епископов. Однако сотрудничество патриархов с братствами было вызвано лишь тактическими соображениями. Представители иерархии нередко возмущались, что члены самого влиятельного на Украине Львовского Успенского братства «не слушаются ни епископа, ни митрополита, ни патриарха».
Реформационные тенденции ярко проявились в деятельности идеолога радикального крыла братского движения Стефана Куколя-Зизания. Он был известен во Львове, Вильнюсе, Молдавии как учитель и проповедник. В то же время Зизаний активно участвовал в общественно-политическом движении, выражая интересы городских низов. Он принадлежал к сторонникам решительной борьбы против католицизма, но вместе с тем критиковал и некоторые положения православной догматики. Царство Антихриста означало для него не только католицизм, но и существовавшие тогда общественные отношения. Брат Стефана Зизания Лаврентий придерживался более умеренных взглядов, но и он выступал, хотя и не всегда последовательно, в защиту права светских наук на самостоятельное, независимое от богословия развитие. Близкие взгляды высказывал и анонимный автор «Перестороги» (памятник полемической литературы начала XVII в.), также связанный с братским движением, По его мнению, строить школы— более важно, чем церкви.
Ивана Вишенского — выдающегося писателя-полемиста — возмущала умеренность программы некоторых братств. В конфликте братчиков с иерархией он всецело был на стороне «хлопов простых», за которыми признавал право не подчиняться недостойным епископам. Вишенский отходил и от догмы о таинстве священства («не попы вас спасут или епископы»). В целом взгляды Вишенского были противоречивы. Его аскетические устремления проявлялись в проповеди самоустранения от общественной активности — своеобразного бойкота современного ему общества.
С братским движением связан и безымянный волынский вольнодумец, оставивший полемические замечания на полях «Острожской библии». Вместе взятые, его глоссы — настоящий полемический трактат, отражающий идеологическую борьбу. Автор резко критикует и официальное православие, и католицизм. Он отрицает поклонение иконам и мощам, выступает против исповеди, отрицает необходимость иерархии. Взгляды этого человека характеризуют его как выразителя идеологии плебейско-радикального течения в реформационном движении. Как отметил И. Я. Франко, анонимный вольнодумец высказывал реформационные взгляды, которые выкристаллизовывались в среде деятелей братств.
В противовес тем братствам, которые стремились как можно больше ограничить влияние церковной иерархии, духовенство при поддержке православных феодалов и части городской верхушки создавало братства другого типа, в той или иной степени подчиненные клерикальным кругам. Появление таких братств объясняется также шаткостью экономического и политического положения украинских горожан и необходимостью создания широкого антикатолического фронта с участием в нем всех общественных прослоек.
Текст речи представителей Львовского братства об ущемлении прав украинского населения г. Львова
Как только позиция православной церкви укреплялась, духовенство стремилось полностью освободиться от контроля со стороны «сапожников, портных, скорняков» (так презрительно назвал один из епископов членов братств). Неудивительно, что просветительская деятельность братств, подчинявшихся духовенству, была весьма ограниченной. Их место в общественной и культурной жизни занимали монастыри, епископские кафедры. Однако уровень культурных запросов общества к этому времени был уже настолько высок, что даже представителям высшего духовенства приходилось считаться с передовыми, светскими традициями общественно-культурного движения.
Не случайно именно те братства, которые в борьбе против православной иерархии вовлекали в политическую деятельность широкие круги населения, сыграли главную роль в борьбе против национально-религиозного угнетения. Так, в первой половине XVII в. Львовское Ставропигийское братство возглавило выступления против ограничения экономических и политических прав украинских ремесленников и торговцев. Перемышльское Троицкое братство принимало меры для сплочения братств Прикарпатья, собирало средства для ведения в сеймовых судах тяжб с католическим патрициатом. Представители братств активно выступали против насильственного насаждения церковной унии, не допускали в церкви униатских священников и епископов.
Братства Украины действовали единым фронтом с белорусскими братствами, находившимися в сходных условиях. В интересах борьбы против экспансии католицизма братства активизировали политические и культурные связи с церковными и культурно-просветительными деятелями южнославянских народов и Греции. Львовское братство получало значительную материальную помощь от правительства Молдавии, с которой братчики также поддерживали интенсивные экономические и политические связи.
Особенно важное значение имела деятельность братств по налаживанию и развитию украинско-русских политических и культурных взаимосвязей. В 1592 г. Львовское Ставропигийское братство направило в Москву представителей, имевших при себе учредительные грамоты братства, письма к царю Федору Ивановичу и боярину А. Я. Щелкалову. Русское правительство предоставило братству значительную субсидию для строительства церкви и нужд ее причта.
Помощь из России получило и Киевское братство. В 1624 г. его представителям, прибывшим в Путивль, прислали из Москвы сорок соболей. В следующем году братство, посылая в Россию монаха Федора и послушника Ивана Матвеевича, просило царя о вспомоществовании для покрытия железом и украшения иконами новопостроенной пятиглавой церкви. Кроме письма царю, эти посланцы должны были передать письма патриарху Филарету и думному дьяку Ивану Граматину. Братчики просили последнего объяснить царю, чем занимается братство: «…аще восхощет великодержавный цар увѣдѣти, что есть братство, истлкуй его величеству…посем ходатайствуй нам милости у царского величества».
Братчики объясняли, что их организация имеет целью сплочение православного населения для отпора католической экспансии: «Братство нарицается, егда христіане православныи, живуще посредѣ иновѣрных, посредѣ ляхов, унѣятов и проклятых еретиков и хотяще от них отлучатися и с ними ничтоже смѣсно имѣти, сами со собою любовию совокупляются, имена своя воедино списуют и братіами нарицаются, се же да твердое и скорее противовѣрных отразити возмогут»[272].
В январе 1626 г. Киевское братство направило еще одно послание на имя царя, на этот раз с лаврским монахом Афанасием Китайчичем. Подчеркивая, что славный в прошлом Киев ныне «всякоя же бѣды, гонения и укоризны от противных исполнен», братчики рассказывали об основании ими школы и еще раз просили предоставить помощь для украшения их церкви иконами и прочей утварью[273].
Международные связи, и в первую очередь сношения с русским правительством, способствовали росту авторитета братских организаций. В первой половине XVII в. их деятельность оказала значительное влияние на развертывание освободительной борьбы украинского народа. Братства налаживали взаимопомощь своих членов, в случае необходимости предоставляли им ссуды, для нетрудоспособных открывали «шпитали». Все это помогало сплотить вокруг братств широкие круги украинского православного населения. Активных деятелей братского движения обвиняли в том, что в городах они «отказываются подчиняться власти магистратов, сами себе устраивают новые суды и [налагают] наказания, под страхом вечного проклятья не позволяют обращаться к магистратам. Ремесленников и подмастерьев, работающих у поляков (т. е. католиков. — Ред.), считают проклятыми… плюют на них».
Униатский епископат во главе с киевским униатским митрополитом Иосифом Вельямином Рутским возмущался тем, что противники унии «под тем предлогом, якобы это с благотворительной целью… во всех городах организовали братства, составили себе законы, установили должностных лиц, обложили себя всеобщей податью в соответствии с возможностями каждого». Самообложение позволяло братчинам собирать значительные средства, «хотя в братства входят люди гораздо более низкого сословия, чем шляхта».
Уставы многих братств предусматривали, что выборные братские старейшины должны улаживать конфликты между братчинами, причем им категорически запрещалось обращаться в суды шляхетского государства и отдельных феодалов. Таким образом наиболее активные братства стремились создавать местные органы самоуправления, которые противопоставлялись органам государственной власти шляхетской Польши.
Участие в братствах было школой политической деятельности для украинского населения, что впоследствии сыграло важную роль в освободительной войне украинского народа 1648–1654 гг.
Возобновление высшей православной иерархии. На некоторых этапах к борьбе против наступления католицизма и Брестской церковной унии присоединялась часть украинских православных феодалов, стремившихся завладеть преимущественным правом на эксплуатацию украинских трудящихся. Позиция православных феодалов была при этом весьма непоследовательной, так как их объединяли с католическими феодалами мотивы классовой солидарности, страх перед нараставшим антифеодальным движением крестьян и городских низов Украины, Белоруссии, Литвы, Польши.
Стремление украинских феодалов любой ценой сохранить классовый союз с польскими феодалами особенно четко проявилось, в частности, в ходе политической борьбы, которая велась на общем (вальном) сейме Речи Посполитой и в провинциальных шляхетских сеймиках, созывавшихся по воеводствам и землям. Сеймики, посылая своих депутатов в вальный сейм, давали нм инструкции, отражавшие политические взгляды разных прослоек феодального класса.
Ведущие братства принимали меры к тому, чтобы побудить шляхтичей к выступлениям против насаждения унии. С этой целью представители крупных братств выезжали на сеймики и сеймы, собирали средства на агитационные и организационные расходы православных депутатов. На сеймиках земель и воеводств Украины, в особенности Волынского и Киевского, удалось добиться принятия отдельных решений о необходимости прекратить преследования православной церкви, возвратить ей захваченные имения, ввести принцип свободного избрания православных шляхтичей на церковные должности. Необходимость принятия таких резолюций православная шляхта мотивировала интересами шляхетского государства. Православные шляхетские политики подчеркивали, что злоупотребления католических феодалов и церковников неминуемо приведут к усилению движения народных масс.
Больше всего опасаясь антифеодальных выступлений крестьян и городского «поспольства», украинские и белорусские шляхтичи доказывали, что польско-шляхетское правительство в своих собственных интересах должно действовать осмотрительнее. Однако на общих сеймах Речи Посполитой польско-шляхетское большинство из года в год отклоняло резолюции украинских и белорусских шляхтичей. Папские представители, в частности аккредитованный при королевском дворе ватиканский нунций, развернули бурную деятельность, убеждая правительство, магнатов и шляхетских вожаков отказываться от каких-либо уступок православным.
Только в 1607 г., стремясь отвлечь православных шляхтичей от участия в рокоше (бунте части шляхты против королевской власти), правительственные круги пошли на незначительные уступки. Сейм принял решение, провозглашавшее прекращение преследований и содержавшее обещание раздавать церковные должности шляхтичам «подлинной греческой веры». Однако это постановление не выполнялось. В частности, епископства король раздавал только униатам, утверждая, что якобы униатство и является «подлинной греческой верой». После смерти Львовского епископа Гедеона Балабана избранному на его место шляхтичу Тисаровскому для получения королевского подтверждения пришлось притвориться, что он согласен стать униатом. Иеремия Тисаровский после того, как умер перемышльский епископ Михаил Копыстенский, остался единственным на Украине православным епископом. Отсутствие православного епископа очень затрудняло организацию противодействия униатам, и это очень хорошо понимали деятели антикатолического движения.
Учитывая активную позицию народных масс, старшина реестрового казачества и часть православных шляхтичей решили поддержать тех деятелей Киевского братства, которые намеревались вопреки позиции польского правительства возобновить православную иерархию, чтобы тем самым создать центр политической и идеологической борьбы против наступления католицизма и унии. В 1620 г. на Украину прибыл иерусалимский патриарх Феофан, возвращавшийся на родину после посещения России. Его встретили казаки во главе с П. Сагайдачным. Патриарха пригласили в Киев, где он остановился при братстве. Феофан подписал подтвердительные грамоты Киевскому братству и его школе, а также некоторым другим братствам.
Буржуазная историография без достаточных оснований изображала инициатором этих актов только патриарха. Факты свидетельствуют о противоположном. Феофан сначала боялся идти против соглашательски настроенной верхушки православной церкви. Поставить православных иерархов он сперва отказывался и пошел на это только под давлением более решительно настроенных общественно-политических деятелей. В братской церкви Феофан возвел в сан киевского митрополита Ивана Борецкого, в предыдущем году избранного игуменом киевского Михайловского Златоверхого монастыря и принявшего монашеский постриг с именем Иов. Архиепископом полоцким и епископом витебско-мстиславским был поставлен известный
