порядки в охваченных восстанием местностях. Уже вскоре после начала восстания шляхта Волынского воеводства, собравшись на «роки земские и рочки кгродские», жаловалась на «людей своевольных», казаков, которые «до присег на послушенство свое примушають»[204] местное население, т. е. устанавливают свою власть.
На сентябрьском сейме 1592 г. украинские магнаты во главе с князем К. Острожским требовали немедленно отправить на подавление восстания коронное войско. Магнатов поддерживали депутаты с Украины — их креатура. Это требование, однако, встретило сопротивление со стороны депутатов центральных польских провинций, шляхта которых боялась остаться один на один со своими крепостными в случае ухода коронного войска на Украину. В действиях шляхты проявлялись, с одной стороны, страх перед возможным выступлением закрепощенного крестьянства Центральной Польши, а с другой — оппозиционные настроения в отношении магнатов. Поддерживая королевскую власть в ее политике обуздания магнатов, шляхта не спешила теперь спасать их. Король, как представитель всего класса феодалов, стремился, естественно, как можно скорее покончить с восстанием. Он рассчитывал с помощью небольших уступок в пользу реестровцев отколоть их от «своевольников» — крестьян и получить возможность опираться на реестр как в борьбе против антифеодального движения на Украине, так и против своих противников — «кресовых корольков» — восточно-украинских магнатов.
Под давлением шляхты сейм отклонил требование магнатов об отправке на Украину коронного войска. Отклонено было и предложение магнатов распустить реестр и конфисковать казацкие земли. Единственной «уступкой» Сигизмунда III и канцлера Яна Замойского в пользу магнатом было согласие издать универсал, обязывающий шляхту Киевского, Волынского и Брацлавского воеводств собраться в посполитое рушение и под командованием князя К. Острожского отправиться на подавление восстания. Но это была пустая формальность, так как шляхта названных воеводств в подавляющем большинстве находилась в полной зависимости от местных магнатов, которые могли и без королевского универсала в любое время созвать ее для участия в походе.
К. Острожский назначил сборным пунктом войска Константинов, куда и начали сходиться отряды шляхты и надворные команды магнатов Вишневецкого, Претвича, Тульского и др. Януш Острожский собирал шляхту в Галичине и вербовал жолнеров в Венгрии. Собранное К. Острожским войско состояло главным образом из шляхетской конницы и наемной немецкой пехоты. Оно было хорошо вооружено и обеспечено всем необходимым для ведения войны. Выступая в поход, Острожский надеялся на скорую победу.
Плохо вооруженные и так же плохо снаряженные повстанцы, в большинстве своем не знакомые с военным делом крестьяне, казалось, были не в силах устоять перед шляхетским войском, к тому же стояли морозы, п пехота, составлявшая основную силу крестьянско-казацких отрядов, не могла окопаться в промерзлой земле. Положение повстанцев было очень тяжелым. Из-за сильных морозов и недостатка продовольствия многие из них разошлись по домам.
Битва под Пяткой. Второй период восстания. Под давлением превосходящих сил врага Косинский стал отводить повстанцев на более выгодные позиции. 23 января 1593 г. под местечком Пятка вблизи г. Чуднова на Житомирщине началось сражение, продолжавшееся целую неделю. Повстанцы, несмотря на большие потери, держались мужественно и стойко. Именно это лишило Острожского надежды на полную победу и заставило вступить в переговоры с восставшими.
31 января 1593 г. К. Острожский от имени панского войска и гетман К. Косинский с войсковым писарем от имени реестра подписали соглашение. Реестровцы должны были немедленно лишить Косинского гетманской булавы, держать на Запорожье постоянный гарнизон, вернуть в замки все захваченное там оружие. Наконец, и этот пункт паны считали главным, реестровцы обязывались не проживать и не причинять никакого ущерба («кривд жадных») «в державах княжат (Острожских)… и маетностях приятель их… княжати Александра Вишневецкого… и державах слуг их милости», т. е. в магнатских и шляхетских владениях. Кроме того, реестровцы обещали исключить из войска всех, кто вступил в него во время восстания.
Подписывая соглашение, паны понимали, что им недостает сил, чтобы покончить с восстанием. Более того, они вынуждены были вести переговоры с Косинским, головы которого добивались еще в прошлом году, и подписать с ним договор.
Повстанцы, со своей стороны, пошли на соглашение из-за очень тяжелых условий, в которые они попали. Косинский надеялся после прекращения военных действий уйти с основными силами на Запорожье и подготовиться там к новому выступлению.
Прибыв на Запорожье и начав подготовку к новому походу, Косинский вступил в связь с русским правительством. Вероятно, он просил помощи и одновременно обязывался защищать от татар юго-восточное русское пограничье. Намек на это находим в грамоте царя Федора Ивановича донским казакам от 20 марта 1593 г. Царь извещал донцов, что он велел «черкасом запорожским гетману Хриштопу Косицкому и всем атаманом и черкасом быть на Донце на шляхех и за царем итти (преследовать татарского хана. — Ред.)». Одновременно царь приказал донцам: «…и вы б промышляли с ними (украинскими казаками. — Ред.)…сопча заодин»[205].
Слухи о тесных связях Косинского с Россией вызвали тревогу в правящих кругах Польши. Именно страхом перед тем, что украинские повстанцы будут искать защиты у России и что русское правительство окажет им помощь, было продиктовано письмо черкасского старосты Александра Вишневецкого канцлеру Яну Замойскому от 13 мая 1593 г. Вишневецкий писал, что Косинский присягнул великому князю московскому со всем своим войском и подчинил ему все пограничье более чем на 100 миль. Вишневецкий добавлял, что царь послал на Запорожье сукна и деньги.
Тем временем, летом 1593 г., закончив приготовление к походу, двухтысячное повстанческое войско во главе с Косинским выступило из Сечи и направилось вверх по Днепру. Разделившись на два отряда, из которых один плыл на лодках, повстанцы вскоре подступили к Черкассам и окружили замок. Староста Александр Вишневецкий вместе со своей командой и сбежавшейся из окрестностей шляхтой оказался в осаде.
Появление повстанцев под Черкассами произвело сильное впечатление на местное население, и крестьяне опять начали браться за оружие. В сложившихся условиях у Вишневецкого не было надежды выбраться из Черкасс, в связи с чем он предложил Косинскому вступить в переговоры. Косинский принял предложение и в сопровождении отряда из 150 казаков прибыл в Черкассы. Здесь во время переговоров он был предательски убит. Польский хронист Иоахим Бельский (сын Мартина Бельского), хорошо осведомленный в тогдашних делах, прямо говорит, что убийцы Косинского — «слуги князя Александра Вишневецкого». Согласно народным преданиям, паны, схватив Косинского, замуровали его в столб в одном из католических монастырей.
Смерть талантливого руководителя была большой утратой для повстанцев, однако они не сняли осады. Вишневецкий, не дождавшись подхода коронного войска, вынужден был пойти на переговоры. По договору, заключенному в августе 1593 г., реестровцам предоставлялось право свободного выхода на Запорожье и оттуда «на волость» (территорию Речи Посполитой. — Ред.). Староста обязывался вернуть казакам отнятые у них лодки, лошадей и другое имущество. Оставшееся после смерти казаков имущество должно было поступать в пользу их родственников, а не старост, как было раньше. Казаки получили право жаловаться киевскому воеводе на притеснения со стороны старостинской администрации.
Самой важной уступкой в пользу реестровцев было право свободных связей с Сечыо. Однако паны, как всегда, не думали придерживаться условий договора. Об этом весьма ясно высказался киевский бискуп Юзеф Верещинский. В письме от 19 августа 1593 г. канцлеру Замойскому он заметил: «Соглашение с ними было вынуждено обстоятельствами» — и тут же добавил: «Лучше, конечно, чтобы их (казаков. — Ред.) вовсе не было на Украине, но теперь не время говорить об этом, к тому же и сил (у польского правительства. — Ред.) для этого нет».
Действительно, притеснения крестьян продолжались. Не избежали этого и реестровцы. Киевский воевода Острожский, например, схватил казацких посланцев, пытавшихся подать жалобу на черкасского старосту А. Вишневецкого, бросил их в тюрьму и подверг пыткам, от которых один из них умер.
В ответ на усиление гнета осенью того же 1593 г. Поднепровье вновь охватило пламя восстания. С низовьев Днепра на Киев «доходити справедливости на провинника» двинулось повстанческое войско. По дороге к нему присоединялись крестьяне и мещане, и уже вскоре оно насчитывало до 4 тыс. человек. Восставшие были охвачены неугасимой ненавистью к угнетателям. Коронный гетман С. Конецпольский писал: «Повстанцы объяты таким упорством и своеволием, что не смотрят уже ни на бога, ни на короля, ни на что другое, и как бы это не повлекло за собой самых ужасных последствий: лучше, думаю, [было бы] каким-либо разумным способом избежать этого».
Получив известие о приближении к Киеву крестьянско-казацких отрядов, шляхта, съехавшаяся на очередную судебную сессию («на рочки»), сейчас же отправила к ним депутатов — бискупа Ю. Верещинского и князя К. Ружинского. В полутора милях от Киева депутаты встретили повстанцев на марше, однако те отклонили предложение начать переговоры и, не останавливаясь, продолжали движение прямо к городу. Шляхта в панике бросилась бежать из Киева, «не желая, — как иронизировал Ю. Верещинский, — испить с киевскими властями того пива, которого она наварила».
Началась осада Киева. Продолжалась она, однако, недолго, так как пришло тревожное известие: на Запорожье напали татары. Это был, вероятно, результат интриг польских дипломатов, не раз подстрекавших хана к такому нападению. Хан и сам ожидал удобного случая для нападения и теперь, воспользовавшись отсутствием главных казацких сил, вторгся с войском на Запорожье и подступил к Сечи. Небольшой казацкий гарнизон оказал мужественное сопротивление. Но недостаток продовольствия принудил запорожцев покинуть Сечь (они ночью ушли на лодках вверх по Днепру). Ворвавшись в Сечь, татары уничтожили все ее укрепления. Это принудило повстанцев, среди которых было немало запорожских казаков, снять осаду Киева. Запорожцы поспешили в низовья Днепра.
Однако восстание в Поднепровье и на Брацлавщине продолжалось. Оно было таким грозным, что коронный гетман С. Конецпольский просил у канцлера Замойского «покровительства, совета и спасения, так как из-за упорства и возмущения хлопов, — писал он, — не могу выполнять своих обязанностей по восстановлению святой справедливости».
Жестокими мерами польским властям и местному панству удалось подавить крестьянско-казацкое восстание. Но победа эта была очень кратковременной.
Положение на Украине накануне восстания 1594–1596 гг. Новое, еще более грозное восстание на Украине вспыхнуло в условиях, усложненных событиями международного характера. В 1590 г. закончилась длительная война Турции с ее восточной соперницей — Персией. Развязав себе руки на востоке, султан Мурад III (1574–1595) начал готовиться к войне с империей Габсбургов. Правда, Османская империя была уже не такой могущественной, как когда-то. Двадцать лет тому назад, в 1571 г. Испания и Венеция, боровшиеся против господства Порты на Средиземном море, разгромили при Лепанто огромный турецкий флот. Вера в непобедимость Турции была поколеблена. Однако она оставалась еще сильной, державой. Отразить турецкое нашествие можно было лишь общими силами европейских государств. Между тем попытка императора Рудольфа II (1576–1612) и папы Климента VIII (1592–1605) организовать антитурецкую
