критику Марксом трагедии Лассаля «Зикинген» за то,

что Лассаль ставил бюргерско-рыцарскую оппозицию выше плебей-

ско-крестьянской47

.

Итак, буржуазию мы считаем революционной и прогрессивной на

тех этапах, когда она шла в союзе с крестьянско-плебейскими револю-

44 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 21, стр. 83–84. 45 Там же, стр. 87.

46 Там же, стр. 89.

47 См. там же, стр. 89–90.

472

ционными массами и более или менее смело возглавляла их.

Но это не значит, что и на таких этапах революции не было скры-

того противоречия между буржуазией и «низами». Их конкретные ин-

тересы и соответственно их методы борьбы с феодализмом и абсолю-

тизмом были глубоко различны. Поэтому-то на протяжении всей рево-

люции и шла то невидимая, то видимая борьба за гегемонию, борьба, в

которой буржуазии было очень трудно удерживать перевес на своей

стороне.

В самом деле, к чему в конечном счете стремились массы во всех

великих революциях, хотя бы сами того ясно не сознавая? Все великие

революции, говорит Ленин, «стремились не только завоевать полити-

ческие права, но и вырвать самое управление государством из рук гос-

подствующих классов, всяких эксплуататоров и угнетателей трудя-

щихся, чтобы раз навсегда положить предел всякой эксплуатации и

всякому угнетению»48. Массы боролись против существующей формы

эксплуатации, а не за новую форму эксплуатации. Буржуазии же надо

было использовать борьбу крестьян против помещиков, для захвата

власти в свои руки и для замены феодальной эксплуатации капитали-

стической эксплуатацией.

Вот на это-то противоречие и указывал неустанно Ленин, обобщая

опыт всех буржуазных революций в истории. В своей классической ра-

боте «Две тактики социал-демократии в демократической революции»

Ленин писал: «Буржуазии выгодно, чтобы буржуазная революция не

смела слишком решительно все остатки старины, а оставила некоторые

из них, т. е. чтобы эта революция была не вполне последовательна, не

дошла до конца, не была решительна и беспощадна… чтобы эти преоб-

разования были как можно осторожнее по отношению к «почтенным»

учреждениям крепостничества (вроде монархии); чтобы эти преобра-

зования как можно меньше развивали революционной самодеятельно-

сти, инициативы и энергии простонародья…»49

Но несмотря на это глубокое противоречие, в XVII– XVIII вв. у кре-

стьянства не могло быть другого вождя, кроме буржуазии, а у буржуа-

зии не могло быть пути к власти, кроме как на гребне народной рево-

люции.

Крестьянская или крестьянско-плебейская масса не могла сама до-

биться победы. Она по самой своей природе обречена колебаться. «Это

показал, — говорит Ленин, — общий ход революций, в которых бывали

краткосрочные диктатуры трудящихся, поддержанные временно де-

ревней, но не бывало упроченной власти трудящихся; все в короткое

48 В. И. Ленин. Третий Всероссийский съезд Советов. Заключительное слово. — Полн.

собр. соч., т. 35, стр. 286–287. 49 В. И. Ленин. Полн., собр. соч., т. 11, стр. 38.

473

время скатывалось назад. Скатывалось назад именно потому, что кре-

стьяне, трудящиеся, мелкие хозяйчики, своей политики иметь не мо-

гут, и после ряда колебаний им приходится идти назад. Так было и в

великую французскую революцию, так было в меньшем масштабе и во

всех революциях»50. Крестьянская борьба была сильна своим стихий-

ным напором, отрицанием феодализма, ненавистью к угнетателям, но

она была слаба своей идейной и организационной стороной. Крестья-

не, прежде всего в силу своей распыленности как мелкие производи-

тели, не могли иметь ясной программы действий и создать сильную и

единую организацию для борьбы. Поэтому-то, говорит Ленин, кресть-

янина в истории всегда экономически и политически, в том числе во

время революции, объединяет и возглавляет либо буржуазия, либо

пролетариат51. Последовательно руководить основной крестьянской

трудящейся и эксплуатируемой массой, довести ее борьбу до ликвида-

ции всякой эксплуатации может только пролетариат. Но так как рабо-

чий класс был еще очень неразвит в XVII–XVIII вв., он не мог тогда иг-

рать такой роли. Оставалась одна буржуазия как возможный руководи-

тель крестьянства.

Это, однако, не значит, что буржуазия в XVII–XVIII вв. была эконо-

мически более развита, чем рабочий класс. Такое распространенное

мнение, как показано выше, глубоко ошибочно. Если говорить не о

торгово-ростовщической буржуазии, не связанной с производством, а

о буржуазии, представляющей капиталистические производственные

отношения, то буржуазия, как мы установили выше, всегда была эко-

номически развита ровно настолько, насколько была развита система

наемного труда, следовательно, насколько был развит пролетариат.

«Буржуазия с момента своего возникновения была обременена своей

собственной противоположностью: капиталисты не могут существо-

вать без наемных рабочих, и соответственно тому, как средневековый

цеховой мастер развивался в современного буржуа, цеховой подмасте-

рье и внецеховой поденщик развивались в пролетариев»52. Если мы на-

зываем мануфактурных рабочих XVII–XVIII вв. «предпролетариатом»,

то и буржуазия на мануфактурной стадии капитализма была экономи-

чески далека от буржуазии эпохи господства крупной фабрично-завод-

ской машинной промышленности. И вот именно эта ранняя буржуазия

и именно потому, что ее антагонизм с рабочим классом еще не развил-

ся до высшей ступени, играла революционную роль, становилась во

50 В. И. Ленин. Речь на Всероссийском съезде транспортных рабочих. — Сочинения,

т. 32, стр. 257–258. 51 См. В. И. Ленин. О продовольственном налоге. — Сочинения, т. 32, стр. 339. 52 Ф. Энгельс. Развитие социализма от утопии к науке. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочи-

нения, т. 19, стр. 190–191.

474

главе народных революционных масс. Ведь и английская революция

XVII в., и французская революция XVIII в. произошли еще на ману-

фактурной, а не на машинной стадии капитализма.

Революционность этой не вполне развившейся буржуазии была то-

гда следствием ее собственного антагонизма дворянству, господство

которого мешало развитию капитализма, но еще более следствием ко-

лоссального напора на дворянство со стороны его основного антаго-

ниста — крестьянства. Ранняя буржуазия сама по себе никогда не вы-

ступала с оружием в руках против феодально-абсолютистского строя,

хотя он ее и стеснял. Она предпочитала приспосабливаться к нему и

по мере возможности приспосабливать его к себе. Буржуазные «верхи»

срастались с феодальными «верхами». Но объективные противоречия

снова и снова ставили перед буржуазией вопрос о необходимости лик-

видации феодализма. Нарастание революционного подъема «низов»

создавало в конце концов кризис «верхов», расширяло трещину среди

«верхов». В условиях формирующейся революционной ситуации лиде-

ры буржуазии ощущали возможность захватить власть в свои руки, ес-

ли соединиться с «низами» и использовать в своих интересах их на-

тиск на феодализм. В этой атмосфере возможного и стихийно надви-

гавшегося социального взрыва даже не вполне развившаяся еще проти-

воположность между мануфактурным капитализмом и феодализмом

подчас оказывалась достаточной силой, чтобы побудить буржуазию на

революцию.

Как видим, революционная ситуация в XVII–XVIII вв. совершенно

так же, как и позже, порождалась прежде всего нараставшим подъемом

«низов».

Если мы хотим, пользуясь ленинским методом, изучать все револю-

ционные ситуации исторического прошлого, надо обратиться к обоб-

щениям Ленина, к раскрытию им понятия «революционная ситуация».

Напомним ленинские высказывания о революционной ситуации, со-

держащиеся в его работах «Маевка революционного пролетариата»,

«Крах II Интернационала». Три признака революционной ситуации

сформулированы в самом лаконичном виде в конспекте реферата

«Первое мая и война», составленном Лениным в 1915 г.: «Революци-

онные ситуации[:] (α) низы не хотят, верхи не могут (β) обострение

бедствий (γ) экстраординарная активность»53

.

Приглядимся к теоретическому содержанию этих ленинских опре-

делений под углом зрения их значения для исторической науки.

Почему полемический акцент Ленин всюду делал на необходимо-

сти кризиса верхов, на недостаточности обострения борьбы масс?

Потому, что это — продолжение той же борьбы с меньшевиками и

53 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 379.

475

прочими оппортунистами, борьбы против противопоставления «поли-

тического кризиса» — революции, против догмата, что политический

кризис как таковой не имеет отношения к революции, т. е. к открытой

революционной борьбе масс. Именно атакуя эту точку зрения, Ленин

настойчиво доказывает, что политический кризис, кризис верхов, спо-

собен развиваться и развивается в «общенациональный политический

кризис», т. е. в кризис, охватывающий и низы, развязывающий борьбу

низов. Мысль Ленина заострена, следовательно, против метафизиче-

ского отделения «бурь», разыгрывавшихся на политической поверхно-

сти, от процессов, происходивших в глубине общества, в положении и

настроениях масс, т. е. против отделения «событий» от «состояний».

Подчеркивание Лениным роли «кризиса верхов» вовсе не означает,

что не только низы, но часть верхов для возникновения революцион-

ной ситуации должна «не хотеть» жить по-старому и что, следователь-

но, революция немыслима, если в ней не участвует какая-нибудь часть

«верхов» — господствующих классов, например, буржуазия. Такое тол-

кование ленинского учения о революционной ситуации как раз соот-

ветствовало бы меньшевистской постановке вопроса. Ленин же гово-

рит, что «кризис верхов» выражается не в том, что кто-то в их рядах не

хочет жить по-старому, а в том, что они не могут управлять по-старо-

му и что происходящий на этой почве раскол в «верхах» развязывает

революционную активность «низов».

Следовательно, «кризис верхов» учитывается Лениным только как

один из показателей и факторов подъема революционного движения

низов. В этом смысле можно сказать, что все три ленинские признака

революционной ситуации в сущности сводятся к разным сторонам

единого вопроса об условиях подъема масс, их вовлечения в револю-

ционную политическую борьбу.

Сущность «кризиса верхов» в ленинских высказываниях определена

совершенно ясно: «кризис верхов» состоит в том, что прежние «осно-

вы государственного устройства» оказываются недостаточными для

удержания «порядка» и «законности». «Кризис верхов» состоит в том,

что «верхи» не могут управлять по-старому, «сохранить в неизменном

виде свое господство». Вот суть ленинской мысли: речь идет о невоз-

можности «управлять», «господствовать», «вести государственные де-

ла», т. е. об отношении «верхов» к «низам», а вовсе не об отношениях

внутри «верхов», между господствующими, эксплуататорскими клас-

сами или группами. Ничто в ленинских определениях революционной

ситуации не дает права предполагать, что под «кризисом верхов» он

разумел, скажем, недовольство буржуазии своим общественно-эконо-

мическим положением. Такие встретившиеся нам обороты речи, как:

«требуется еще, чтобы верхи не могли хозяйничать и управлять, как

прежде», «чтобы эксплуататоры не могли жить и управлять по-старо-

476

му», — если взять их в контексте, — не означают, что для части экс-

плуататоров прежние условия хозяйства и жизни больше не приемле-

мы, скажем, в результате прогресса капитализма. Нет, слова «хозяйни-

чать», «жить», употреблены здесь отнюдь не в смысле «вести хозяйст-

во», а в смысле распоряжаться, сохранять господство, управлять. В са-

мом деле, ведь как поясняет Ленин свою мысль, что для революцион-

ной ситуации требуется, чтобы «верхи» не могли хозяйничать и управ-

лять, как прежде? Он не говорит о переходе буржуазии в оппозицию,

а, напротив, в объяснение своих слов говорит, что русская буржуазия

после 1905 г. сделала все зависевшее от нее для укрепления самодер-

жавия, для поддержки помещичье-крепостнической контрреволюции,

не щадила ни денег, ни совести, лишь бы обеспечить «мирное разви-

тие», — и все-таки в 1912–1913 гг. вся буржуазия «от кадетов до октяб-

ристов» принуждена констатировать, что самодержавие не смогло

обеспечить «порядка» и «законности», т. е. подавить революционное

движение «низов».

Вот в чем суть «кризиса верхов» по Ленину: прежде всего не в их

расколе и распрях, а в том, что даже при максимальной сплоченности,

при полном отсутствии раскола и распрей, «верхи» оказываются не в

состоянии удерживать «порядок», т. е. успешно, прочно сковывать си-

лы революции. Эта невозможность управлять по-старому становится

очевидной для самих «верхов». На этой-то основе очевидной невоз-

можности управлять по-старому и возникают раскол и распри: появ-

ляются те или иные конституционные и прочие проекты, долженст-

вующие обновить и укрепить власть, — проекты, поддерживаемые од-

ними, отвергаемые другими. Эти ссоры — не причина, а проявление

«кризиса верхов».

Те историки, которые иначе толкуют вопрос о «кризисе верхов»,

рассуждают так, как рассуждали некогда Мартов и Ерманский: «…Они

смотрят на верхи и не видят низов. Но если десять Рябушинских и сто

Милюковых ворчат и