от их возникновения до середины XVII века).

Автореф. канд. дисс.; 3.В. Мосина. Абсолютизм в политике Генриха IV. — «Историк-

марксист», 1938. кн. 2.

350

Потому что это подсказывало наиболее уязвимое место самого про-

тивника. Смысл централизации феодального государства состоял пре-

жде всего в том, что слабой стороной крестьянского сопротивления,

даже при его максимальном размахе, всегда была децентрализован-

ность. Выше мы приводили древнюю китайскую пословицу, которая

гласит: «Если весь народ вздохнет, будет буря, если весь народ топнет,

будет землетрясение!» Но в том-то и дело, что народ никогда не взды-

хал и не топал весь сразу. Это и надо было использовать. Центральная

власть нужна была не для того, чтобы подавлять каждое возникающее

восстание, — это обычно по-прежнему выполняли местные феодалы и

местные власти, — а чтобы образовался мощный концентрированный

резерв сил, который в самом крайнем случае можно было бы употре-

бить в той части государства, где возник бы угрожающий прорыв. Цен-

тральная власть имела на этот случай огромные мобилизационные и

маневренные возможности. Это служило постоянной острасткой на-

роду, который широко осведомляли о силе государства, время от вре-

мени и наглядно демонстрируя ее во внешних войнах.

Что именно в централизации состоит решающее преимущество го-

сударственной власти перед революционным народом, это всегда пре-

восходно понимали лидеры и той и другой стороны. Возьмем к приме-

ру Францию XVI–XVIII вв. Такие революционные мыслители, как Ла

Боэси, Жан Мелье, исходили в своих теориях из наблюдения, что ре-

волюция («уничтожение тирании» волей народа) не удается только

потому, что она не начинается одновременно всеми, сразу по всей

стране. Правительство в каждый данный момент подавляет лишь ка-

кую-то сопротивляющуюся часть народа. Если бы возмутились сразу

все и всюду, говорили эти мыслители, откуда взяло бы правительство

столько войск и чиновников; если бы все отказались от уплаты нало-

гов, откуда взяло бы оно денег для оплаты этих войск и чиновников!

Оно неминуемо рухнуло бы! Этими рассуждениями они прямо гово-

рили о главном преимуществе власти перед народным сопротивлени-

ем: преимуществе централизованности над децентрализованностью,

неорганизованностью, разрозненностью сил народной борьбы.

Один политический памфлет 1649 г., написанный в форме диалога,

приписывает правителю Франции кардиналу Мазарини такие слова:

«Государь должен быть всегда вооружен, чтобы внушать не только

почтение своим соседям, но и страх своему народу, и быть всегда гото-

вым усмирить мятежи, если они случатся в какой-нибудь части его го-

сударства». Где была бы, продолжает Мазарини, французская монар-

хия, если бы у нее не было армии, когда «вдруг проснулось это гро-

мадное тело Парижа, чтобы нас съесть» (имеются в виду события

Фронды). Собеседник возражает Мазарини, что более надежная защита

монарха — мирное управление народом, справедливость, религия. Ма-

351

зарини бросает реплику: «Пример Англии расстраивает все эти рассу-

ждения» (имеется в виду революция в Англии, где монархия не распо-

лагала постоянной армией).

Словом, смысл централизации феодального государства состоял в

создании мощного резерва материальной силы, которая могла бы быть

применена в том случае, если бы где-нибудь в стране перевес сил ока-

зался на стороне восставшего народа.

Надо, однако, оговориться, что сама централизация государства в

свою очередь отчасти увеличивала централизованность крестьянских

восстаний: например, в Англии, где экономические и политические

условия способствовали особенно раннему образованию сильного

центра страны, крестьянские восстания Уота Тайлера, Джека Кэда и

устремились в конце концов на эту концентрированную цель, на Лон-

дон. Но все же преимущества централизованного государства перед

крестьянской неорганизованностью неоспоримо сказывались и в этом

случае.

Кроме того, централизованная монархия стала необходимой пото-

му, что постепенно изменился характер вооружения и тактики кресть-

ян. Обострение классовых противоречий изощряло изобретательность

крестьян. Мы видели, что лук, вернее самострел, при соответствующей

тренировке оказался настолько эффективным оружием против рыца-

рей, что и в войнах рыцарей между собой стали применяться отряды

лучников, понемногу занимавшие все большее место в армиях XIV–XV

вв., т. е. господствующим классам разных стран приходилось пере-

страивать свое военное искусство по предметным урокам, получаемым

от крестьян. То же надо сказать о практиковавшемся швейцарскими

крестьянами способе отражать атаки рыцарей сомкнутой колонной,

вооруженной длинными пиками, успешно переходившей даже в на-

ступление и опрокидывавшей рыцарей. Швейцарцев стали приглашать

во все феодальные армии Европы и перенимать у них это искусство.

Позже, разумеется, возникла необходимость видоизменить их тактику

для борьбы лучников и пикеров уже не против рыцарей, а против луч-

ников же и пикеров.

Превосходство дворян в военных знаниях и опыте крестьяне со вре-

мени самых ранних восстаний парировали тем, что заставляли некото-

рых дворян под угрозой смерти становиться во главе своих отрядов в

качестве военных специалистов. Этот прием можно наблюдать в ог-

ромном числе крестьянских восстаний в самые разные времена. Это

преодолевало монополию господствующего класса на тайны тактиче-

ского искусства и с чисто военной стороны давало известные плоды,

но в конце концов часто заводило восстание в тупик.

Высшей точки соревнование в материальных средствах борьбы дос-

тигло с изобретением огнестрельного оружия. Генетически оно при-

352

надлежало и не крестьянам, и не дворянам, а горожанам. Город поро-

дил огнестрельное оружие в XIV в., из города его получили и крестья-

не, и