слова
подразумевают, что экономические основания для победы буржуазии
во Франции имелись уже задолго до 1789 г. и что, вступив в союз с
крестьянской революцией, она могла бы раньше одержать победу.
В самом деле, не существует исторического закона, раз навсегда ус-
танавливающего, на каком именно уровне развития капитализма ста-
новится возможной буржуазная революция. Теоретически она мысли-
ма, раз налицо капиталистический уклад: так, во Франции в первой по-
ловине XVII в. Фронда начиналась при ясно выраженной революцион-
ной ситуации63. Есть ли что-либо невероятное в том, что революцион-
ное движение буржуазно-демократического характера развернулось во
Франции еще за 150 лет до действительной революции? Есть ли что-
либо невероятное в том, что в России революционная ситуация имела
место в 1859–1861 гг., а буржуазная революция совершилась только в
1917 г.? «Ошибочно было бы думать, — говорит Ленин, — что револю-
ционные классы всегда обладают достаточной силой для совершения
переворота, когда этот переворот вполне назрел в силу условий обще-
ственно-экономического развития. Нет, общество человеческое уст-
роено не так разумно и не так «удобно» для передовых элементов. Пе-
реворот может назреть, а силы у революционных творцов этого пере-
ворота может оказаться недостаточно для его совершения, — тогда
общество гниет, и это гниение затягивается иногда на целые десятиле-
62 К. Маркс — Ф. Энгельсу, 27 июля 1854 г. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения,
т. XXII, стр. 49. 63 В нашей монографии «Народные восстания во Франции перед Фрондой (1623–
1648)», (М.–Л., 1948) на конкретном материале сделана попытка показать, что в середине
XVII в. во Франции имела место революционная ситуация, что Фронда была началом
буржуазно-демократического революционного движения, сорванного из-за отступления
буржуазии.
482
тия»64. Разумеется, во Франции в длительный период между 1648–1653
и 1789 гг. происходило не только «гниение» феодально-абсолютист-
ского общества, но и дальнейшее расширение капиталистического ук-
лада в его недрах, хотя и очень медленное. Нет также оснований ут-
верждать, что на протяжении этого 150-летия во Франции не было ни-
каких волн революционного подъема или даже революционных ситуа-
ций. Социально-политический кризис 1749–1750 гг. несравним, конеч-
но, по своей силе и глубине с 1648–1649 гг., но все же и в нем можно
видеть черты формирующейся революционной ситуации, не превра-
тившейся в революцию. Будущие исследования покажут, нельзя ли го-
ворить об элементах революционной ситуации во Франции и в начале
XVIII в. (во время восстания камизаров) и во время общественных вол-
нений в 20-х годах XVIII в.
Словом, колоссальное революционное упорство народных масс
Франции, их все новые и новые выступления на протяжении длитель-
нейшего исторического периода, несмотря на целую серию неудач, на
целый ряд сорванных революционных ситуаций, вот что сделало в
конце концов буржуазию во Франции более революционной, чем где
бы то ни было. Во Франции оказывалось невозможным, как в Герма-
нии, длительно снять революцию с повестки дня истории. Революция
во Франции XVII–XVIII вв. все снова оказывалась в повестке дня, сту-
чалась во все окна и двери кулаками «низов». Тот, кто станет тщатель-
но изучать развитие прогрессивной буржуазной идеологии во Фран-
ции, заметит, что она делала резкий шаг вперед всякий раз в момент (и
непосредственно после) каждого из указанных выше революционных
подъемов «низов». Если предательство буржуазии и губило эти зачатки
революции, то лучшие умы и таланты буржуазии на каждом уроке все
яснее ощущали возможность иного пути. Хотя революция, о которой
идет речь, это «крестьянская революция», революция трудящихся и
эксплуатируемых народных масс, ее успех или неуспех зависел от по-
зиции буржуазии. Это наглядно показывает опыт Фронды. Народная
стихия не могла победить, пока ее не возглавила революционная бур-
жуазия. Буржуазная интеллигенция должна была дать народу идеи,
политические лозунги, определить непосредственные цели борьбы.
Буржуазия «могла претендовать на то, чтобы представлять интере-
сы различных трудящихся классов того времени»65
.
В той мере, в какой буржуазная интеллигенция (в России такую же
роль играла дворянская интеллигенция) действительно отражала и по
мере сил теоретически осмысливала нужды, чаяния и помыслы задав-
64 В. И. Ленин. Последнее слово «искровской» тактики. — Полн. собр. соч., т. 11, стр.
366–367. 65 К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XV, стр. 508–509.
483
ленной феодализмом и отчаянно боровшейся народной массы, — в той
самой мере она была прогрессивной и революционной.
Объективная революционность французской буржуазии XVIII в.
состояла не в чем-то, что она делала помимо народа, а в повышении
революционного потенциала самих народных масс: массы слабее без
вождя, чем с вождем, слабее без идей, чем с идеями. Только буржуаз-
ная интеллигенция могла тогда внести подобие сознания собственных
интересов и общественно-политической ориентировки в стихийное
движение масс. Ее роль отдаленно напоминает роль революционной
партии.
Но, усиливая массы, буржуазия в то же время оплетала их своим
влиянием. Ее демократическая идеология была мостом к массам, но в
то же время этот приводной ремень был и потенциальной уздой, кото-
рая давала буржуазии положение ездока и сулила возможность, если
понадобится, сдержать понесшего коня народной революции. В этом
смысле передовая идеология французской буржуазии выражала ее
смелость, но и ее опасения: она отважилась на революцию только то-
гда, когда почувствовала, что достаточно крепко держит в своих руках
Передовая идеология французской буржуазной интеллигенции
XVIII в. далеко не полно, не прямо, не в чистом виде отражала интере-
сы народных масс и осмысливала их борьбу. Нет, подобно тому, как
Вольтер издал «Завещание» Мелье урезанным со всех сторон, лишен-
ным могучего революционного дерзания, так и вся идеология буржу-
азной интеллигенции отражала борьбу народа лишь более или менее
урезанно, приглушенно, искаженно. К тому же она искусно вплетала в
основной народный фон нити узкобуржуазных идеалов и требований.
Поддерживаемую большинством крестьянства идею защиты личнотру-
довой собственности от феодалов эти идеологи искусно обращали в
защиту буржуазной частной собственности. Их сочинения были обра-
щены не столько прямо к народным массам, сколько к широким кругам
буржуазии, внушая ей, чтобы она не боялась революции: смотрите, как
бы говорили они, в конце концов эта революция не такая уж всераз-
рушающая анархия…
Как видим, сравнение передовых группировок буржуазной интел-
лигенции XVIII в. с революционной партией, усиливающей напор ни-
зов и превращающей революционную ситуацию в победоносную ре-
волюцию, может быть допущено лишь в очень ограниченном смысле.
Отношение к «низам» даже лучших революционеров буржуазии в кор-
не отлично от отношения к массам пролетарских вождей. Никто не
умел так беспощадно бичевать самодовольных критиков «хаоса рево-
люции» и «вакханалии самочинных действий масс», как Ленин. Из-
вестно пренебрежительное отношение Ленина ко всем тем, кто свысо-
484
ка смотрел на массы и учил их по книжкам. Ленин не уставал повто-
рять, что необходимо учиться у масс, осмысливать их действия, тща-
тельно изучать практический опыт борьбы масс. Вера в творческие си-
лы масс — это и есть та особенность в деятельности Ленина, которая
давала ему возможность осмыслить стихию и направить ее движение в
русло пролетарской революции.
Эта антитеза наглядно показывает, как обстоит дело с революцион-
ной ролью буржуазии в XVII–XVIII вв. Революционеры буржуазии
смотрели на массы свысока, «просвещали» их и не допускали мысли,
что революционная борьба самих народных масс — нормальный поря-
док в истории.
Ленинское учение о революционной ситуации, основанное на глу-
бочайшем понимании творческой и движущей роли «низов» в истории,
вооружает историка правильным методом для подхода к буржуазным
революциям XVII–XVIII вв. Ленинские идеи о французской буржуаз-
ной революции XVIII в. непримиримо враждебны всей меньшевист-
ской, оппортунистической традиции в толковании этой революции.
Рассмотрение этих идей снова приводит нас к выводу, что мар-
ксизм-ленинизм требует ясно различать две разные вещи. Феодальный
строй пал в результате революционной борьбы народных масс. Их
борьбу буржуазия использовала для того, чтобы захватить власть в
свои руки и заменить феодальную эксплуатацию — капиталистиче-
ской.
Наконец, здесь необходимо указать на существенное различие роли
масс в ранних буржуазных революциях, направленных против фео-
дально-абсолютистского строя, и в таких революциях более позднего
времени (например, в революциях 1830 и 1848 гг. во Франции), кото-
рые были направлены против тех или иных остатков феодализма, под-
час сильно трансформированных: против монархии, против ипотечно-
го гнета как преобразованной «верховной» собственности на землю и
т. п. В этих революциях ни буржуазия не действует уже столь револю-
ционно, ибо она обременена развивающимся антагонизмом с пролета-
риатом, ни народная масса не выступает таким широким фронтом и с
такой психологией, как в великих революциях XVII–XVIII вв. Слепой
гнев крестьянской массы против непонятных ей гнетущих социальных
сил может в этих исторических условиях обрести характер такой урод-
ливой карикатуры на крестьянское восстание, каким был пресловутый
переворот Луи Бонапарта, и вообще сделать крестьянство одной из
опор бонапартистских режимов в некоторых странах.
485
3. Пережитки феодализма и путь крестьянства
к социализму
После победы и утверждения капитализма вопросы антифеодаль-
ной борьбы народных масс не сошли с исторической повестки дня. В
XX в. еще оставались и остаются огромные пережитки феодальных
отношений и огромные многомиллионные массы крестьянства, пред-
ставляющие собой прямое наследие феодальной эпохи, вросшее в но-
вые исторические условия. Империализм кровно заинтересован в со-
хранении феодальных отношений в колониальных, зависимых и эко-
номически отсталых странах. На феодально-землевладельческие круги
этих стран, на помещиков и земельную аристократию опирается ино-
земный империализм. Империалистический гнет тесно сплетается с
феодальным гнетом. Поэтому и борьба против империализма, борьба
широчайших масс этих колониальных, зависимых и экономически сла-
боразвитых стран против колониализма и монополистического капи-
тала всегда является одновременно в той или иной мере борьбой про-
тив местных феодалов и пережитков феодальной экономики. Всякий
удар освобождающихся народов по империализму есть одновременно
удар по феодализму.
Поскольку основой основ феодализма является крупная земельная
собственность, сердцевиной всякого антифеодального движения и в
XX в. остается борьба за ее ликвидацию, за экспроприацию земли у
помещиков, князей, государей и передачу ее трудящимся.
Великий исторический опыт сначала народов СССР, позже — стран
народной демократии показал наиболее прогрессивный путь решения
этой задачи, путь, ведущий к укреплению не капитализма на развали-
нах феодальной земельной собственности, а социализма. Этот путь со-
стоит из двух этапов. На первом этапе земля феодалов делится между
мелкими крестьянскими хозяйствами. Помимо этого этапа нет пути
вперед. Всякие попытки непосредственно превратить большинство
помещичьих хозяйств в крупные социалистические сельскохозяйст-
венные предприятия были бы авантюризмом и повели бы лишь к раз-
рыву союза рабочего класса с крестьянством; крестьянство в таком
случае не оказалось бы победителем в борьбе с феодализмом. Единст-
венная и естественная форма победы крестьян над феодалами-поме-
щиками, отвечающая всей логике их предшествовавшей многовековой
борьбы, это передел феодальной собственности, превращение ее в
лично трудовую собственность, будь то посредством национализации
или без таковой. На втором этапе с такой же логической необходимо-
стью совершается кооперирование крестьянских единоличных хо-
зяйств и более или менее постепенное объединение их земельных вла-
дений. Процесс кооперирования является естественным, необходимым
486
и добровольным, поскольку жизнь показывает, что сохранение систе-
мы уравнительного землепользования и равных мелких независимых
хозяйств на длительное время — это утопия. Система эта либо очень
быстро порождает расцвет кулачества, скупку или скрытую мобилиза-
цию земли, утерю большинством своей трудовой собственности, либо
для спасения последней побуждает крестьян — бедняков и середняков
частично объединять свою собственность, возвращаться на новой ос-
нове к принципам общины66. Однако этот последний путь имеет место
только при условии, что власть принадлежит трудовому народу во гла-
ве с рабочим классом, что в обществе укрепляется и развивается не ка-
питализм, а социализм. Дело не в том, что рабочий класс навязывает
будто бы крестьянству переход к коллективному хозяйству, экспро-
приирует у него землю, скот и орудия, заставляет его вступать в кол-
хозы, а только и исключительно в
