кроме того, еще ведь возможно вывести это многообразие систематически, как такое, каким оно должно быть, именно таким, каково оно есть, если сознание вообще должно существовать. Это воззрение, это выведение, эта систематическая связь, образующаяся в процессе выведения, существует лишь для того, кто составляет себе это воззрение, и абсолютно ни для кого другого; а о чем-нибудь дальнейшем, если стоять на этой второй точке зрения, также не спрашивают.
Автор. Так я это и понимаю.
Читатель. Пусть будет так, несмотря на то что и здесь я скорее усваиваю твое мнение лишь в историческом аспекте, чем действительно понимаю его, и несмотря на то что у меня остается еще целый ряд вопросов.
Но далее. Мастер, который составляет себе понятие о механическом изделии, сводит в этом понятии многообразие к единству единого результата. Изделие должно достигать той или иной определенной цели, и многообразие, и совокупное действие этого многообразия содержат, согласно понятию мастера, условия, при которых изделие только и может достигать этой намеченной цели. И это единство предшествует не только изделию, но даже и понятию многообразия. Это последнее, т. е. понятие, возникает лишь через единство и ради него и определяется им. Требуется именно подобного рода многообразие, для того чтобы была достигнута эта цель.
Подобное понятие единства представляется мне совершенно неразрывным с понятием систематической связи. Твой наукоучитель, следовательно, должен был бы иметь понятие подобного единства, подобной цели и результата всякого сознания, к чему он свел бы многообразие в качестве его условия.
Автор. Без сомнения.
Читатель. И при этом он не может найти это единство лишь в системе, оно должно быть у него еще до того, как он приступит к своему систематическому выведению; подобно тому как мастер должен знать, какую цель преследует его изделие, еще до того, как он может начать отыскивать средства для достижения этой цели.
Автор. Без сомнения, наукоучитель должен располагать этим понятием единства еще до существования системы.
314
Читатель. Мастер свободно мыслит себе эту цель, он создает ее посредством своего мышления, ибо как существование, так и устройство изделия зависит исключительно от мастера. Так как наукоучителю ни в коем случае не приходится творить сознание, оно существует независимо от него и притом таким, каково оно есть, согласно твоему собственному выражению, то он не может это единство свободно измыслить, ибо реально и без содействия философа существующее многообразие должно ведь и находиться в соотношении с этим единством также без содействия философа. Едва ли он может, как уже сказано, найти это единство путем своего систематического выведения, ибо уже для возможности выведения предполагается это единство. И, наконец, столь же мало может он найти это единство посредством восприятия в действительном сознании, ибо в последнем, согласно предположению, имеется только многообразие, но отнюдь не единство. Тогда как, каким образом прийти к этому единству?
Автор. Для тебя достаточно будет принять, что это случилось лишь благодаря счастливой догадке. Он угадывает это единство. Это, правда, дает пока только предположение. И ему приходится начать строить свою систему наудачу. Если при этом исследовании окажется, что все многообразие сознания может быть действительно сведено к этому предположению как к своему единству, то посредством этого, но только посредством этого доказано, что предпосылка его была правильной. Она доказана делом, доказана посредством выполнения системы.
Читатель. Пусть и это будет так. Но пойдем еще дальше. Мастеру еще прежде, чем он создает себе понятие об изделии, известны необходимые и неизменные законы механизма, с которыми он считается; связывая многообразие для получения задуманного результата, он знает материалы и их свойства, из которых он хочет образовать многообразие и на неизменность которых он рассчитывает и в своем поня-
315
тии. Точно так же и философу еще до его выведения должны были бы быть известны неизменные законы, согласно которым многообразие сознания привело бы к ожидаемому главному результату, и, если я не совсем ошибаюсь, и материал, который был бы уже определен, согласно этим законам, был бы определен, говорю я, без содействия философа.
Останавливаясь пока лишь на первом, т. е. на законах, я спрашиваю, откуда философ получает знание этих законов? Угадывает ли он их также только благодаря счастливой догадке еще раньше, чем становится ясным, что эти законы истинны? Из того, что, согласно им, из многообразия сознания можно вывести предполагаемый главный результат, как и обратно, из того, что, согласно этим законам, получается именно этот результат, вытекает, что предполагаемый результат был правильным.
Автор. Ты издеваешься над наукоучением, и с большим остроумием, чем это обычно имеет место. Нет, наукоучение не поступает так, как ты предполагаешь: это был бы явно порочный крут.
Оставайся постоянно при выбранном сравнении. Пусть наукоучитель будет мастером, который строит механизм сознания. Последний, однако, уже существует, как он сам утверждает, следовательно, он его лишь изобретает вторично; он, однако, начисто изобретает его, не обращаясь к уже существующему механизму во время своей работы.
Но великое различие заключается в том, что изготовитель механического изделия имеет дело с мертвой материей, которую он приводит в движение, а философ — с живой, которая движет себя сама. Он не столько порождает сознание, сколько дает ему возможность порождать само себя у него на глазах. Если сознание подчинено известным законам, то оно, без сомнения, будет определяться ими в этом своем самозарождении; философ при этом будет одновременно наблюдать и законы, несмотря на то что, собственно говоря, его интересуют не столько они, сколько исключительно их результат, т. е. совокупное сознание.
316
Читатель. Сознание, которое само себя зарождает и все же не есть действительное сознание, у всех нас имеющееся и всем известное!
Автор. Отнюдь нет. Ибо это последнее не порождает себя систематически, и его многообразие обрело связь лишь благодаря простой случайности. То же, которое рождается на глазах у философа, является только копией действительного сознания.
Читатель. Копия, которая сама себя порождает! Я совершенно перестаю тебя понимать, и я не пойму тебя, прежде чем ты не дашь мне краткого наброска твоего образа действия.
Автор. Ну, хорошо. Предпосылка, из которой мы исходим, состоит в том, что последний и высший результат сознания, т. е. то, к чему все многообразие его относится как условие к обусловленному, или как колеса, пружины и цепи в часах к часовой стрелке, есть не что иное, как ясное и совершенное самосознание, такое, какое мы в себе сознаем, ты, я и мы все.
Я говорю, подобное тому, какое сознаем в себе ты, я и мы все, и, таким образом, согласно выше сделанному замечанию, я начисто отбрасываю все индивидуальное, которое, согласно предпосылке, отныне совсем не должно входить в нашу систему. То, что ты приписываешь только себе, но не мне, так же, как и я со своей стороны, следует исключить; разве только, ты приписываешь себе нечто, что не может принадлежать никому другому; точно так же и я, и мы все.
Вот это — что совершенное самосознание есть высший и последний результат всякого сознания — является, как сказано, простой предпосылкой, которая ожидает своего подтверждения со стороны системы.
От этого самосознания в его основном определении и исходит выведение.
Читатель. В его основном определении? Что это значит?
317
Автор. Имеется в виду то, что в нем совершенно не обусловлено каким-либо другим сознанием, то, что таким образом не может быть получено посредством выведения, но из чего, наоборот, должно исходить последнее. Предполагается, что многообразие сознания содержит условия полного самосознания. Но тогда в этом самосознании должно быть дано нечто, что само не было бы обусловлено ничем другим. Это должно быть установлено, и отсюда начинается выведение.
Читатель. И каким образом ты находишь это?
Автор. Также лишь благодаря счастливой догадке. Но оно, будучи раз найденным, не нуждается в дальнейшем доказательстве, а очевидно само собой.
Читатель. Что же имеется в этом установленном, что непосредственно очевидно, если я даже предварительно освобожу тебя от обязанности отдать отчет о самой этой очевидности, этой непосредственной ясности?
Автор. Установленное — это абсолютно безусловное и характерное для самосознания.
Читатель. Я тебя пойму не раньше, чем ты мне укажешь это непосредственное очевидное, из которого ты исходишь, это абсолютно безусловное и характерное для самосознания.
Автор. Это — яйность (Ichheit), субъект — объект и больше ничего, утверждение субъективного и его объективного, сознания и осознанного как единого; и абсолютно ничего больше, кроме этого тождества.
Читатель. Я много раз слышал, что всех вас находили очень непонятными, мало того, смешными именно из-за этого первого пункта, который вы находите совершенно ясным и общепонятным, так как именно с него начинаете все ваши объяснения. Не согласишься ли ты, для того чтобы я мог ответить другим и чтобы это могло стать несколько понятнее для них, дать мне вспомогательные средства; впрочем, без того чтобы ты отклонился из-за этого от своего пути, если только и этот пункт относится уже к действительному наукоучению, а не к предварительному сообщению о нем?
318
Автор. Он, во всяком случае, относится к этому сообщению, ибо он и есть тот упомянутый уже выше общий пункт наукоучения и действительного сознания, начиная с которого первое возвышается над последним. Кто хочет получить совершенно ясное понятие об этой науке, должен знать тот пункт, из которого она исходит, и подобное понятие должно быть порождено нашим сообщением.
Что же касается, впрочем, тех толков, будто нас не поняли по поводу этого пункта, то это абсолютно непостижимо, ибо каждый ребенок, который только перестал говорить о себе в третьем лице и называет себя я, уже совершил то, о чем идет речь, и может нас понять.
Мне приходится повторить то, что я уже многократно говорил: помысли себе нечто, например, вот эту книгу, которую ты держишь в руке. Ты, без сомнения, можешь осознать эту книгу как то, о чем ты мыслишь, и себя самого как мыслящего эту книгу. Кажешься ли ты себе тождественным этой книге или же нетождественным?
Читатель. Очевидно, нетождественным. Я никогда не спутаю себя самого с книгой.
Автор. И для того, чтобы ты не спутал себя самого, мыслящего, с мыслимым, — необходимо ли для этого, чтобы это была именно книга и притом эта книга?
Читатель. Отнюдь нет, я отличаю себя самого от всякого предмета.
Автор. Ты можешь, таким образом, мысля эту книгу, отвлечься от всего того, благодаря чему ты мыслишь книгу, и именно эту книгу, и обращать внимание исключительно на то, что в этом мышлении ты отличаешь себя, мыслящего, от мыслимого?
Читатель. Без сомнения. И я, действительно, когда отвечал на поставленный выше вопрос, — отличаю ли я себя самого от книги, — не обращал внимания ни на что иное, кроме последнего.
319
