пропитание посредством усердного труда, ищут свободы религиозного исповедания, свободы мышления согласно своим религиозным и научным принципам и свободы открытого выражения своих убеждений и суждений. Они уходят оттуда, где им отказывают в каком-нибудь из этих прав, и стремятся туда, где им обеспечивают последние. Защита всех этих прав, сама по себе уже являющаяся необходимой целью государства как такового, помимо этого, навязывается ему в современных условиях еще заботой о своем самосохранении, ибо боязнь достаться в добычу врагам заставляет каждое государство стремиться к собственному усилению, а для этого на первых порах невозможны иные средства, кроме указанного.

Правда, существует еще другое средство привлечения к себе из соседних государств если не людей, то сил этих людей, и извлечения из них дохода. Это средство играет слишком значительную роль в новейшей всемирной истории, чтобы можно было обойти его молчанием. Оно состоит в том, что государство захватывает в свои руки мировую торговлю, получает исключительное владение необходимыми для всех товарами и повсеместно употребляющимся средством обмена, деньгами, определяет цены и, таким образом, заставляет всю христианскую республику народов оплачивать войны, которые ведутся за сохранение этого подчинения, т. е. против всей христианской республики, и выплачивать проценты по национальному долгу, заключенному для той же цели. И в результате оказывается, что живущий на расстоянии тысячи миль обитатель какого-нибудь иного государства, оплачивая свое ежед-

219

невное пропитание, отдает этому иноземному государству половину или три четверти своего дневного труда. — Я упоминаю об этом искусственном средстве отнюдь не для того, чтобы рекомендовать его, ибо его удачные результаты объясняются исключительно слепотой остальных государств, и оно обратилось бы против своего изобретателя, если бы эта слепота спала с их глаз. Я упоминаю о нем единственно с целью указать противодействующее ему средство. Последнее состоит в том, чтобы воздерживаться от потребления упомянутых товаров и не считать общепризнанных денег единственно возможными деньгами, но понять, что государство, ставшее суверенным в торговом отношении, может сделать деньгами все, что захочет. Однако в отношении к этому предмету глаза эпохи застланы пеленой, снять которую невозможно; и говорить об этом — напрасная трата слов.

Если менее сильное государство внутренне усилилось указанными способами, если оно стало благодаря этому достаточно сильным, чтобы расширять свои границы, и действительно начинает действовать в этом направлении, оно попадает вследствие этого лишь в новые затруднения: во всяком случае, нарушив прежнее равновесие и установившееся состояние, оно, подобно всем новым пришельцам, еще более, чем привычные уже для глаза силы, возбуждает зависть и недоверие остальных государств. Отныне ему необходимо постоянно быть настороже, всегда держать наготове напряженными свои силы и не оставляя ни одного средства неиспользованным в целях, по крайней мере, внутреннего увеличения своего могущества, если обстоятельства не благоприятствуют внешнему росту. К таким средствам в области внешней политики относится прежде всего покровительство более слабым соседям: этим путем государство делает интерес собственного своего самосохранения их интересом, так что, когда рано или поздно вспыхнет война, оно может рассчитывать на их силы, как на свои собственные. Во внутренней полита-

220

ке сюда принадлежат, кроме указанных уже выше средств (привлечения в страну новых жителей и удержания в ней старых), еще другие: забота о сохранении и размножении народонаселения, осуществляющаяся путем поощрения браков и деторождения, санитарные мероприятия и достаточно описанное выше повышение человеческой власти над природой путем планомерного улучшения земледелия, промышленности, торговли, сохранения необходимого равновесия между этими тремя отраслями и вообще путем всех мер, которые содержатся в понятии государственного хозяйства, если основательно продумать это понятие. Тот, кто насмехается над такими стремлениями, давая им название экономии, не идет далее внешней оболочки и не проник во внутреннюю сущность и истинное значение этих мероприятий. — В числе прочих вопросов возбуждался и такой: не может ли население государства стать слишком многочисленным? На наш взгляд, ленивый и бездеятельный гражданин всегда, правда, является излишним, каково бы ни было состояние населения, но если с увеличением народонаселения в той же мере и пропорционально друг другу разрастаются земледелие, промышленность и торговля, страна никогда не может иметь слишком много жителей, ибо плодородие природы, когда целесообразно пользуются ее силами, беспредельно.

Все указанные сейчас задачи и без того уже составляют, как показано было ранее, цель государства, но в современной государственной системе они навязываются ему и необходимостью. Вполне возможно, что мы не упомянули ни об одном мероприятии, которое бы не осуществлялось современными государствами, претендующими на высшую культурность, однако, в сказанное нами мы вложили еще иной смысл. Именно, мы видели, что государства осуществляют эти меры не случайно, но под давлением необходимости, и в этом мы указали гарантию того, что они будут продолжать и все более совершенствовать такую свою деятельность, если только не захотят потерять свое место в непрерывном соперничестве с остальными государствами и в конце концов совершенно погибнуть.

221

Та же необходимость делает целью государства в современной европейской государственной системе также ни разу еще до того дня не осуществленное уравнение прав всех и постепенное уничтожение существующего еще в христианской Европе как остаток феодального строя неравенства прав. Я безбоязненно касаюсь этого предмета в том обществе, в котором я теперь нахожусь, я даже думаю, что почтенное собрание, к которому я обращаюсь, было бы оскорблено малейшим сомнением в его готовности выслушать разбор и этого вопроса. Кто из нас всех, считающих себя выше народной массы, не извлекал, косвенно или непосредственно, выгод из упомянутых привилегий? И вполне естественно принимать блага, которые нам предлагает эпоха, но вместе с тем отказываться от стремления к ним, когда это перестает соответствовать эпохе.

Необходимость приступить к уравнению прав возникает для государства следующим образом: вынужденное постоянно и систематически отнимать и поглощать все количество сил, какое только могут дать (при условии сохранения своей личной свободы и поддержания своего существования) его менее достаточные граждане, оно уже не может получить от них сколько-нибудь больше того, что они дают в тех случаях, когда возникает потребность в еще большем напряжении сил. Поэтому у него не остается иного исхода, кроме обращения своих требований к привилегированным родам и сословиям. Если в первый раз это происходит только в случаях временной нужды, то впоследствии у государства очень легко появляется желание всегда и по общему правилу обладать той силой, которая уже раз была в его распоряжении, и раз найденный путь легко может быть найден и во второй раз. Помимо того, даже сами непривилегированные в состоянии были бы уделять государству гораздо больше своих сил, если бы им

222

не приходилось работать на привилегированных. Поэтому государство, неустанно стремящееся к увеличению своей внутренней силы, вынуждено осуществлять постепенное уничтожение всех привилегий и совершенное уравнение прав всех граждан, при котором оно одно владело бы своим истинным правом, правом распоряжаться в своих целях всем излишком сил своих граждан без каких бы то ни было исключений. — Поэтому самое плодотворное и правильное воззрение на все эти привилегии, на наш взгляд, таково: это — общественное достояние, которое отдано начинающим свою жизнь и еще не знающим всех своих сил (да и не нуждающимся во всех их) государством в руки более образованных родов с той целью, чтобы последние по собственному усмотрению свободно умножали его, способствуя развитию свободной культуры. Чем целесообразнее и искуснее эти роды осуществляют такую задачу, тем выше их заслуга в деле постепенного внутреннего усиления государства и тем долее можно оставлять за ними владение имуществом, которым они так верно управляют. Когда прекращается потребность в такой свободной культуре и начинается эпоха искусственной и закономерно шествующей вперед культуры, для осуществления которой необходимо, чтобы государство имело непосредственно в своих руках этот накопленный капитал, оно отбирает последний обратно (остерегаясь при этом слишком быстрого изменения прежних отношений, т. е. постепенно). Истинно свободный и благородный охотно отдает его назад, как жертву на алтарь отечества, а тот, кто нуждается в принуждении, доказывает только, что он никогда не был достоин владения доверенным даром.

223

Чтобы предупредить недоразумения относительно этого предмета, я сейчас же выставлю высший принцип моих воззрений на равенство прав всех граждан. Обычная и тривиальная теория предполагает, что государству предшествовало воображаемое, не знавшее законов, естественное состояние, в котором власть принадлежала силе; сильнейший забирал себе, сколько мог, а более слабые оставались с пустыми руками. Результаты этого беззаконного состояния были будто бы затем закреплены законом, который сделал правомерным то, что было абсолютно неправомерным, и государство будто бы существует только для того, чтобы стеречь для сильного накопленные им — все равно, какими путями, — блага и мешать обделенным при дележе стать когда-либо имущими. Не говоря о том, что это воззрение совершенно не исторично (по крайней мере, в применении к новой истории, в которой вся собственность возникла уже на почве существовавшего государства), оно и противно разуму, и его противоразумность непосредственно явствует из того изложения, в котором мы его сейчас привели. Каждая личность, как человек, имеет свое законное притязание на собственность. Это законное притязание равно у всех, поэтому все наличное, подлежащее обращению в собственность имущество, по справедливости должно было быть поровну разделено между всеми, и к постепенному осуществлению этого равного раздела того, что неодинаково распределено природой и случаем, государство, руководимое той же природой, побуждается нуждой и заботой о своем самосохранении.

Все указанное здесь мной в последовательном порядке составляет внутреннее проникновение гражданина государственностью, установленное мной выше в качестве отличительной политической черты нашей эпохи. И теперь ваше дело — судить, соответствует ли этой характеристике действительность, по крайней мере там, где государство достигло высшей степени культуры, т. е. высшей внутренней силы и соответственного властного влияния на христианскую республику народов. Что эти лекции вовсе не порицают (как то делается мечтательным стремлением к необузданности, иногда также называющим себя философией) этого тесного проникновения гражданина государственностью и превращения всякой внешней затраты сил инди-

224

видуума в орудие государства, но провозглашают осуществление таких целей необходимой задачей государства и природы, было уже достаточно недвусмысленно разъяснено мной и ограждено от всяких недоразумений. Конечно, мы хотим свободы и должны хотеть ее, но истинная свобода возникает только путем перехода через высшую закономерность. Каким именно образом свобода необходимо порождает себя на этом пути, ясно, как я думаю, было показано мной дважды в этих лекциях. Я не забыл также доказать, что, раз завладев силами народа, государство хотя никогда уже не выпустит их из своих рук, но будет пользоваться ими не только для все еще ограниченной и навязанной ему по вине прошедшей истории цели исключительного собственного самосохранения и, как только установится вечный мир, к