ценности. От истинно научно образованного представителя среднего сословия естественно ожидать, что он поймет и осмыслит эти привилегии в их истинном значении и ценности, т. е., думаю я, приблизительно так, как они обрисованы выше, и именно поэтому будет столько же далек от слишком высокой их оценки, сколько и от того, чтобы завидовать им. Научно образованный человек, принадлежащий к привилегированному сословию, приобретает собственную, новую личную ценность, которая располагает его открыть глаза для света, проливаемого наукой на привилегии, которые ему подарила при его рождении случайность. Различие в незначительном исчезнет для них перед равенством в высшем, наиболее ценном для обоих.
238
Обоим сословиям, соединенным этой связью, противостоит народ, — масса, занятая механическим и физическим трудом и почти вся лишенная весьма необходимого для нее законченного образования. Эта масса чувствует свое ежедневное бремя и видит, что высшие сословия, наслаждаясь богатством и удобствами, не участвуют в ее механической работе; она не знает и не понимает, что и эти сословия применяют свой труд и усилия в других отраслях, — не знает, насколько плодотворна и важна их деятельность для целого и как она необходима даже для самих народных масс. Ей непонятно в частности даже и то, какое великолепное богатство создается для целого ее собственным трудом, трудом низших классов. При таких условиях в характер народных масс неизбежно укореняются дурные нравы, состоящие в том, что высшие сословия считаются исключительно угнетателями, живущими народным потом, и всякое приношение с их стороны вызывает лишь заподозривание их в искании новых выгод. Бороться с таким состоянием и улучшить такие нравы возможно лишь путем распространения живого убеждения в том, что народные массы служат не произволу отдельного лица, а целому (и лишь настолько, насколько оно нуждается в их службе), и что таково же назначение каждого из граждан, к какому бы сословию он ни принадлежал. Но для того, чтобы народ мог проникнуться таким воззрением, действительность должна соответствовать ему- пусть не надеются обмануть низшие сословия в вопросах, касающихся их выгоды! Поэтому или необходимо действительно ввести равенство прав или же привилегированные должны постоянно и открыто действовать так, как будто оно уже введено. Указывать и разъяснять низшим сословиям такой образ действий привилегированных классов есть дело народного учителя, посредника между обоими сословиями, знакомого со строем понятий народа и его языком; иными словами, народу должно давать знание не только религии, но и государства, его целей и законов, и это знание должно быть глубоким и точным.
239
Поясню свою мысль на определенном примере. Крупный землевладелец должен был бы жить так, чтобы он (или же от его имени народный учитель) мог, нисколько не уклоняясь от истины и, очевидной для всякого действительности, обращаться к своим крестьянам с такими речами: хотя я имею в сто или в тысячу раз больше каждого из вас, но ведь я не в состоянии есть, пить и спать за сто или тысячу человек. Предприятия, за которыми вы ежедневно меня видите, производимые мной в крупных размерах опыты с новыми способами ведения хозяйства, распространение из отдаленных стран новых, более благородных пород животных, новых растений и семян, непривычному уходу за которыми еще следует учиться, требуют значительных расходов и предварительных затрат и способности выдержать возможную неудачу. Все это невозможно для вас и от вас не требуется. Но вы можете перенять и позаимствовать то, что удалось мне, и избавлены от необходимости пускаться в рискованные опыты, ибо я уже сделал их за вас. Мои стада постепенно дадут вам освоившийся уже с местным климатом более благородный племенной скот; с моих полей пересажены будут на ваши более доходные растения, акклиматизировавшиеся уже здесь, и одновременно с этим вам будет сообщено изученное и проверенное за мой счет искусство ухода за ними. Правда, мои амбары переполнены всякого рода запасами; но запирал ли я их когда-либо перед кем-нибудь из вас, когда он нуждался в моей помощи? Кто из вас был когда-либо в нужде и не получил от меня помощи? То, в чем не нуждаетесь вы, потечет по первому знаку государства в страдающие от нужды провинции нашего отечества. Не завидуйте деньгам, которые я получу за это. Они будут употреблены точно так же, как я употребил на ваших глазах все, что имел; и ни одна копейка из них — такова моя воля — не должна быть потрачена без пользы для высшей культуры. При этом я во всякое мгновение готов уступить свои деньги государству,
240
если оно будет нуждаться в них для уплаты жалованья своим войскам или для помощи своим провинциям, и готов отдать ему свои земли, если последние нужны для расселения избыточного населения. Я ручаюсь вам за то, что вы не увидите при этом на моем лице ни малейшей досады. Если же в моих деньгах и землях нет нужды, и они должны перейти к моим детям, то ведь последние воспитаны мной так, что будут поступать, как я, и будут учить своих потомков поступать таким образом до конца дней.
Таковы публичные и общераспространенные добрые нравы. Насколько преобладание таких нравов увеличилось в наше время по сравнению с прежними временами в тех государствах, которые вместе со своими обитателями достигли вершины культуры, каковы еще пробелы в этом отношении и каким путем должен поэтому идти вперед наш род, — ответить на эти вопросы я предоставляю тем из вас, кто имел случай делать наблюдения в этой области, и тем охотнее так поступаю, что сам я уже много лет (а по отношению к некоторым странам и никогда) не имел возможности производить такие наблюдения, особенно над отношениями образованных сословий к народу. Моей задачей было только установить общие принципы для такого вашего суждения. — Резюмирую еще раз. Назначение и ценность каждого человека в том, что он отдает себя и все, что он есть, что у него есть и на что он способен, на служение роду, т. е. (так как и поскольку вид служения, в котором нуждается род, определяется государством) государству. Безразлично, в какой области делает это личность и сама ли она выбрала себе эту область или же последняя указана ей государством; важно лишь то, что она так поступает; и должно уважать людей не в зависимости оттого, какова область их деятельности, но сообразно степени, в какой они делают свое дело на своем месте. Даже того, кто не исполняет этого своего назначения или же исполняет его крайне несовершенно, следует уважать как человека, который имеет
241
возможность выполнять его и который еще, может быть, когда-нибудь сделает это; и соответственным с этим должно быть и наше отношение к такому человеку. Точно так же никто не может требовать от других почтения и уважения иначе, чем ссылаясь на такое основание, и не может выставлять притязаний на какое бы то ни было значение среди людей иначе, чем исходя из изложенной точки зрения. И таким путем совершенно уничтожится всякое влияние сословных различий на взаимные отношения людей, и все граждане государства, а в конце концов и весь человеческий род соединятся в одинаковом взаимном уважении и проникнутом уважением отношении друг к другу, ибо такое уважение будет иметь одинаковое и в равной степени общее всем основание.
242
ЛЕКЦИЯ XVI
Почтенное собрание!
Согласно изложенному ранее плану мы должны сегодня установить принципы для ответа на вопрос: какова точка зрения современной эпохи в области общественной и присущей значительным массам религиозности?
Мы уже давно признали истинную религию, или христианство, — эти два выражения имеют для нас совершенно тождественный смысл — подлинным и последним основанием явлений, характеризующих нашу эпоху. С этой точки зрения вся изображенная нами эпоха сводится к определенной ступени религиозности, и, следовательно, или надо признать, что поставленный только что вопрос разрешен уже всем предыдущим рассуждением, или же, если он еще не решен последним и требует еще особого ответа, слова религия и религиозность здесь следует понимать в ином смысле, нежели до сих пор.
Верно именно последнее предположение. До сих пор мы смотрели на истинную религию, как на скрытый принцип явлений; сегодня же мы будем брать ее в смысле основывающейся на себе, самостоятельной сущности. До сих пор мы представляли ее (именно потому, что она была принципом явлений) бессознательным принципом, называя религией не то, что высказывается в каких-либо утверждениях, но то, что становится самой внутренней жизнью, основой всякого дела и слова. Сегодня же мы рассмотрим проявление религии в ясном сознании, ибо самостоятельное существование религии не есть вещь и не проявляется в какой либо вещи, но есть сознание, замкнутое в себе сознание.
В таком же смысле употребляется слово религия и в обычном для эпохи суждении о собственной своей религиозности, именно — в пресловутой, высказываемой едва ли не всеми жалобе на упадок религиозности, особенно среди простого народа. Можно было бы, правда, думать, что уже одно существование такой жалобы противоречит ее содержанию, ибо жалующиеся тем самым, что они жалуются, доказывают свою любовь и уважение к религии, — можно было бы так думать, если бы не подозрительное добавление, из которого, по-видимому, явствует, что сокрушаются здесь вовсе не по поводу своей собственной нерелигиозности и желают религиозности вовсе не себе самим, а только другим и особенно народу, на свой же собственный счет питают при этом тихомолком, быть может, совсем иные намерения. Как бы то ни было, разберем эту жалобу и вместе с тем дадим собственное исследование этого вопроса.
Не предвосхищая результата вашего наблюдения над явлениями данной области, мы все же можем установить такое основоположение: все, что с необходимостью вытекает из присущих данной эпохе начал общественной религиозности, без сомнения, истинно и существует в явлении. Началами же общественной религии всякой эпохи являются, как мы мимоходом показали в предыдущих лекциях, состояние науки, и особенно состояние философии в непосредственно предшествующую эпоху. Это — школа, где подготовляются народный учитель, народный писатель и образуется общественное мнение просвещенных классов, доходящее затем путем воспитания и примера и до народа. Такое философски научное состояние обрисовано было нами уже в самом начале этих лекций: его принцип — не признавать ничего, кроме того, что понятно (в этом эпоха права), и далее — в качестве мерила понятного выдвигать и выставлять чисто чувственное опытное понятие (в этом — заблуждение эпохи). Совершенно ясно, что господство такого принципа должно привес-
244
ти к устранению из религии всего непонятного и таинственного. А так как на непонятности и неисповедимости божественного промысла и средств примирения с ним основываются страх перед Богом и воззрение, согласно которому эти
