от нашего представления, и хотя бы мы себе этого не представляли, — и об этом нам ничего не может сказать опыт (Erfahrung), поскольку он есть опыт, т. е. система наших представлений.

735

Опыт может в лучшем случае показать, что даны действия, похожие на действия разумных причин, но никогда он не может показать, что их причины действительно существуют как разумные существа в себе, так как существо в себе не есть предмет опыта.

Мы сами впервые вносим подобные существа в опыт, это мы объясняем известный опыт существования разумных существ вне нас. Но по какому праву объясняем мы так? Это право должно быть до его применения точнее доказано, потому что на этом основывается его значимость и она не может быть основана на одном только фактическом применении; и таким образом мы не подвинулись бы ни на один шаг вперед и стояли бы как раз по-прежнему перед вопросом, поставленным нами выше, каким образом мы приходим к тому, что принимаем и признаем разумных существ вне нас?

Теоретическая область философии бесспорно исчерпана основательными исследованиями критиков*; все вопросы, до сих пор оставшиеся без ответа, должны получить ответ на основании практических принципов (замечу здесь в порядке лишь исторического указания). Мы должны попробовать, можем ли мы на поставленный вопрос действительно ответить на основании подобных принципов.

* Имеется в виду «Критика чистого разума» Канта.

Высшее стремление в человеке, согласно последней нашей лекции, есть стремление к тождеству, к полному согласию с самим собой и, чтобы он мог постоянно находиться в согласии с самим собой, к согласованию всего того, что находится вне его, с его необходимыми о том понятиями. Его понятиям не только не должно ни-

736

что противоречить (widersprechen), так чтобы для него вообще было безразлично существование или несуществование соответствующего им объекта, но должно быть также действительно дано нечто им соответствующее. Для всех понятий, лежащих в его я, должно быть дано в не-я соответствующее выражение, противообраз. Так определено его стремление.

В человеке дано также понятие разума и соответствующего разуму действия и мышления, и он непременно хочет реализовать это понятие не только в себе, но и желает видеть его реализованным также и вне себя. В его потребности входит, чтобы разумные существа, ему подобные, были даны вне его.

Он не может создать подобных существ, но он кладет их понятие в основу своего наблюдения над не-я и ожидает, что найдет нечто соответствующее этому понятию. Первое, только отрицательное свойство разумности, тотчас же заявляющее о себе, есть действие согласно понятиям, деятельность согласно целям. То, что носит характер целесообразности, может иметь разумного виновника (Urheber), то, к чему совершенно неприменимо понятие целесообразности, конечно, не имеет разумного виновника. Но этот признак имеет двойное значение. Согласованность многообразия, приводящая его в единство, есть характерная черта целесообразности; но имеется несколько родов этой согласованности, которые могут быть объяснены на основании голых законов природы, как раз не механических, а именно органических; следовательно, мы нуждаемся еще в признаке, чтобы определенно от известного опыта заключить к разумной его причине. Природа (Natur) действует также там, где она действует целесообразно, по необходимым законам; разум всегда действует свободно. Следовательно, согласованность многообразия воедино, достигнутая посредством свободы, была бы самой верной и непреложной характерной чертой разумности в явлении. Спрашивается только, каким образом следует отличать действие, данное в опыте посредством необходимости, от действия, равным образом данного в опыте посредством свободы.

737

Я совершенно не могу вообще непосредственно сознавать свободы вне меня; я даже не могу сознавать свободы во мне или моей собственной свободы, так как свобода в себе есть последнее основание для объяснения всякого сознания и не может поэтому никогда принадлежать к области сознания. Но я могу сознавать то, что при известном определении моего эмпирического я посредством моей воли я не сознаю иной причины, как только эту самую волю; и это несознавание причины можно было бы, конечно, также назвать сознанием свободы, если только предварительно сделать необходимые разъяснения, и мы здесь так и будем это называть. В этом смысле можно сознавать посредством свободы свой собственный поступок.

Если же посредством нашего свободного поступка, сознаваемого нами в указанном смысле, так изменяется способ действия субстанции, данной нам в явлении, что этот способ действия не может быть более объяснен на основании закона, которому он перед тем подчинялся, но только на основании того закона, который мы положили в основу нашего свободного поступка и который противоположен вышеупомянутому закону, то такое измененное определение мы не можем объяснить иначе, как посредством предположения, что причина того действия равным образом разумна и свободна. Отсюда возникает, пользуясь кантовской терминологией, взаимодействие по понятиям (Wechselwirkung nach Begriffen), целесообразная общность (Gemeinschaft), и она-то есть то, что я называю обществом.

Понятие общества теперь полностью определено. К основным стремлениям человека относится желание принять кроме себя разумные существа, ему подобные; их он может принять только при том условии, что вступает с ними в сообщество в вышеопределенном значении слова. Общественное стремление относится поэтому к основным стремлениям человека.

738

Человек предназначен для жизни в обществе; он должен* жить в обществе; он не полный законченный человек и противоречит самому себе, если он живет изолированно.

Вы видите, м.г., как важно общество вообще не смешивать с особым эмпирически обусловленным родом общества, называемым государством. Жизнь в государстве не принадлежит к абсолютным целям человека, что бы ни говорил об этом один очень большой человек**, но она есть средство, имеющее место лишь при определенных условиях, для основания совершенного общества. Государство, как и все человеческие установления, являющиеся голым средством, стремится к своему собственному уничтожению: цель всякого правительства — сделать правительство излишним. Конечно, сейчас еще совершенно не время для этого, — и я не знаю, сколько до тех пор пройдет мириад лет или мириад мириад лет, и здесь речь идет совершенно не о применении в жизни, но об исправлении умозрительного положения, — сейчас не время, но несомненно, что на аpriori*** предначертанном пути рода человеческого имеется такой пункт, когда станут излишними все государственные образования. Это то время, когда вместо силы или хитрости повсюду будет признан как высший судья один только разум. Будет признан, говорю я, потому что еще и тогда люди будут заблуждаться и в заблуждении оскорблять своих ближних, но все они будут обязаны иметь добрую волю дать себя убедить в своем заблуждении и, как только они в этом убедятся, отказаться от него и возместить убытки. До тех пор пока не наступит это время, мы в общем даже не настоящие люди.

* Sollen — Фихте противопоставляет это понятие, означающее этическое долженствование, понятию естественной необходимости — mussen.

** Имеется в виду Кант.

*** до опыта (лат.).

739

В соответствии со сказанным взаимодействие посредством свободы (Wechselwirkung durch Freiheit) — положительный признак общества. Последнее — самоцель, и в соответствии с этим действия совершаются только и просто ради того, чтобы они совершались. Но утверждением, что общество есть своя собственная цель, совершенно не отрицается, что способ воздействия может иметь еще особый закон, который ставит для воздействия еще более определенную цель.

Основное стремление было найти разумные существа, подобные нам, или людей. Понятие человека — идеальное понятие, так как цель человека, поскольку она есть цель, недостижима. Каждый индивидуум имеет свой особый идеал человека вообще; эти идеалы хотя и не различны в смысле содержания, но все-таки отличаются по степеням; каждый оценивает согласно собственному идеалу того, кого он признает за человека. Каждый желает в силу этого основного стремления найти у всякого другого сходство с этим идеалом; он испытывает, он наблюдает его всячески, и если он находит его ниже идеала, то он старается его поднять до него. В этой борьбе духов с духами побеждает всегда высший и лучший человек; таким образом благодаря обществу возникает усовершенствование рода, и тем самым мы также одновременно нашли и назначение всего общества как такового. Если кажется, что высший и лучший человек как будто не имеет влияния на более низкого и неразвитого, то нас обманывает при этом отчасти наше суждение, так как часто мы ожидаем плода немедленно же, прежде чем семя сможет прорасти и развиться, отчасти это происходит потому, что лучший, может быть, стоит на слишком много ступеней выше, чем неразвитый, что они имеют слишком мало общих точек соприкосновения друг с другом, слишком мало могут воздействовать один на другого — обстоятельство, которое задерживает культуру невероятным образом, и средство против него мы в свое время укажем. Но в общем, конечно, побеждает лучший — успокоитель-

740

ное утешение для других людей и истины, когда он наблюдает за открытой войной света с тьмой. Свет, конечно, побеждает в конце концов; разумеется, нельзя определить времени, но это есть уже залог победы, и близкой победы, когда тьма вынуждена вступить в открытую борьбу. Она любит мрак, она уже проиграла, если она вынуждена выйти на свет.

Итак, это результат всего нашего исследования — человек предназначен для общества; к тем навыкам, которые он должен усовершенствовать согласно своему назначению, описанному в предшествующей лекции, относится также и общественность.

Сколько бы это назначение для общества вообще ни вытекало из самой глубины и чистой природы человеческого существа, оно все-таки подчинено как голое стремление высшему закону постоянного согласия с самим собой или нравственному закону и должно быть посредством последнего дальше определено и подведено под твердое правило. И как только мы найдем это правило, найдем мы и назначение человека в обществе, которое является целью нашего настоящего исследования и всех пока имевших место размышлений.

Сначала общественное стремление определяется этим законом абсолютного согласия отрицательно; оно не смеет противоречить самому себе. Это стремление направлено невзаимодействие, взаимноевлияние, взаимное давание (Geben) и получение (Nehmen), взаимное страдание и действие, а не на голую причинность и голую деятельность, по отношению к которой другой должен был бы находиться только в страдательном состоянии. Стремление направлено к тому, чтобы найти свободных разумных существ вне нас и вступить с ними в общение; оно направлено не на субординацию, как в телесном мире, но на координацию. Если не хотят искомым разумным существам вне себя предоставить возможность быть свободными, то рассчитывают только на их теоретическую способность, но не на их свободную практическую разумность; не хотят вступить с

741

ними в сообщество, но желают господствовать над ними, как над более ловкими животными, и тогда ставят свое общественное стремление в противоречие с самим собой. Но что же я говорю: «ставят в противоречие с самим собой»? — его скорее не имеют совершенно — этого более высокого стремления; человечность в таком