на несколько, обычно на 9 лет, и по истечении этого срока

феодал-землевладелец имел право согнать крестьянина и на его место

посадить другого. Немало было во Франции и крестьян, арендовавших

землю на 1–2 года.

Как видно на этом примере, конкретные формы крестьянского «вла-

дения» (пользования) землей могли быть очень многообразны и обес-

печивать крестьянину весьма разную степень прочности этого «владе-

ния». На одном полюсе — право пользования, закрепленное настолько

прочно, что как бы приближается к полной собственности, на дру-

гом — право пользования настолько непрочное, что уже почти пере-

стает быть даже условным «владением», а приближается к простому

возделыванию снятой за арендную плату земли. Между этими двумя

полюсами и располагались все встречающиеся в исторической дейст-

вительности варианты и виды крестьянского феодального держания.

Конечно, для крестьян характер права пользования был далеко не

10 К. Маркс. Капитал, т. III. M., 1955, стр. 811, 815.

36

безразличным вопросом. Крестьяне, как правило, стремились расши-

рить и укрепить свои владельческие права и энергично отстаивали раз

достигнутый уровень этих прав. Марксизм рассматривает сгон кресть-

ян с земли или ущемление прочности их «владения» (пользования)

землей как несомненную узурпацию со стороны феодалов, как экс-

проприацию крестьянского участка, уже закрепленного и признанного

за крестьянином самим феодальным правом и обычаем. Маркс говорит,

что крестьяне имели на свои участки такое же феодальное право, как и

сами феодалы11. Но надо помнить, что и самое развитое и упроченное

крестьянское земельное «владение» при феодализме, как правило, свя-

зано с повинностями в пользу верховного собственника и поэтому в

экономическом смысле остается феодальным держанием, условным

владением. В некоторых конкретно-исторических условиях крестьянам

подчас было выгоднее переходить к краткосрочному держанию типа

аренды, если это вело к уменьшению зависимости и суммы платежей

феодалу.

Ни форма держания, юридически приближающаяся к собственно-

сти, ни арендная форма держания сами по себе не говорят о появлении

буржуазных экономических отношений. Обе эти крайние формы наря-

ду с прочими наблюдаются на протяжении всей феодальной эпохи,

начиная с раннего средневековья (в средневековой Италии, Франции и

т. д.). Наибольшее распространение эти крайние формы получают в

условиях роста товарности производства, оставаясь при этом по своей

экономической природе именно формами феодального держания. Да-

же самое прочное владение превратится в парцеллярную полную соб-

ственность, т. е. утратит феодальный характер, только после того, как

будут уничтожены — революционным ли путем или путем выкупа —

лежащие на нем повинности, оброчные обязательства, цензы, ренты и

т. п. Феодальная аренда превратится в буржуазно-капиталистическую

аренду только тогда, когда в качестве арендатора выступит фермер-ка-

питалист, сельскохозяйственный предприниматель. Сама по себе юри-

дическая форма аренды вовсе не свидетельствует о зарождении буржу-

азных отношений. Половничество, издольщина возможны еще при

полном натуральном хозяйстве. Маркс отнюдь не в том смысле назы-

вает издольную аренду «переходной формой» от феодальной ренты к

капиталистической12, что сама эта форма появляется только при пере-

ходе к капитализму или свидетельствует о его зарождении: это попро-

сту та из форм феодальных земельных отношений, которая при зарож-

дении в обществе капитализма способна сохраниться, приспособиться

к капиталистическому способу производства, т. е. наполниться новым

11 См. К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 723. 12 См. К. Маркс. Капитал, т. III, стр. 815.

37

экономическим содержанием. В этом смысле она является переходной

формой.

Итак, при всем разнообразии конкретных правовых вариантов ре-

альное экономическое содержание феодальной формы земельной соб-

ственности в основе едино: за пользование землей крестьянин всегда,

при любых формах пользования должен был нести феодальные по-

винности. Собственность феодалов на землю была экономической ос-

новой эксплуатации ими крестьян, их господства над крестьянами.

Как видим, при политико-экономическом рассмотрении феодаль-

ной земельной собственности оказывается, что «условной», «несво-

бодной собственностью» по сути является только крестьянское зе-

мельное «владение» (держание, надел). По отношению к этим кресть-

янским участкам, на каком бы конкретном праве их ни держали кре-

стьяне, феодалы выступают как подлинные собственники земли; соб-

ственность феодалов, рассматриваемая под этим углом зрения, не ну-

ждается в каких-либо особых юридических определениях — это пол-

ная, свободная, неограниченная, безусловная собственность, и именно

как таковая, как просто собственность, она и противостоит крестья-

нам, не имеющим своей земли и получающим ее у собственника в

пользование на том или ином условии.

Но в отношениях феодалов между собой воспроизводится та же

юридическая форма без того же социального содержания; так нередко

в истории разнообразные общественные отношения оформляются по

образцу основного, коренного отношения, господствующего в обще-

стве. Каждый феодал — «держатель», т. е. как бы крестьянин (вассал)

по отношению к королю или к другому феодалу, который в свою оче-

редь «держит» землю от короля, и т. д. Внешне воспроизводя отноше-

ние крестьянина и земельного собственника, этот вассалитет по суще-

ству, напротив, сплачивал класс земельных собственников как ассо-

циацию, направленную против крестьян. Он защищал монополию

данной группы людей на землю как на главное средство сельскохозяй-

ственного производства. Условное «держание» земли в конечном счете

от верховной политической власти, от феодального монарха служило

для подмены одной функции «земли» совсем другой функцией: «зем-

ля» в качестве государственной территории, раздаваемая сверху вниз

феодалам, оказывалась в их руках «землей» в другом качестве — в ка-

честве средства производства. Собственность феодала на землю как на

средство производства укреплялась перед лицом пользовавшегося этой

землей крестьянина тем, что эта земля — не просто пашня (или луг,

или лес), а территория, частица государства, которую феодал держит

от государя.

Таким образом, мы уже на первых шагах сталкиваемся с тем фак-

том, что феодальные производственные отношения выступают в свое-

38

образной форме, которая маскирует и затуманивает их экономическое

содержание. При капитализме экономические отношения замаскиро-

ваны «товарным фетишизмом»: отношения людей выступают как от-

ношения между вещами, товарами. При феодализме экономические

отношения людей выступают тоже не в обнаженном виде, а выглядят

отношениями политическими, государственными, «публичноправовы-

ми» (по юридическому термину, противоположному термину «частно-

правовые» отношения). Еще когда рушился рабовладельческий строй

под ударами «варварских» народов и старые формы земельной собст-

венности уничтожались, новая собственность на землю могла заро-

диться лишь под видом права военных предводителей, королей управ-

лять территорией, на которой расселилось племя или союз племен.

Свободные варвары-общинники и их освобождаемые из рабства еди-

ноплеменники не признавали никакой частной земельной собственно-

сти, но признавали право своих вождей оборонять эту племенную тер-

риторию от соседей, расширять ее, следить на ней за военно-админист-

ративным порядком. Лишь в результате долгого исторического про-

цесса «герцоги» и «графы» превратились из королевских уполномо-

ченных по управлению отдельными районами этой территории в фео-

далов — собственников земли. Но и в дальнейшем их положение лен-

ников короля, т. е. держателей части государства, прикрывало эксплуа-

тацию от глаз крестьян-общинников, придавало экономической экс-

плуатации видимость государственных служб, необходимых в общих

интересах. В свою очередь тот факт, что все простые экономические

отношения людей выступали как политические отношения, приводил

в феодальную эпоху к своеобразной фетишизации государства и пуб-

личного права; вся феодальная история выглядит на первый взгляд как

невероятно сложное переплетение отношений между множеством го-

сударей и государств, вассалов и сюзеренов.

Экономическая структура общества была настолько плотно облече-

на при феодализме в эту политическую форму, что понятие «земель-

ный собственник» очень долго сливалось в сознании и практике с по-

нятием «государь». Каждое феодальное поместье было некогда одно-

временно и государством («поместье-государство»). Лишь с дальней-

шим развитием феодализма в Европе эти два явления в известной мере

обособлялись друг от друга; однако помещик, перестав быть госуда-

рем, все же сохранял немалые остатки прав государя (например, право

суда), а государь, т. е. царь, король, князь и т. п., сохранял крупнейшую

земельную собственность. В ряде стран Востока развитие феодализма

пошло не по пути дробления земельной собственности среди многих

феодалов, а по пути укрепления государственной собственности на

всю землю: феодальное государство выступает как единый гигант-по-

мещик. Например, в VIII–IX вв. в арабском Багдадском халифате боль-

39

шая часть крестьян-общинников жила и работала на земле халифа и

платила феодальные повинности непосредственно государству.

В общем такая общегосударственная собственность весьма харак-

терна для восточного феодализма. Именно ее широкое распростране-

ние вызывало сомнения в допустимости применять понятие «феода-

лизм» к восточному средневековью. Однако в конце концов теорети-

ческий анализ показал, что здесь нет никакой принципиальной разни-

цы с западной системой многочисленных мелких «поместий-

государств». В известном смысле восточная государственная земельная

собственность представляет даже пример наиболее «чистого» феода-

лизма; в этом случае наиболее обнаженно видно, что означает собою

«полная собственность на землю», так как при системе взаимосвязан-

ных поместий-государств эта полнота скрыта от глаз их ленными ие-

рархическими отношениями между собой и может быть уловлена лишь

при мысленном охвате этой иерархии феодалов в целом. Однако и вос-

точная государственная монопольная собственность на землю редко

оставалась чистой. Путем ли возрастания прав государственных чи-

новников на местах, путем ли раздачи государственной территории

или иными путями развивалась и частная земельная собственность,

достигавшая в разных странах и в разные моменты значительного рас-

пространения13. Тем не менее, связь феодальной земельной собствен-

ности с государством в странах Востока особенно сильно выражена.

Но представление о государственной собственности на всю землю

в странах Востока было непомерно преувеличено мусульманскими

юристами, превозносившими надклассовый и бескорыстный ее харак-

тер. Классово-феодальное содержание этой государственной собст-

венности было затушевано неумеренным противопоставлением ее соб-

ственности феодалов как частных лиц. Среди марксистов-востоковедов

одно время государственная земельная собственность расценивалась

даже как возможное доказательство в пользу выделения особой обще-

ственно-экономической формации — «азиатского способа производст-

ва». Однако подобранные с этой целью отдельные цитаты из сочине-

ний Маркса и Энгельса не доказали и не могли доказать, что закон

смены прогрессивных способов производства во всемирной истории

человечества строился Марксом и Энгельсом по географическому при-

знаку: путем противопоставления «азиатского» способа производства

рабовладению, феодализму и капитализму как каким-то специфиче-

ским «европейским» способам производства. Это было бы равносильно

13 См. об этом: В. П. Мутафчиева. К вопросу о феодальной иерархии в османской во-

енно-ленной системе (XV–XVI века). — В кн.: «О генезисе капитализма в странах Восто-

ка (XV–XIX вв.)». М., 1962; А. С. Тверитинова. О домениальном землевладении феода-

лов-ленников в Османской державе в XV–XVI веках. — Там же.

40

отрицанию всеобщей закономерности. В более ранних произведениях

Маркс и Энгельс обозначали словом «азиатский» первобытнообщин-

ный строй именно потому, что открытую тогда Г. Мэном и другими

исследователями индийскую общину они предлагали рассматривать

как неоспоримый остаток теоретически предугадываемой ими ступени

развития человечества на всех континентах. Когда же дальнейшее раз-

витие науки, например, труды Маурера по истории Европы, Моргана

по истории Америки окончательно показали, что «азиатская» община

была вовсе не только азиатской, а всеобщей исходной формой истори-

ческого развития человечества, Маркс и Энгельс справедливо расцени-

ли это как торжество своих предположений. С тех пор они если и при-

бегали к эпитету «азиатский», то уже не для обозначения целой фор-

мации, а лишь в целях оттенить конкретную специфику какого-либо

способа производства, например феодального, в странах Востока. Как

сказано выше, к числу специфических черт восточного феодализма

(хотя и не составляющих чего-либо исключительно «азиатского»)

принадлежит отчетливо выраженная монополизация земельной собст-

венности государством.

Однако политическая экономия должна проникнуть под политиче-

ский покров, придающий в феодальную эпоху экономическим отно-

шениям видимость публичноправовых. Этот покров создает иллюзию,

будто само государство обладает экономическими свойствами, подоб-

но тому как товарный фетишизм создает иллюзию будто сами вещи

обладают экономическими свойствами. При капитализме все экономи-

ческие отношения облечены в частноправовую форму, при феодализ-

ме они облечены в публичноправовую форму (что не исключает, одна-

ко, существования и частноправовых, «гражданских» отношений). Но

под этой оболочкой политическая экономия вскрывает экономическую

сущность феодальной собственности на землю: существование моно-

полии меньшинства общества