эта постоянно сначала и тем же образом начинающаяся игра, в которой все возникает только для того, чтобы исчезнуть, и исчезает, чтобы опять появиться таким же, как оно было; это чудовище, непрестанно пожирающее себя, чтобы вновь породить себя, и порождающее себя, чтобы опять себя поглотить?
Это ни в коем случае не может быть назначением моего бытия и вообще всего бытия. Должно быть нечто, что существует, раз оно уже возникло, и что пребывает так, что не может опять возникать, раз уже возникнув: и это пребывающее должно себя порождать в смене преходящего, сохраняться в ней и невредимо уноситься волнами времени.
Еще с трудом завоевывает себе наш род свое пропитание и условия своего дальнейшего существования у противодействующей ему природы. Еще сгибается большая половина человечества всю свою жизнь под тяжелым трудом, чтобы обеспечить пропитание себе и меньшей половине человечества, которая за нее думает. Бессмертный дух человечества вынужден отдавать свое творчество и мышление и труд земле, которая дает людям пропитание. Также часто случается, что когда работник окончил свою работу и ожидает, что его труд обеспечит его существование и его труда, злобный вихрь разрушает в одно мгновение все, что он годами медленно и обдуманно создавал, и отдает трудолюбивого и заботливого человека, совершенно невинного, во власть нищеты и голода. Еще теперь достаточно часто случается, что наводнения, бури, вулканы опустошают целые страны, и творения, носящие печать разумного духа, смешивают вместе с их творцами в диком хаосе смерти и разрушения. Еще сводят болезни людей в безвременную могилу, мужей — в расцвете их сил и детей, существование которых прекращается, не оставив никакого плода; еще ходят эпидемии по цветущим государствам, оставляют немногих, которые их избежали, осиротелыми, одинокими, лишенными привычной поддержки товарищей и делают все, что только могут, чтобы возвратить страну в дикое состояние, из которого уже вывел его человеческий труд, и превратить в свою собственность.
667
Это действительно так, но так не должно продолжаться. Ни одно творение, носящее на себе печать разума и созданное для того, чтобы распространить могущество разума, не может быть потеряно в смене времен. Жертвы, которых требует от разума неупорядоченная сила природы, должны, по крайней мере, его утолить, пресытить и успокоить. Сила, не подчиняющаяся никаким правилам, не должна больше поступать таким образом. Ее назначение не может заключаться в том, чтобы постоянно возобновляться, она должна истощиться навеки после одной вспышки.
Все эти проявления грубой силы, перед которыми человеческое могущество обращается в ничто, эти опустошающие ураганы, землетрясения, вулканы — только последнее возмущение дикой массы против закономерно совершающегося, оживляющего и целесообразного развития. К этому возмущению они вынуждаются собственными влечениями, это только последние потрясения, которыми заканчивается образование земного шара. Это сопротивление должно постепенно ослабевать и в конце концов совсем истощиться, потому что в закономерном развитии нет ничего, что бы возобновляло силы этого сопротивления. Это образование должно наконец завершиться и предназначенное нам жилище быть готовым. Природа должна постепенно вступить в такое положение, чтобы можно было с уверенностью предугадывать ее закономерный ход и чтобы ее сила встала в определенное отношение к человеческой власти, которой предназначено господствовать над силой природы. Поскольку такое отношение уже существует и целесообразное проявление природы уже встало на твердую почву, постольку сами человеческие творения, независимо от воли
668
своих творцов, уже одним фактом своего существования должны в свою очередь влиять на природу и быть в ней новым деятельным принципом. Застроенные страны должны оживить и смягчить тяжелую и враждебную природу бесконечных лесов, пустынь и болот; правильная и разнообразная культура должна распространять вокруг себя стремление жить и размножаться, и солнце должно проливать свои дающие жизнь лучи в атмосферу, которой дышит здоровый, работоспособный и даровитый народ. Наука, возникшая первоначально под давлением нужды, будет потом обдуманно и спокойно открывать неизменные законы природы, постигать всю силу природы и уметь предугадывать возможные пути ее развития, наука должна создать понятие о новой природе, прикрепиться к деятельной и живой ее стороне и следовать за ней. Всякое же знание, которое разум завоюет у природы, должно сохраниться в беге времени и стать основой познания для будущих поколений. Так будет становиться для нас природа все более проницаемой и постигаемой до самой своей тайной сущности, а просвещенная и вооруженная открытиями человеческая сила без труда захватит господство над ней и мирно утвердит сделанные завоевания. Постепенно человеческий труд уменьшится до пределов, необходимых для роста, развития и здоровья человеческого тела, и этот труд перестанет быть тяжестью, так как назначение разумного существа не в том, чтобы носить тяжесть.
Но не природа, а сама свобода создает большинство самых ужасных беспорядков в человеческой жизни. Злейший враг человека — человек. Еще кочуют не знающие законов орды диких по бесконечным пустыням. Они встречаются друг с другом и становятся друг для друга праздничной пищей. Или же там, где культура уже объединила наконец дикие орды в народ под властью закона, там бросаются народы друг на друга, пользуясь силой, которую им дали объединение и закон. Несмотря на трудности и лишения, войска мирно проходят леса
и поля; они завидели друг друга, и вид подобных себе — сигнал к убийству. Вооруженный всем, что только изобрел человеческий разум, прорезывает военный флот океан: побеждая бури и волны, стремятся люди к одиноким и необитаемым землям, чтобы найти там людей; они находят их — и борьба со стихией велась только для того, чтобы истребить этих людей. Внутри самих государств, где, казалось бы, люди объединены законом во имя равенства, господствует, под почетным именем законов, насилие и коварство. Здесь война ведется еще постыднее, потому что она не называет себя открыто войной, и отнимает у подвергающегося нападению даже решимость защищаться против несправедливого насилия. Более мелкие общественные группы открыто радуются невежеству, глупости, пороку и нищете, в которые погружено большинство их собратьев, открыто стремятся удержать их в этом состоянии и еще глубже погрузить в него, чтобы они вечно были их рабами; они губят каждого, кто решается просветить эти массы и улучшить их положение.
Стоит только появиться где-нибудь проекту каких-либо улучшений, сейчас же приходят в волнение и готовы на борьбу самые разнообразные эгоистические стремления. Против него объединяются в единодушной борьбе самые разнообразные и противоречащие друг другу мировоззрения.
Добро всегда слабее, потому что оно просто и может быть любимо только ради самого себя. Зло привлекает каждого отдельного человека самыми соблазнительными обещаниями, и совращенные, находящиеся в постоянной борьбе между собой, заключают перемирие, как только увидят добро, чтобы противодействовать ему объединенной силой собственной испорченности. Впрочем, едва ли для уничтожения добра нужно это противодействие, так как люди, стоящие за добро, сами борются между собой вследствие недоразумений, заблуждений, недоверия, тонкого самолюбия — и часто борются тем сильнее, чем серьезнее стремится каждый
670
осуществить то, что он считает лучшим. Они сами уничтожают в борьбе друг с другом собственную силу, которая, даже объединившись, едва ли могла противостоять силе зла. Один упрекает другого, что он слишком спешит в своем бурном нетерпении и не может дождаться появления должных результатов; в то же время последний обвиняет первого, что он из-за нерешительности и трусости ничего не хочет делать и вопреки своим лучшим убеждениям не хочет изменять существующего, что для него время действия еще не наступило; и только всеведущий мог бы сказать, кто из спорящих прав. Почти каждый считает то дело, необходимость которого ему особенно ясна и к выполнению которого он более всего готов, самым важным и значительным делом, исходной точкой всех улучшений; требует от всех, стоящих за добро, чтобы они направили свои силы на выполнение его цели, и считает их отказ изменой доброму делу; в то же время другие со своей стороны предъявляют ему те же требования и также обвиняют его в измене, если он отказывает им. Так, по-видимому, превращаются все хорошие намерения людей в пустые стремления, не оставляя после себя следов своего существования. В то же время все совершается в мире так же хорошо или так же дурно, как совершалось бы под влиянием слепых механических сил природы, как вечно и будет совершаться.
Вечно будет так совершаться? Никогда, если только все человеческое существование — не бесцельная и бессмысленная игра. Дикие племена не могут оставаться всегда дикими; не может быть, чтобы народ, созданный с задатками совершенного человеческого, не был бы предназначен развивать эти задатки и оставаться на ступени, которой достигло какое-нибудь нежное живое. Назначение дикарей — быть родоначальниками сильных, образованных и достойных поколений; вне этого, нельзя понять цели их существования и возможности такого существования в разумно устроенном мире. Ди-
671
кие племена могут стать культурными, так как многие из них уже стали культурными, а самые культурные народы сами происходят от диких. Развивается ли естественно образование непосредственно в человеческом обществе, или же оно всегда приходит извне путем заимствования и первоисточника человеческой культуры, нужно искать в божественном откровении — все равно: тем же путем, которым бывшие дикари достигли уже культуры, постепенно достигнут ее и современные дикари. Они пройдут, конечно, через все опасности и недостатки первой чисто внешней культуры, которая теперь давит образованные народы; но они все же вступят в единение с великим целым человечества и будут способны принять участие в дальнейшем его развитии.
Назначение человеческого рода — объединиться в одно тело, известное себе во всех своих частях и одинаково построенное.
Природа, даже страсти и пороки людей, с самого начала ведут человечество к этой цели; уже большая часть пути пройдена, и можно с уверенностью рассчитывать, что эта цель, условие дальнейшего общего развития, со временем будет достигнута. Не нужно спрашивать историю о том, стали ли люди в общем нравственнее!
Они достигли громадной, многообъемлющей, значительной произвольной силы, но их положение почти всегда заставляло их употреблять эту силу во зло. Не следует также спрашивать историю, не превосходили ли искусство и наука древнего мира, сосредоточенные в немногих отдельных местах, искусство и науку нового мира! Возможно, что мы получили бы постыдный ответ, что в этом отношении человеческий род, по-видимому, не пошел вперед, а назад. Но спросим историю, в какую эпоху существующее образование было больше распространено и разделено между большим количеством людей; и, без сомнения, окажется, что с начала истории и до наших дней не многие светлые очаги культуры распространялись из своих центров и захватывали одного за другим отдельных людей и це-
672
лые народы и что это дальнейшее распространение образования продолжается на наших глазах. Это первая цель человечества на его бесконечном пути. Пока эта цель не была достигнута,
