дело, что не «неизменно», а в опреде-
ленных исторических условиях. В современных же исторических ус-
ловиях крестьянское движение против феодализма служит вовсе не
утверждению капитализма, оно как раз объективно расшатывает и ка-
питалистический строй, объективно содействует уничтожению капи-
талистического строя под руководством пролетариата. Оно тем самым
способствует и установлению диктатуры пролетариата. Но при этом
оно остается борьбой миллионов мелких и средних производителей
деревни за свое крестьянское хозяйство, за свою трудовую собствен-
ность.
Как было показано выше, в борьбе крестьян против феодализма
преобладала негативная сторона, они стихийно старались разрушить
существовавшую тогда систему эксплуатации. А буржуазия использо-
вала их разрушительную работу для замены в обществе старой, фео-
дальной формы эксплуатации — новой, капиталистической формой
эксплуатации. В этом смысле можно сказать, что крестьяне боролись
против реально существующей эксплуатации, а не за новую форму
эксплуатации. Как видим, эта революционная борьба крестьян против
феодализма отнюдь не тождественна борьбе за капитализм. Важно
прежде всего видеть противоречия в этой крестьянской борьбе, ее вто-
рую сторону — борьбу крестьян как эксплуатируемых непосредствен-
ных производителей против эксплуатации.
Не только к средним векам можно приложить истину, что лозунг
личной трудовой собственности имеет прогрессивное значение лишь
тогда, когда он направлен против феодального землевладения. И в на-
ши дни крестьянство множества зарубежных стран продолжает испы-
тывать феодальный гнет, оно само — живое наследие феодального
строя, не уничтоженное ходом капиталистической концентрации про-
изводства нигде, кроме Англии. Современное крестьянское движение
нельзя целиком подводить только под рубрику борьбы против капита-
листической эксплуатации: оно в большой мере остается антифео-
дальным. При этом лозунг «личной трудовой собственности» не стал
492
реакционным или служащим интересам укрепления капитализма.
Крестьянство в нашей стране, во всех странах социализма безого-
ворочно повернулось лицом к рабочему классу. Оно ищет союза с ра-
бочим классом во многих странах. Союз не означает одновременного
поворота крестьянства от своих — крестьянских — требований к чисто
пролетарским требованиям. В противном случае мы пришли бы к аб-
сурдному выводу, что крестьянское движение в нашу эпоху может
быть революционным только в том случае, если оно по существу явля-
ется уже не крестьянским, а пролетарским движением. Это означало
бы, что не революционным, реакционным являлось движение крестьян
в европейских и азиатских странах народной демократии, завершив-
шееся аграрными реформами. Оно означало бы, что не революцион-
ными, реакционными являются в наши дни такие лозунги, как: «Каж-
дому пахарю — свое поле», «Земля — тем, кто ее обрабатывает». Нет,
крестьянские массы, миллионы мелких и средних производителей де-
ревни отнюдь не должны отречься от самих себя, от своих совершенно
естественных лозунгов и требований, чтобы стать революционными.
Как известно, аграрные реформы в странах народной демократии не
были основаны на отказе крестьян от лозунгов «черного передела» и
«личной трудовой собственности». Например, в Румынии реформа
1945 г. была плодом подлинной антифеодальной крестьянской войны,
подлинным «черным переделом». В самом деле, что означают слова
«черный передел»? В. И. Ленин так объяснял смысл этого выражения:
«…Полный успех крестьянского восстания,.. перераспределение всей
земли в интересах крестьянства и согласно его желаниям («черный пе-
редел» или что-нибудь в этом роде)»69. Общеизвестно, что этот лозунг
сам по себе не выходит за рамки буржуазно-демократических револю-
ций, но думать, что крестьянство не может быть союзником и резер-
вом пролетариата в социалистической революции, если оно не отре-
чется от этого лозунга, — значило бы порвать с ленинизмом. С этой
позиции меньшевики боролись с ленинизмом. Если бы коммунистиче-
ские и рабочие партии для установления диктатуры пролетариата, для
начала строительства социализма нуждались в отказе крестьянства от
уравнительного раздела земли, то им оставалось бы одно из двух: или
не ставить вопроса о власти, а дожидаться, пока само развитие капита-
лизма лишит эти миллионы мелких и средних собственников-произво-
дителей в деревне всякого имущества, превратив их в батраков, в сель-
ских пролетариев, тогда уже они «отрекутся от иллюзий»; или, взяв
власть, насильственно лишить имущества, т. е. экспроприировать этих
мелких и средних производителей в деревне: не хотят «отрекаться от
69 В. И. Ленин. Две тактики социал-демократии в демократической революции. —
Полн. собр. соч., т. 11, стр. 35.
493
иллюзий» по добру — пролетаризировать их насильно. Как известно, к
таким выводам неумолимо вели схоластические теории «горе-
марксистов».
Навряд ли было бы верно цитировать высказывания Маркса — Эн-
гельса, сделанные до революции 1848 г., о «консервативности», «реак-
ционности» крестьянства, об «идиотизме деревенской жизни», не учи-
тывая исторической обстановки, в которой эти высказывания были
сделаны. На первом этапе формирования марксизма задача Маркса и
Энгельса в самом деле состояла в том, чтобы особенно подчеркивать,
что только пролетариат является безоговорочно революционным клас-
сом. Как известно, лишь опыт революции 1848 г. заставил Маркса и
Энгельса дать разработку и крестьянского вопроса. Если мы обратимся
к высказываниям Маркса и Энгельса, сделанным после 1848 г., мы най-
дем здесь такую оценку революционной роли крестьянства: «Все дело
в Германии будет зависеть от возможности поддержать пролетарскую
революцию каким-либо вторым изданием Крестьянской войны. Тогда
дела пойдут превосходно»70. В лице революционного крестьянства
«пролетарская революция получит тот хор, без которого ее соло во
всех крестьянских странах превратится в лебединую песню»71.
Точно так же, вспоминая слова Ленина, обращенные против народ-
ников и эсеров, надо одновременно помнить и ту борьбу, которая ве-
лась Лениным с меньшевиками по вопросу о крестьянстве. Даже при-
емлемое для народников понятие «трудовое крестьянство» Ленин ис-
пользовал, выступая против меньшевиков. Надо помнить, что меньше-
вики не раз обвиняли Ленина в «народничестве». С точки зрения дог-
матического социал-демократического «марксизма» уступкой народ-
ничеству оказывается и все, что внесено в постановку крестьянского
вопроса опытом колхозного строительства в СССР, опытом социали-
стических стран Европы и Азии, программами коммунистических пар-
тий в странах капитализма.
Недостаточно говорить о руководящей роли пролетариата по отно-
шению к крестьянскому движению, если не учитывать при этом под-
линно объективных оснований для этой руководящей роли, для союза
рабочего класса и крестьянства. Объективные основания указала нам
политическая экономия феодализма. Отождествляя всякую крестьян-
скую собственность с буржуазной собственностью, можно прийти к
выводу, что раз буржуазия — антагонист пролетариата, то и крестьян-
ство — антагонист пролетариата. Ясно, что для обоснования союза
70 К. Маркс — Ф. Энгельсу, 16 апреля 1856 г. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 29,
стр. 37. 71 К. Маркс. 18 брюмера Луи Бонапарта. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 8, стр.
607 (примеч. 89).
494
пролетариата и крестьянства при такой «политической экономии» ос-
тавались бы только субъективные факторы: «переход крестьянства на
точку зрения пролетариата», «преодоление крестьянством собствен-
нических предрассудков» и т. д. Но какие объективные экономические
причины делают возможными эти субъективные сдвиги? Тут мало ссы-
латься только на разорение крестьянства капитализмом, на пролетари-
зацию крестьянства: вопрос о сельском пролетариате не совпадает с
вопросом о мелких и средних деревенских собственниках-производи-
телях, т. е. о крестьянской массе. При ложной политической экономии
феодализма выходит, что в основной крестьянской массе нет якобы
объективных предпосылок для союза с рабочим классом, что крестьян-
ство, следовательно, не может добровольно принять руководства рабо-
чего класса, — его надо или принудить к этому или предварительно
«раскрестьянить». Такая теория направлена против союза рабочего
класса и крестьянства.
Ей противостоит марксистское разграничение понятий «буржуаз-
ная частная собственность» и «собственность, основанная на личном
труде». Четкое разграничение этих двух понятий глубоко отражает
опыт строительства социализма в СССР.
Именно живой исторический опыт нашей страны углубил и уточ-
нил высказанную Марксом мысль, что буржуазно-капиталистическая
собственность не только отлична от основанной на личном труде ин-
дивидуальной собственности, но и является ее отрицанием. Отрицание
капиталистической собственности, т. е. социалистическая революция,
писал Маркс, снова создает индивидуальную собственность, но уже
приобретающую форму «кооперации свободных работников и их об-
щинного владения землей и произведенными ими средствами произ-
водства». Это — отрицание отрицания, говорит Маркс, и обрушивается
на буржуазную политическую экономию, на сикофантов капитала, за-
нимающихся смешением и отождествлением двух различных и проти-
воположных родов собственности — основанной на собственном труде
производителя и основанной на эксплуатации чужого труда72
.
Ленинский кооперативный план и колхозное строительство в
СССР, а затем в странах народной демократии, явились осуществлени-
ем гениальной мысли Маркса.
Вопрос о мелкой трудовой собственности и ее исторических судь-
бах имеет много общего с вопросом о товарном производстве и его ис-
торических судьбах, хотя это и два разных вопроса. Одинаково оши-
бочно смешивать и отождествлять с капитализмом и товарное произ-
водство, и собственность мелких и средних производителей, основан-
ную на личном труде.
72 См. К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 766–768, 777.
495
Корень теоретических заблуждений такого рода лежит в смешении
товарного хозяйства с капиталистическим.
В общем, несомненно, правильно связывать личную земельную соб-
ственность с товарным производством. Разрыв с марксизмом начинает-
ся тогда, когда и то и другое отождествляется с буржуазными, капита-
листическими отношениями. Нельзя ставить знак равенства между то-
варным производством и капиталистическим производством, а поэто-
му также и между личной трудовой собственностью и буржузно-капи-
талистической частной собственностью.
И товарное производство, и собственность мелких и средних про-
изводителей, основанная на личном труде, — это категории историче-
ские, не вечные, имеющие в истории начало и конец, но отнюдь не
совпадающие с капитализмом. И товарное производство, и собствен-
ность мелких и средних производителей меняются в истории, они иг-
рают совершенно разную роль в зависимости от того, какие экономи-
ческие условия окружают их в обществе.
В рабовладельческом обществе существовал значительный слой
мелких крестьян-собственников, но капитализм отнюдь не зарождался
в их среде. При феодализме наряду с собственностью феодалов на
главное средство производства, землю, существовала собственность
крестьян и ремесленников на некоторые средства и орудия производ-
ства, на свое хозяйство, дом и т. д. Крестьяне в средние века постоянно
пытались бороться за распространение и на землю принципа личной
трудовой собственности. Но это им, как правило, не удавалось: собст-
венность на землю господствующий класс удерживал в своих руках.
Однако в том или ином ограниченном объеме личная трудовая собст-
венность мелких производителей на орудия и средства производства и
на продукт труда при феодализме была не «идеалом», а экономическим
фактом. И она выражала не зарождение буржуазного строя, а антаго-
низм самого феодального строя.
Противоречие крупной феодальной собственности и мелкой лично
трудовой собственности отражало противоречие основных классов
феодального общества, эксплуататоров и эксплуатируемых. Мелкая
трудовая собственность крестьян на протяжении многих веков фео-
дальной эпохи отвечала именно их положению трудящегося, эксплуа-
тируемого класса.
Позже, с зарождением и развитием в обществе капиталистических
отношений, не только крестьянство стало дифференцироваться, но и
по существу крестьянское товарное производство, крестьянская собст-
венность стали приобретать двойственный характер. Где господствуют
капиталистические экономические законы, там товарное производство
оказывается зачатком капиталистического производства, крестьянская
трудовая собственность — зачатком буржуазной собственности. Кре-
496
стьянское хозяйство становится средой, ежечасно и ежедневно, по-
стоянно и непрерывно выделяющей из себя капиталистов (а с другой
стороны, — пролетариев). Но за вычетом кулацкой верхушки, оно не
утрачивает и трудового характера.
Так вместе с подымающимся капитализмом складывается характер-
ная для крестьянства двойственность. В. И. Ленин неустанно характе-
ризовал крестьянство как двойственный, противоречивый класс в ка-
питалистическую эпоху и поэтому как «такой класс, который колеб-
лется»73. Его колебания между буржуазией и пролетариатом отражают
его объективную экономическую противоречивость: «Положение кре-
стьянина таково по его быту, условиям производства, условиям его
жизни, условиям его хозяйства, что крестьянин — полутрудящийся,
полуспекулянт»74
.
Таким образом, в природе самого крестьянина налицо объективные
предпосылки для союза как с буржуазией, так и с пролетариатом. По-
этому-то пролетариат как единственно последовательный революци-
онный класс может и должен бороться за руководство крестьянским
движением. Буржуазия, конечно, не «навязывала», не «подсказывала»
крестьянству собственнические лозунги, а опиралась на буржуазно-
собственническую природу самого крестьянства. Крестьянство
