каравай — свадебный ритуальный хлеб, который символизировал дар всего рода молодым. Хлеб в обрядах как украинского, так русского и белорусского народов занимал особое место. С ним связана вера в жизнь, благополучие, здоровье, счастье человека. Хлеб сопровождал его всю жизнь, он присутствовал как обязательный атрибут во всех обрядах. Почитание хлеба как святыни отразилось в многочисленных пословицах и поговорках: «Хлеб всему голова», «Все добре (хорошее) с хлебом». Зерном осыпали молодых, что символизировало пожелание счастья и достатка.
Главные события свадебного действия происходили в воскресенье. В доме молодой собирались ее подруги, родственники. Молодую торжественно одевали. Одежда невесты состояла из белой вышитой рубашки, яркой плахты, запаски, серого или белого суконного кафтана; голова украшалась венком из цветов. Как в наряде жениха и невесты, так и в ходе всего свадебного действия в различных районах Украины имелись свои отличительные черты. Г. Боплан, наблюдавший свадьбу, очевидно, в городе на Поднепровье, оставил интереснейшие описания свадебного наряда: невеста была одета в длинное платье из темного сукна, лицо и голова оставались открытыми, волосы распущены и украшены венком.
Во многих чертах свадебного обряда украинского, русского и белорусского народов сохранились отголоски древнейших форм брачного союза у славян. Так, автор «Повести временных лет», сообщая о «поганских обычаях» древних славян, писал, что у древлян умыкали (похищали) невест возле воды, у радимичей, вятичей, северян невест умыкали с их согласия. О полянах же сказано, что они в дом невесты посылают родственников, которые обо всем договариваются, а на следующий день привозят приданое. В источниках XVI–XVII вв. упоминается о существовании такого обычая, как умыкание невесты, но при наличии взаимной договоренности. В это время и умыкание, и выкуп приобрели уже чисто символическое значение. Приезд в дом невесты «молодого» с «боярами» представлялся как желание похитить невесту. Брат невесты требовал от жениха плату за невесту, за то, что ее кормили и поили в доме родителей. Жених давал ему несколько монет. На свадьбе в домах жениха и невесты всех гостей сажали за стол, накрытый вышитыми или ткаными скатертями, угощали, делили свадебный каравай. Родственники жениха и невесты давали деньги, дарили что-либо из домашней утвари.
Свадьба сопровождалась песнями, танцами, музыкой. Обычно играли «троистые музыки» — скрипка, бубен и цимбалы.
В воскресенье невесту отвозили вместе с приданым — «посагом» — в дом жениха. В этот же день или в понедельник совершался обряд «покрывания головы», означавший переход невесты на положение замужней женщины. Покрывали голову платком или «намиткой», которая завязывалась особым образом. Существовал также обычай отрезания косы, что символизировало как достижение совершеннолетия, так и замужество. Позднее невесте отрезали только кончик косы. Свадьба, в зависимости от достатка, продолжалась несколько дней. Гости переходили из дома невесты в дом жениха, приходили к старшей дружке, где их угощали.
Свадьба в господствующих кругах отличалась от народной пышностью, большим количеством гостей, обильным застольем. Одному волынскому шляхтичу во второй половине XVI в. свадьба стоила сто коп грошей. В свадебном ритуале богачей отсутствовали многие элементы народной свадьбы, поскольку паны, перенимая обычаи польских магнатов и шляхты, с пренебрежением относились к народным традициям. Все же сам ритуал свадьбы был обязательным для всех слоев, так как только свадьба означала гражданское признание состоявшегося брака.
В свадебное действо, корни которого уходят в дохристианские времена, долгое время не мог вписаться церковный обряд венчания. Как в XI в. церковники жаловались, что простые люди не признают венчания, а берут себе жен с «плесканием, гудением, плясанием», так и в XVI в. духовенство отмечало, что многие люди на «Руси незаконно мешкають: жены поймучи не венчаются, в урядники за таковых стоять»[307]. Иногда венчались до свадьбы — в день сговора, иногда после свадьбы. Многие вовсе не венчались, считая, что, сыграв свадьбу, они таким образом сообщали общественности о своем вступлении в брак. Как правило, обвенчанные до свадьбы не могли жить вместе.
На Подолии, например, о своем вступлении в брак необходимо было сообщить уряднику и уплатить «три гривны на замок». Подобным образом оформлялись и разводы, довольно частые в XVI— первой половине XVII в. как в среде украинской шляхты и магнатов, так и мещан. Церковь вела постоянную борьбу против не освященных ею браков и разводов. Церковники прибегали даже к такой крайней мере наказания, как отлучение от церкви.
Определенными обрядами, многие из которых ведут начало с древних языческих времен, сопровождались также похороны. Как правило, покойника везли на кладбище, независимо от времени года, на санях в воловьей упряжке. Этот обычай известен и во времена Древней Руси. Так, Владимир Мономах в своем «Поучении детям» писал, что создавал его уже «сидя на санях», т. е. в преклонном возрасте, перед смертью. По древним обычаям в гроб покойнику клали хлеб, ставили горшочек с кашей, бросали в могилу несколько монет. Оставляли для него также еду в доме. После захоронения там же на кладбище или дома поминали усопшего. Поминальный обряд сохранял некоторые черты древнерусских тризн — игрищ на могиле покойного. Церковь принуждала к выполнению церковного обряда, к соблюдению таких правил, как поминание на 9-й и 40-й день, в первую годовщину смерти.
Умершего оплакивали члены семьи, родственники. Похоронный обряд сопровождали причитания — «плачи-голосиння». В них говорилось о глубокой скорби, о тяжести утраты отца, матери, детей, восхвалялись их добрые сердца, трудолюбивые руки. На похоронах членов богатых магнатских родов или известных политических и церковных деятелей читались проповеди — «казанья», иногда в стихах. Некоторые из них представляют лучшие образцы ораторско-проповеднической литературы. Так, на похоронах гетмана П. Конашевича-Сагайдачного в 1622 г. ученики братской школы декламировали посвященные ему «вѣршѣ», написанные ректором школы Кассианом Саковичем. В них прославлялось мужество П. Сагайдачного и всего «рыцарства запорожского» в борьбе против турок и татар, беззаветное служение своему народу, отчизне («лепѣй ест стратити живот за отчизну, нѣжели неприятелю достат ся в корзину»[308]), восхвалялись его человеческие добродетели.
Погребальные обряды для юношей и девушек имели много общего со свадебными. Умерших одевали в свадебный наряд, девушки шли за гробом юноши с распущенными волосами, родители покойного одаривали молодежь платками или полотенцами. В народе сохранялось много суеверий, в которых прослеживается вера в могущество потусторонних сил. Считалось, что души покойных некоторое время витают в доме, поэтому живые стремились умилостивить их, строго придерживаясь всех обрядов.
Народный календарь. Народный календарь, бытовавший на украинских землях в XIV— первой половине XVII в., в основном сложился в период общеславянской этнической общности. Сформировался он в процессе трудовой деятельности человека, отражая наблюдения явлений природы, от которых во многом зависели результаты его труда. Земледельческое хозяйство, имевшее на украинских землях многовековые традиции, определило аграрно-производственное в своей основе содержание народного календаря. Оно отразилось прежде всего в старославянских по происхождению названиях месяцев, связанных с особенностями занятий крестьянина в определенное время года. Название месяцев «сичень» и «березень» (в Древней Руси — «березол») связано, в частности, с вырубкой и сжиганием деревьев на месте будущего посева при подсечном земледелии. «Лютый» — месяц морозов и холодов. «Квитень» — время весеннего цветения фруктовых деревьев. В «травне» вырастала трава, что позволяло выпасать скот, и т. д.
Времена года в народном календаре, как правило, определялись последовательно сменяющимися циклами сельскохозяйственных работ: вспашкой под яровые, посевом, всходами, созреванием хлебов, уборочной страдой, вспашкой под озимые, севом, вспашкой на зябь. С сельскохозяйственными и другими производственными процессами, составлявшими вехи народного календаря, была связана и бытовавшая в украинском народе некалендарная датировка событий: «як орали» — апрель; «як вівці стригли» — июнь; «як полотна білили» — июль; «як буряки вибирали» — начало октября. Даже обычная во второй половине XIV— первой половине XVII в. датировка событий, основанная на многочисленных народных праздниках, как правило, также была связана с производственной деятельностью крестьян. Например, праздник покрова Богородицы 14 октября (по новому стилю) считался рубежом между осенью и зимой, когда все сельскохозяйственные работы в основном были закончены. Это отразилось в народных пословицах и поговорках: «Хто cie на покровi, той не має що дати корові»; «Покрова покриває або листом або снігом». Часть религиозных праздников связывалась в народном календаре с весной. Приход ее отмечался, в частности, на пасху, праздновавшуюся в первое воскресенье после дня весеннего равноденствия.
О практическом, житейском назначении народного календаря свидетельствовала принятая в нем датировка событий по явлениям природы и стихийным бедствиям, по событиям общественно-политической и семейной жизни, по ярмаркам и т. п.
Народный календарь, бытовавший на украинских землях в период феодализма, в основном сложился еще в дохристианскую эпоху. Началом года на Руси, как и в Древнем Риме, считался март. Это было естественно связано с приходом весны и началом сельскохозяйственных работ. Поэтому, приняв вместе с христианством (988) летосчисление от так называемого сотворения мира, восточные славяне сохранили приуроченное к весне начало года.
С 1348 г. в восточно-христианском мире установилась другая дата начала нового года — 1 сентября. Но сентябрьский новый год на Украине утвердился лишь в церковном календаре — в светской жизни он не получил признания. На захваченных Польшей и Литвой украинских землях постепенно распространилось, прежде всего в деловодстве, летосчисление по юлианскому календарю, начинавшееся с января. Именно по этому стилю датирована, например, Львовская грамота 1368 г. В народном календаре, однако, еще некоторое время началом года считалась весна и счет времени велся «летами».
С принятием христианства церковь стала вводить праздники церковного календаря, приспосабливая их по времени и по содержанию к народным. Этим объясняется совпадение праздников церковного и народно-календарного, в том числе языческого, происхождения (например, рождестве Иоанна Крестителя и Купала — 7 июля), а также наличие элементов, отражающих народные верования и представления, в ритуале церковных праздников. Религиозные праздники и имена святых связывались, как правило, с производственной, прежде всего сельскохозяйственной деятельностью крестьян. Так они вошла и в народный календарь: «Хто не посіяв до Богослова (9 октября), той не варт доброго слова». Таким образом возникли своеобразные «бытовые святцы», которые хотя и имели с церковными общие даты и названия, но выполняли не религиозную, а производственно-бытовую функцию.
Процесс сближения народного и официального календаря был прерван в 1582 г. введением в качестве государственного григорианского календаря. «Ляхове отмінили календар», — записано под этим годом в Львовской летописи.
Политика насильственного введения на украинских землях григорианского календаря, которую проводила католическая церковь, попрание норм традиционного народного календаря углубили противоречия между православными и католиками, между господствующими польско-шляхетскими слоями общества и украинским народом. Массы украинского народа восприняли календарную реформу как очередное ограничение их прав и свобод, связанное с насаждением католицизма: рождество, новый год и другие праздники с тех пор католики и православные отмечали в разное время, так как между
