как мыслящего, и для тебя не существует никакого предмета, кроме данного через это различение и посредством него?
Читатель. Да, так.
Автор. А теперь мыслил. Ты можешь, без сомнения, и здесь осознать в себе мыслящего и мыслимое. Распадается ли и здесь для тебя мыслящее и мыслимое, должны ли они и здесь быть чем-то нетождественным?
Читатель. Нет; именно поскольку я мыслю себя самого, я есмь мыслящий, ибо в противном случае я бы не мыслил, и в то же время и мыслимое, ибо в противном случае я бы не мыслил себя, а какой-нибудь предмет вроде книги.
Автор. Теперь ты и правда в первую очередь мыслил себя, т. е. этого определенного индивида, этого Кая или Семпрония, или как бы ты там ни назывался. Но, без сомнения, ты можешь отвлечься от этих частных определений твоей личности, подобно тому как выше ты смог отвлечься от частных определений этой книги, и обращать внимание исключительно на совпадение мыслящего и мыслимого, подобно тому как выше ты обращал внимание на их распадение; и ты ведь это действительно и сделал в тот момент, когда ты мне объявил, что в твоем мышлении себя мыслящее и мыслимое совпадают.
И, таким образом, в этом совпадении ты находишься в его противоположности к объекту, при мышлении которого мыслящее и мыслимое у тебя распадаются, следовательно, ты находишь существенный характер я, то ославленное чистое я, по поводу которого нынешние философы ломают себе головы в течение многих лет и все еще объявляют его психологическим — пиши, психологическим обманом — и находят его бесконечно забавным [10].
Читатель. Они, надо полагать, могли думать, что такое чистое я, такая совпадающая и в самой себе замыкающаяся вещь, что-то вроде складного ножа, первоначально должна быть найдена в душе, вроде как вафельная доска форм у кантианцев; они ревностно искали этот складной нож и не нашли ни одного и теперь заключают, что те, кто будто бы его видели, на самом деле обманывались.
320
Автор. Очень может быть. Каким образом ты нашел это совпадение?
Читатель. Таким, что я мыслил себя самого.
Автор. И другие люди, пожалуй, также мыслят себя самих?
Читатель. Без сомнения, если не считать, что они говорят, ничего при этом не думая, ибо все они говорят о самих себе.
Автор. Поступают ли они при этом мышлении самих себя так же, как поступал ты?
Читатель. Я думаю, да.
Автор. Могут ли они также наблюдать этот свой образ действий, подобно тому как ты только что наблюдал свой?
Читатель. Я не сомневаюсь в этом.
Автор. И если они будут это делать при мышлении самих себя, то они точно так же получат это совпадение; если же они этого делать не будут, то они не получат его: таково наше мнение. Здесь речь идет не о находке чего-то уже готового, а о находке чего-то, что сперва должно быть порождено свободным мышлением. Наукоучение — не психология, психология же сама по себе — ничто.
Но теперь я ожидаю от тебя окончательного, решительного ответа: принимаешь ли ты всерьез, что я и другие разумные существа поступают при мышлении самих себя точно так же, как и ты, т. е. считают в этом мышлении мыслящее и мыслимое единым?
Читатель. Я не только принимаю это, но и утверждаю, что это совершенно достоверно, и считаю исключение в этом случае абсолютно невозможным. Мыслью получается только посредством этого образа действий, и сам этот образ действий есть мысль я. Следовательно, каждый, кто себя мыслит, поступает таким же образом.
321
Автор. Скажи, пожалуйста, мой читатель, вникаешь ли ты в мою душу и в душу всех разумных существ, или, если ты в состоянии сделать и это, — обозрел ли ты и перебрал ли ты все разумные существа, дабы утверждать что-либо относительно душ их всех?
Читатель. Отнюдь нет. И все же я не могу взять обратно то, что я утверждаю. И вот что: когда я внимательно наблюдаю себя самого, я прихожу к тому, что я утверждаю еще больше, чем было сказано, — я утверждаю, кроме того, что каждый, исходя из себя самого, вынужден утверждать то же самое и в отношении сознания всех других.
Автор. И как ты дошел до этих утверждений?
Читатель. Когда я внимательно наблюдаю себя самого, то нахожу, что с моим образом действий непосредственно связано неотразимое и непреодолимое убеждение, что ни я, ни какое-либо иное разумное существо не сможет поступать когда-либо иначе.
Автор. Ты, таким образом, посредством этого своего образа действия предписываешь себе и всем разумным существам закон, и в то же время перед тобой здесь пример упомянутой выше непосредственной очевидности.
Но теперь вернемся к нашему замыслу!
Это основное и характерное определение самосознания философ находит еще вне своей науки и независимо от нее. Оно не может быть доказано в науке и вообще в качестве положения никак не поддается доказательству. Оно непосредственно ясно. И в качестве основного положения наукоучения оно также не может быть доказано иначе, как только посредством самого дела, т. е. посредством того, что из него действительно можно сделать требуемое выведение.
При этом выведении мы поступаем следующим образом.
322
При мышлении самого себя, говорит себе наукоучитель, я поступаю так, как мы только что видели. Не связывается ли с этим моим образом действий другой, так что мы получили бы новую основную черту сознания, а к этой последней, может быть, еще одну черту и т. д., пока не дошли бы до совершенно определенного самосознания и, таким образом, не получили бы систематическое выведение целого?
Читатель. Я опять не понимаю тебя. Ты спрашиваешь, не связывается ли что-либо другое, имея в виду, без сомнения, определение сознания? Каким образом оно должно быть связано и в чем? Я, по крайней мере, в только что выполненном мной мышлении себя не сознавал ничего другого, кроме тождества мыслящего и мыслимого.
Автор. И при этом ты все же, согласно моему требованию и твоему собственному замечанию, отвлекался от кое-чего иного, что ты одновременно мыслил при мышлении себя самого. Но ты должен был это сделать; и наука ни к чему не пришла бы, если бы она приняла опять это обособленное в том запутанном виде, в котором оно находилось.
Но даже в той абстракции, посредством которой ты должен был понять свое мышление, с ней связывается нечто, и ты найдешь это нечто, если только достаточно внимательно всмотришься. Не представляется ли тебе, например, это мышление самого себя как переход из какого-то другого состояния в это определенное?
Читатель. Это, во всяком случае, так.
Автор. Полагаешь ли ты также, что это покажется так и всякому другому и что, если только он внимательно всмотрится, он точно так же найдет это?
Читатель. Во всяком случае, я полагаю это, если я внимательно вгляжусь в себя, и предполагаю это у них. Здесь такая же непосредственная очевидность, как и выше.
Автор. Таким же образом, с этим явлением — если только мы рассмотрим его надлежащим образом — связывается другое, а с ним, при тех же условиях, и третье; и так наукоучение продвигается шаг за шагом вперед, пока оно не исчерпает всего многообразия сознания и не доберется до целиком выведенного определенного самосознания.
323
Таким образом, в известном отношении наукоучитель сам порождает свою систему сознания, которая, однако, в другом отношении опять-таки порождает сама себя. А именно, первый создает повод и условие самопорождения. В связи с тем, что он мыслит и конструирует то, что он имел в виду, у него возникает нечто другое, чего он ни в коем случае не имел в виду; оно возникаете абсолютной необходимостью, сопровождаемое очевидной уверенностью, что точно также оно должно возникать у всех разумных существ.
Только первоначальный и первый член своей цепи наукоучитель порождает абсолютно свободным образом. Начиная с этого начального пункта им руководят, но не понуждают его. Каждый новый член, который возникает у него при конструкции предшествовавшего, ему предстоит опять-таки сконструировать свободно, и к этому вновь примкнет новый член, с которым он поступит также, как с предшествующими; и таким образом у него постепенно получится его система. Здесь, таким образом, в этом связывании одного многообразия с другими проявляются законы сознания, относительно которых ты спрашивал. В конце концов, наукоучителю даже нет дела до понимания этих законов, ему важен исключительно их результат.
Читатель. Я вспоминаю, что слышал, будто вас упрекают в следующем: ваша система была бы правильной и последовательной, только если согласиться с вашим основным положением. Как обстоит дело с этим упреком?
Автор. Если только не понимать совершенно превратно место и значение как всей системы, так и основного положения и если не расценивать их в таком смысле, в котором они неверны и поэтому никогда не могут быть доказаны, одним словом, если не принимать их как психологические, то требование доказать им основное положение может иметь лишь следующее значение.
324
Допустим, они требуют доказательства нашего права философствовать так, как мы это делаем, а не так, как они это делают. Это их требование может быть отклонено без дальнейших церемоний на том вполне естественном основании, что каждый человек, бесспорно, имеет право заниматься той наукой, какой ему будет угодно. Пусть они считают наше наукоучение особой, им еще не известной наукой; взамен мы также будем считать их философии тем, за что они их выдают. Только в том случае, если бы мы сказали: их философии ничего не значат, — как мы это, действительно, думаем, а также и говорим в подходящем месте, — они бы могли принудить нас к доказательству. Но это доказательство дается в полном и окончательном виде лишь нашим наукоучением в целом. Следовательно, им все же пришлось бы предварительно заняться изучением этой науки, прежде чем они могли бы получить доказательство правомерности этого образа действий. Или же они желают, чтобы это положение в качестве основного положения системы было доказано раньше системы, что само по себе нелепо, или же чтобы истинность содержания этого положения была перед ними раскрыта путем расчленений имеющихся в нем понятий. Это доказало бы, что они не имеют никакого понятия о научности и никакого научного чутья, которые никогда не покоятся на понятиях, но всегда лишь на созерцании непосредственной очевидности. Их тогда пришлось бы оставить в покое, не теряя с ними дальше времени.
Читатель. Но я очень опасаюсь, что именно этот последний пункт и есть тот, который их больше всего смущает. Если каждый будет ссылаться лишь на свое созерцание и будет его требовать от всех других, не выводя правильно своего доказательства из понятий, то он сможет утверждать все, что ему только угодно: придется всякое сумасбродство оставлять
