— Ред.) крестьянскую веру нарушают и церкви божие разрушают, и их побивают и жен их и детей, забирая в хоромы, пожигают и пищальное зелье, насыпав им в пазуху, зажигают, и сосцы у жен их резали, и дворы их и всякое строение разоряли и пограбили»[265]. Среди шляхетских палачей, которые жестокостью и наглостью соревновались друг с другом, на пальму первенства претендовал уже известный нам коронный стражник Самуил Лащ, которому покровительствовал великий коронный гетман Конецпольский. С отрядами наемников он то и дело нападал на села и местечки. Эти проходимцы и бродяги из-за границы, драгуны на краденых кобылах, как выразился современник, известный польский публицист Старовольский, беспощадно грабили, мучили и убивали мирное население.
Усиливались притеснения реестровых казаков владельцами имений и старостами. Как пишет Самовидец, казаков заставляли отбывать барщину, чистить панских коней, исполнять разные работы в панских дворах. Тяжелым был и произвол старшин. Они присваивали плату, назначенную казакам от казны, принуждали их работать в своих хозяйствах, отбирали у казаков часть добычи от охоты, рыбной ловли и т. д. Из-за всего этого, пишет Самовидец, «до великого убозства козацтво прийшло»[266].
Польские власти бдительно следили за тем, чтобы «казацкими правами» ни в коем случае не пользовались даже сыновья казаков, не вписанные в шеститысячный реестр. «Хочай и сын козацкій, — замечает Самовидец, — тую же панщину мусіл робити и плату давати»[267]. Еще более страшную картину притеснений, которым подвергались реестровые казаки, нарисовал Богдан Хмельницкий в своем письме королю Владиславу IV летом 1648 г. Королевские старосты и владельцы «старинный поля и выробленные нивы отчизны, гумна, мельницы и все козацкое, що есть в уподобаню, видирают, отбирают быдло; одесятствуют пчолы; конѣ послѣдши, которыми в войску служили, отыймуют, а скаржитися (жаловаться. — Ред.) не годиться: прозьби за гордыню, жалобы и слезы за бунты имѣют. Полны Козаков темницы. Иные явные терпят узы на тѣлѣ»[268].
В то же время усилился магнатский произвол. Феодальное своеволие, казалось, не знает пределов. Иеремия Вишневецкий, например, в 1643 г. захватил у городельского старосты А. Харлезского городища Гайворон с группой сел, присоединив их к своим огромным заднепровским владениям. В следующем году он отобрал у надворного маршала А. Казановского г. Ромны «с волостью», кроме того, в разное время занял над реками Оржицей и Хоролом «наймней 36 миль».
В борьбе за землю магнаты пренебрегали законами Речи Посполитой и добивались у короля подтвердительных грамот на захваченные владения. Под их давлением король давал и отменял, в зависимости от ситуации, такие грамоты, вконец запутывая взаимоотношения как между «корольками», так и между ними и собой.
От магнатского своеволия больше всего страдали народные массы. Но терпела от него и шляхта, в первую очередь мелкая. По словам современника, богатого украинского пана Ерлича, лащевцы, например, не только грабили шляхетские имения, но и подвергали насилию шляхетских жен и дочерей. За подобные деяния Лащ 236 раз был осужден на банницию (изгнание) и 37 раз на инфамию (лишение чести), но тем не менее до самой смерти Конецпольского он избегал наказания. Однажды, издеваясь над королевской юстицией, Лащ появился при дворе Владислава IV в одежде, обшитой осуждавшими его судебными приговорами.
Десятилетие 1638–1648 гг. — время магнатского террора — польские паны называли периодом «золотого покоя». Но это было затишье перед бурей. Несмотря на то что все предыдущие народные восстания жестоко подавлялись, надвигалась новая, еще более грозная социальная буря.
Значение народных восстаний. Одной из характерных черт народных восстаний было то, что восставшие крестьяне, мещане, запорожские и реестровые казаки искали поддержки и защиты у России, более того — стремились перейти под власть Русского государства. Тяготение народных масс к России обусловливалось глубокими причинами. Украинский народ, близкий русскому языком, бытом и культурой, был также связан с ним общностью происхождения и веры. Большое значение для укрепления дружеских связей между двумя народами имела первая в истории России крестьянская война начала XVII в., в которой плечом к плечу с русскими крестьянами, горожанами, казаками против помещиков, бояр и царских воевод выступали украинские крестьяне, мещане и казаки. Много русских крестьян и казаков принимало участие в освободительной борьбе украинского народа в XVI — первой половине XVII в. Украинские и русские казаки совместно боролись против турецкой и татарской агрессии. С XVI в., спасаясь от притеснений со стороны панов, украинское население переселялось в смежную с Украиной полосу Русской территории — Слобожанщину.
Массовый переход украинского населения на Слобожанщину начался в XVI в. Еще в 1546 г. путивльский воевода Троекуров писал в Москву: «Ныне, государь, казаков на поле много и черкасцев и киян, и твоих государевых людей»[269]. Поток переселенцев в Россию увеличился после поражения восстаний 20—30-х годов XVII в. Так, в челобитной старшины В. Иванкиева от 18 июля 1639 г. читаем: «Выехал я… из Запорог на твое государево имя на Путивль, а со мною выехало… черкас и всяких служилых людей 10 000»[270].
Тяготение народных масс к России поддерживалось политикой русского правительства и особенностями социально-политического строя Русского государства. Украинцы, переселявшиеся в Россию, получали всяческую поддержку. Русское правительство, заботясь о заселении юго-западной окраины государства и об охране границы от татарских нападений, поощряло переселенцев: наделяло землей, оказывало денежную помощь, освобождало от налогов, признавало за многими из них казацкие права. В Слободской Украине возникла казацкая организация, которая некоторыми чертами своего экономического и правового положения напоминала реестровое войско.
В отличие от Польши, где крепостное право окончательно оформилось уже во второй половине XVI в., в России крестьяне еще не были полностью закрепощены. Более того, там существовали целые области, прежде всего Дон и Ник, которые не знали в это время крепостничества (на Слобожанщине оно также было мало развито) и пользовались самоуправлением.
К России наряду с городскими низами тяготели и средние слои украинского мещанства. В борьбе против политики экономического и национально-религиозного гнета, которую проводило польское правительство, мещанство и его организации — братства встречали поддержку со стороны Русского государства. Укреплялись экономические связи, прежде всего торговые, украинских городов с Россией.
Жестокое гонение на православие ставило перед духовенством вопрос: либо принять унию и разорвать со своим народом, как это и сделала часть священников и монахов, либо бороться вместе с ним за сохранение православной веры. В последнем случае единственной опорой могла быть только Россия. В 1625 г., когда на Украине еще только назревало крестьянско-казацкое восстание, в Москву прибыл посланец киевского митрополита Иова Борецкого — луцкий епископ Исаакий Борискович. Он приехал, как видно из беседы с ним боярина Черкасского и дьяка Грамотина 14 января 1625 г., с представлением царю Михаилу Федоровичу и патриарху Филарету о принятии Украины и запорожских казаков в покровительство.
Эта просьба, но в более выразительной форме, была повторена 9 августа 1630 г., во время восстания Тараса Федоровича. Новые посланцы Иова Борецкого, его сын Андрей и племянник Павел Князицкий, заявили: «Их (повстанцев. — Ред) де мочи не будет против поляков стоять, и оне де хотят бить челом… государю царю… всеа Русии, чтобы… пожаловал их велел им быть в своем государеве повеленье»[271]. Следовательно, на сей раз митрополит ставил такой важный вопрос уже от имени всех повстанцев, от всех тех, кто боролся за освобождение Украины от польско-шляхетского ярма.
Поражение восстания 1637–1638 гг. и Ординация не ослабили, а укрепили стремление народных масс к освобождению и в то же время окончательно раскололи реестровую старшину и близкие к ней слои, в первую очередь мелкое украинское шляхетство, на две группировки. Одна все еще придерживалась соглашательской политики, другая считала, что национально-религиозный гнет и все связанные с ним притеснения и ограничения можно ликвидировать, лишь освободившись из-под власти панской Польши, а это возможно осуществить только при помощи России — государства, где сильная царская власть опиралась на среднее и мелкое дворянство, близкое по своей социальной природе к казацкой старшине и украинскому шляхетству. Наиболее последовательным и решительным представителем второй группировки был участник восстания 30-х годов Чигиринский сотник Богдан Хмельницкий.
8. ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ
Реформационные течения. В общественно-политической жизни большинства стран Западной и Центральной Европы в XVI в. огромную роль играла реформация. Это мощное антифеодальное движение, вызванное глубокими социальными противоречиями в обществе, зарождением в недрах феодального строя капиталистических отношений, сопровождалось появлением новых религиозных учений, противопоставлявших официальной феодализированной церкви идеалы раннехристианских общин. В реформации было много различных направлений, отражавших интересы, часто противоречивые, разных классов и социальных прослоек.
Представители радикальных течений, выражая интересы крестьян и городских низов, призывали к борьбе против основ феодального строя; более умеренные течения выражали устремления средних слоев и зажиточной верхушки городского населения и выступали против засилия феодалов, за подчинение церкви их интересам; наконец, наиболее правые течения отражали настроения части светских феодалов, также стремившихся подчинить церковь своему влиянию и обогатиться за счет ее земельных владений.
Реформационное движение на Украине развернулось в тот период, когда во всей Европе, в том числе и в Речи Посполитой, уже шло наступление католической контрреформации. Руководящая роль в реформационных течениях на Украине принадлежала представителям крупных и средних феодалов, которые стремились ограничить или даже упразднить политические и имущественные привилегии католического духовенства.
Реформация на Украине, как и повсюду, возникла на почве местных социально-экономических отношений. На ее идеологическом оформлении отразились и культурные связи Украины с Россией, Белоруссией, Польшей, странами Западной Европы. Сохранились известия о пребывании на Украине и в Белоруссии еще в XV в. чешских гуситов и русских еретиков. С представителями «новгородско-московской» ереси связываются некоторые переводы Библии и философских произведений с древнееврейского языка на славянский (с элементами народного), появившиеся в Белоруссии и на Украине.
Порожденные реформацией догматические споры вызвали невиданный ранее интерес к публицистическим произведениям. В библиотеках Львовских горожан в XVI–XVII вв. имелись книги не только лютеранских и кальвинистских авторов, но и представителей радикального течения антитринитариев. Представители различных течений использовали эти книги для распространения своих взглядов в народных массах.
В 70-х годах XVI в. на Волыни поселились деятели русского плебейско-крестьянского еретического движения Феодосий Косой и Игнатий. Они считали, что «не подобает повиноватися властем и попом», разоблачали церковь как защитницу интересов господствующих классов, отрицали церковные обряды и догмы. Их взгляды пользовались на Украине значительной популярностью.
Во второй половине XVI — начале XVII в. часть феодалов Украины стала принимать кальвинизм. Он распространялся главным образом через Венгрию, Южную Польшу, Великое княжество Литовское. Позиции кальвинистов окрепли, когда около 1553 г. к ним присоединился литовский канцлер Н. К. Радзивилл. К кальвинистам примкнули также представители многих семейств украинских и белорусских магнатов и шляхтичей — Воловичей, Огинских, Пузын, Сапег, Ходкевичей и др. В последней четверти XVI в. украинский феодал князь А. Пронский превратил
