после Люблинской унии, и затем просить царя о принятии Украины под власть России.
Однако опасность турецкого нашествия, угрожавшего прежде всего Украине, побудила Бородавку пойти на временное соглашение с имущей частью казачества, руководимой Сагайдачным. Объединение обоих казацких войск произошло весной 1621 г., когда передовые части турок подошли к устью Днепра. Вслед за ними двигались главные турецкие силы с султаном Османом II во главе.
5—7 июня оба казацких войска — одно с Сагайдачным, другое с Бородавкой во главе — сошлись на раду в урочище Сухая (или Черняхова) Дубрава, между Ржищевом и Белой Церковью. Тут собралось, по словам очевидца ксендза Оборницкого, около 40 тыс. человек. На раду прибыли также митрополит Иов Борецкий с многочисленным духовенством и королевские посланцы, которые объявили казакам постановление сейма, прибавив к нему разные обещания. В своем слове на раде гетман Бородавка напомнил казакам о том, что они представляют собой грозную силу. «Церед войском Запорожским, — сказал он, — дрожит земля польская, турецкая и целый мир». Масса вооруженных казаков и бурная обстановка, в которой происходила рада, производили сильное впечатление. «Нужно опасаться, — писал ксендз Оборницкий, — как бы дело не дошло до восстания, до крестьянской войны. Уж очень они разошлись тут, увидев себя в таком собрании и силе… Храни, боже, здешних католиков… им некуда будет бежать… Все живое поднялось в казачество».
Рада приняла предложение сейма о выступлении в поход против турок и отправила к королю своих представителей: Сагайдачного, владимирского епископа Курцевича и еще двух лиц. Казацкое войско во главе с Бородавкой двинулось в Молдавию, навстречу армии Османа II, а казацкие представители — в Варшаву, куда и прибыли в июле 1621 г. во время очередного сейма. Тогда же их несколько раз принял король, очевидно, для обсуждения плана военных действий и способа устранения от гетманства Бородавки, которого польское правительство считало предводителем казацких низов.
Хотинская война. Турецкий султан, целую зиму 1620/21 г. и весну готовившийся к походу на Польшу, собрал огромное войско. Были израсходованы громадные средства на вооружение и припасы. Часть военного имущества отправили караваном в 6 тыс. верблюдов, часть погрузили на суда для доставки к устью Днестра. Наконец приготовления были закончены, и в мае — начале июня султан с войском выступил из столицы. Опасаясь нападения казаков с моря, турецкие военачальники усилили охрану западного побережья Черного моря и Стамбула. Но это не помогло. Казацкая флотилия, неожиданно появившаяся на море, захватила корабли, шедшие в Белгород с осадными пушками, затем напала на один из стамбульских фортов, разрушила его и повернула назад. Турки выслали погоню, но смогли схватить лишь двух казаков и сейчас же отправили их в походную квартиру Османа II. Озверевший султан велел посадить пленных на кол. Между тем известия о нападении запорожцев на столицу И о том, что они жгут прибрежные Города, вызвали тревогу в турецком войске. Военачальники советовали султану вернуться в Стамбул.
Нападения запорожцев продолжались. Когда турецкая армия перешла Дунай, они разделились на две части: одна напала на Трапезунд, другая — на белгородских татар, со стадами устремившихся к Измаилу, под защиту турок. Против казаков были отправлены галеры (они стояли в устье Дуная и стерегли там мост) во главе с Галилом-пашой. Но казаки потопили галеры, сняв с них 15 больших пушек.
В июле турецкая армия уже приближалась к Белгороду. Турецкие силы поражали современников своей численностью. По словам Ованеса Каменецкого, автора записок о Хотинской войне, они насчитывали 250 тыс. турок и 210 тыс. татар. Польские современники называют более правдоподобные цифры. Юрий Воротский, например, говорит о 162 тыс. воинов: 75 тыс. турок, 30 тыс. арабов, 47 тыс. балканских христиан и 10 тыс. янычар — султанской гвардии. Турки имели сильную артиллерию. Для устрашения «неверных» султан вел с собой четырех боевых слонов.
Неприятель уже приближался к границам Речи Посполитой, но польское войско собиралось очень медленно. Правительство обратилось за помощью в Рим и Вену. Однако папа ограничился сочувствием «благочестивому рвению» Сигизмунда III «в деле защиты христианства». Что касается императора, от которого, по словам бискупа Павла Пясецкого, польское правительство больше всего ожидало помощи, то он не разрешил даже вербовать в своей стране солдат в польское войско. Не лучше дело обстояло и в самой Польше. Жолнеры ни за что не хотели расставаться с обжитыми зимними квартирами. Начальники жаловались: если одних жолнеров не только королевскими универсалами, но и киями из дома не выгонишь, то другие разбегаются прямо из-под хоругвей. Хотя войско начали собирать еще зимою, но реальных сил не было и весной.
Коронный гетман Ходкевич, стоявший со своими отрядами во Львове, писал литовскому канцлеру Л. Сапеге, что враг близко, а войска не подходят, что касается артиллерии, то о ней не только ничего не слышно, но и неизвестно даже, к кому обращаться по этому поводу. «Если так идут дела вначале, — пессимистически заключал Ходкевич, — то что же будет далее?» Наконец войско собралось и выступило под Хотин. Оно насчитывало около 40 тыс. человек при 38 пушках. Характерно, что магнаты уклонились от участия в походе: к Ходкевичу прибыли лишь князь Д. Заславский с шестьюстами человек да белзский воевода Р. Лещинский со своей надворовой сотней.
Подойдя к Днестру, Ходкевич остановился на левом берегу вблизи с. Браги, против Хотина. Коронный гетман, хотя и располагал значительными силами, боялся переправиться на правый берег, чтобы не очутиться один на один с турками, и ожидал подхода Бородавки с казаками. Но гетман Бородавка не хотел присоединяться к коронному гетману до тех пор, пока тот не перейдет на правый берег, в Молдавию. Наконец польское войско перешло по мосту на правый берег реки и заняло позиции под Хотином, который охранялся небольшим польским гарнизоном.
В это время турецкая армия была уже недалеко от Хотина. Однако турки еще не имели плана операций. Одни военачальники предлагали переправиться на левый берег Днестра и напасть на Ходкевича с тыла, пока с ним не соединились казаки. План этот казался привлекательным, но, как говорили другие, имел один существенный недостаток: казаки могли прибыть к польскому войску в очень опасный для турок момент, в таком случае последние оказались бы между двух огней. В конце концов было решено быстро двигаться к Хотину и найти способ разгромить поляков до их соединения с казаками.
Турки встретились с казаками во главе с Бородавкой раньше. 40-тысячное казацкое войско с 20 медными и 3 чугунными пушками переправилось через Днестр, разрушило крепость Сороки в Молдавии и двинулось навстречу туркам. Испуганный неожиданным появлением казаков, молдавский господарь Томша, турецкий ставленник, покинул Яссы и бежал к султану. Вскоре казаки вступили в соприкосновение с передовыми турецкими частями. Хотя турки и имели численное превосходство, казаки, как писал королевский комиссар при польском войске Яков Собеский, «счастливо и со славой боролись с турками». Это подтверждает Ованес Каменецкий. Встретившись с турками в Молдавии, казаки, говорит он, «8 дней вели крупные бои против них, пока не убили силистрийского пашу по имени Гусейн и многих других».
Польское войско заняло выгодные позиции. Лагерь Ходкевича был обращен фронтом на юго-восток, упираясь флангами в крутой берег Днестра. Хотинская крепость, таким образом, оставалась в его тылу. Стремясь увеличить численность боевого состава войска, Ходкевич хотел поставить под знамена обозную челядь, но спесивая шляхта запротестовала. Через несколько дней под Хотин прибыл с 16-тысячной армией королевич Владислав. В польском лагере с нетерпением ожидали казаков. Когда же, пишет Я. Собеский, пронесся слух, будто запорожцы совсем не придут, «отчаяние выразилось на лицах солдат и старшин; головы опустились; слышен был тихий ропот».
Вскоре в польский лагерь прямо из Варшавы прибыл Сагайдачный. Коронный гетман встретил его, щедро одарил и немедленно отправил к казацкому войску, чтобы ускорить соединение его с главными силами. Едва, однако, Сагайдачный выехал, как явился посланный Бородавкой полковник Дорошенко с известием, что казаки уже находятся вблизи Могилева (около 150 верст от Хотина).
Прибыв к казацкому войску, Сагайдачный сделал все, чтобы как можно скорее устранить Бородавку. На марше, когда казаки были уже недалеко от коронного войска, Сагайдачный при поддержке своих сторонников арестовал Бородавку. Я. Собеский пишет: «По его (Сагайдачного. — Ред.) приказу Бородавка, обвиненный во многих преступлениях, был закован в кандалы и вскоре после этого казнен под Хотином». Казацкие низы лишились предводителя.
22 августа казацкое войско (в одном официальном списке его численность определена в 41 520 человек), во главе которого теперь стоял Сагайдачный, заняло назначенные ему позиции на левом крыле польского лагеря, где находились также 200, а по другим данным — 700 донских казаков.
На другой день к Хотину подошла турецкая армия и расположилась на горе на расстоянии мили от польского лагеря, татары — поблизости от нее. Над турецким лагерем возвышалась ставка Османа II. Она была так велика и роскошна, что, как говорит очевидец, напоминала скорее ряд дворцов, построенных несколькими монархами в мирное и цветущее время, нежели военное жилище одного султана. Вокруг лагеря, кстати сказать, не имевшего полевых укреплений, были поставлены пушки, которых одни современники насчитывали 200, другие — 500. Кроме полевых турки имели осадные пушки с ядрами весом до 55 кг.
Коронный гетман Ходкевич, всегда подвижный и энергичный, когда речь шла о подавлении народных восстаний, теперь неожиданно стал сторонником оборонительной тактики. Он решил, говорит Собеский, «во что бы то ни стало держаться в оборонительном положении и осторожно выжидать военного счастья». Большие надежды Ходкевич возлагал на свои шанцы, «из-за которых он рассчитывал безопасно обстреливать неприятеля, — замечает Собеский, — …[и] выдерживать их (турок. — Ред.) приступы».
На следующий день после прихода под Хотин, не дав своему войску отдохнуть, султан повел его на штурм польского лагеря. Он самоуверенно заявил, что обедать будет только там. Всю силу своего удара турки направили на казаков с тем, чтобы разгромить сначала их, а потом уже покончить с коронным войском. Началось ожесточенное сражение. Войско султана встретило такой мощный отпор, что вынуждено было повернуть назад. Казаки преследовали врага.
После первой неудачи турки изменили тактику. Теперь основной удар направлялся на позиции, занятые польской шляхтой. На рассвете 26 августа, перегруппировав свое войско, султан напал на польский лагерь с нескольких сторон одновременно. Среди шляхты началось смятение. Дорогу врагу преградила челядь, т. е. те, кого паны всегда презирали. Челядь не только оттеснила турок, но, соединившись с казаками, стала преследовать их и ворвалась во вражеский лагерь. Казаки и челядь опрокидывали наметы, брали пленных, оружие, лошадей. «Запорожские казаки, — писал очевидец, — отбили несколько турецких пушек, но, не имея возможности увезти
