бесчисленными и почти незаметными переходами от одной фигуры к другой; рисунок должен свидетельствовать о правильном понимании и воспроизведении. Затем репродукция должна передать величину предмета. Что касается фигуры, то для ее построения имеется вспомогательное средство, так как геометрия рассматривает всевозможные фигуры, и всякое ограничение в природе может быть сведено к геометрической фигуре. Для построе-

421

ния же величины не имеется такого вспомогательного средства, она должна быть восстановлена с помощью вышеописанной (параграф 3) причинности воображения. Внимание должно упражняться, чтобы стать способным к такому возобновлению. Результат, достигнутый этим упражнением, называется глазомером, его данные документируются рисунком. Наконец, видимый предмет окрашен; умение верно схватывать и передавать краски, как мне кажется, в настоящее время только случайно, и еще не найдено искусственного средства для его развития.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ВЫВЕДЕНИЕ ВРЕМЕНИ

1) Я полагается мышлением безусловно: оно безусловно существует независимо от своего самосозерцания и именно как свободный принцип в том смысле, как мы выше определили это понятие.

2) Я утверждаю: принцип обязательно бесконечен. Ибо предположим, что он когда-нибудь перестал бы быть принципом и после некоторого завершенного ряда принципиатов совершенно израсходовался бы, в последнем из них уничтожился бы, тогда он не был бы положен безусловно, как принцип, и не в этом заключалась бы его истинная сущность, но он был бы только безусловным принципом для такого ряда принципиатов.

(Какого рода это понимание, которое я только что в вас вызвал? Мой ответ: это есть понимание, порожденное анализом данного понятия, причем мы нашли, что в этом понятии принципа уже лежит второе понятие. А именно, если я произвольно связываю мысль о бесконечности с мыслью о принципе и пробую, можно ли их объединить в мышлении, то оказывается, что я их не

422

только могу соединить, но даже, если только я желаю правильно мыслить, я должен это сделать. Но бесконечность есть собственно созерцание. Поэтому я здесь должен выражаться так: из понятия принципа следует для созерцания — в случае, если принцип не только мыслится, но и созерцается, что вполне произвольно — закон, что принцип может созерцаться только как бесконечное. Это основной закон аналитического мышления, которое здесь априорно; мы приводим его попутно для потребности логики, которой его не хватает).

3) Задача.

Построить с помощью свободного воображения этот бесконечный принцип в действительном принципиальном бытии.

Этот принцип может быть только в отношении к самому себе, ибо кроме него ничего нет, и в отношении к самому себе он может быть только для развития или для связывания свободы, ибо он неспособен к иному назначению. (Мы уже выше говорили о развитии или связывании свободы, благодаря которой образуются различные основные формы сознания, и имели достаточное основание предполагать, что этот принцип развития свободы имеет определенный terminus a quo и ad quern и образует замкнутый круг, и что поэтому принцип по отношению к ним конечен. Здесь мы говорим о развитии через бесконечный принцип, поэтому следует ожидать, что здесь свобода мыслится с иным определением; поэтому не следует смешивать эти две сферы, пока не будет дано более точное определение их различия).

Эти принципиаты взаимно исключаются, и когда имеет место один из них, то невозможно, чтобы был и другой, и наоборот. Поэтому, если должен наступить новый, то сначала должен быть уничтожен тот, который находится налицо: они следуют друг за другом. Уничтожение существующего есть условие для возможности бытия другого; таким образом, одно пред-

423

шествует, другое следует. Таким образом, единое, остающееся единым, проходит через ряд чередующихся изменений или через время. Этот ряд не может иметь конца, ибо принцип может оставаться принципом до бесконечности — бесконечное время. Одно измерение его для остающегося единым даже в бесконечном чередовании взаимно исключающихся содержаний. Содержания не представляют собой моменты времени, ибо эти последние, как части одного и того же времени, сами по себе одинаковы; они только делают нечто различимым во времени. Принцип и есть носитель времени и центр единства; принципиаты же суть содержания времени и точки разделения.

4) Что хотели мы построить с помощью этой задачи? Очевидно, только принцип в его действительном принципиальном бытии, но никоим образом не время; этот образ присоединился к первому помимо нас. Поэтому мы должны сказать: время есть закон того построения, которое мы имеем в виду, и к тому же оно связывает нас не украдкой и бессознательно, как это часто бывает в мышлении, а выступает в то же время как образ. (Форма того построения, и притом только видимая форма) Поэтому нам предстоит еще это само собой возникающее сознание времени объяснить отдельно.

Как только свобода действительно и на самом деле подымается над каким-нибудь офаничением, которым она была связана, так возникает сознание, как непосредственное бытие возникшей свободы — это основное положение, выставленное нами выше и из которого мы уже делали выводы. Это основное положение находит здесь применение. А именно, свободное воображение, строя соответственно заданию тот принцип, в самом деле поднимается над действительным принципиальным бытием, и жизнь не отдается ни подчиненному принципиальному бытию, ни созерцанию принципиатов, как она могла бы. Таково с этой стороны внутреннее состояние жизни вследствие свободного акта. Это состояние изображается в сознании, которое, именно как непосредственное выражение внутреннего состояния должно казаться уже данным.

424

Таким образом, время есть непосредственное созерцание чистого принципа просто как такового. (Для упражнения предлагаю вопрос: производим ли мы созерцание времени, или мы его не производим? Мы не производим его посредством сознательной свободы воображения, как мы, например, произвели заданный образ принципа. Но мы производим основание этого созерцания, возвышение над действительным принципиальным бытием с помощью подчиненного воображения. Вот что пока можно ответить на поставленный вопрос; окончательный и решительный ответ может быть дан только в наукоучении).

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Пока мы вывели собственно только чистое, очищенное от явлений время, и это случилось оттого, что поставленная нами задача свободного мышления тем самым отвела нас от естественного процесса сознания. Хотя мы и имели к этому основание в нашей лекции, но теперь мы должны вернуться назад и показать, каким образом в сознании возникает действительное время. Мы ставим вопрос так: вынуждено ли знание (само собой разумеется, в какой-нибудь связи, ибо абсолютно оно никогда не может быть вынуждено) полагать какой-нибудь из своих принципиатов совершающимся во времени, подобно тому, как во внешнем восприятии оно вынуждено было полагать объект находящимся в пространстве; вынуждает ли его точный синтез мыслить принципиат нераздельным от определенной части общего времени, заполняющим эту часть?

425

Для пояснения. Могут сказать, что сознание, конечно, развивается во времени и не может иначе развиваться для зрителя, находящегося вне сознания, который мыслит его единство и наблюдает смену его состояний; но могло бы быть, что это наблюдаемое сознание в каждой точке, которая наблюдателю кажется моментом времени, само для себя входит целиком всей своей сущностью. Такое сознание было бы разорванным, в каждый момент совершенно новым; каждый момент был бы для него своеобразным миром, замкнутым в себе, не связанным ни с чем другим. Для такого сознания не существовало бы ни времени, ни моментов времени. Но если на самом деле этого нет, тоя должно непосредственно и в том же самом состоянии, в котором оно постигает принципиат, постигать его как необходимую часть целого, и быть вынужденным непосредственно связывать с сознанием части сознание целого; оно совершенно не может успокаиваться на части, но необходимо переходить от нее к целому. Но целое, охватывающее все, есть знание; следовательно, я должно другие части, принадлежащие к этой части, постигать также как знание, но как отличное от знания единого и сохраняющего свое единство знающего, и таким образом попадать в вышеописанное созерцание времени.

Но как оно приходит к этому необходимому выступлению из части? Часть совсем не могла бы быть понята как пребывающая, идея ее бытия должна была бы заключать противоречие и представляться невозможной, если бы это бытие не связывалось с другим бытием, которое, однако, не одновременно с первым; одним словом, если бы данное не мыслилось только как обусловленное другим. (Понятие обусловленности уже было выведено выше, и мы ниже дадим ему самое строгое определение).

426

Заметьте, что благодаря внесению понятия обусловленности весь вышеописанный ряд времени получает новый и более определенный характер. Раньше мы предполагали, что различные принципиаты просто взаимно исключают друг друга, и если наступает один, то должен исчезнуть другой; к тому же их место в ряду было совершенно безразлично, и если случайной следовало за а, то был возможен также и обратный порядок- а могло следовать за b. Здесь же разные принципиаты не только исключают друг друга, но и обусловливают друг друга, и этим определяют свое место в ряду; уже нет, как раньше, общего до и после, а определенное до и после. Обусловливающее должно предшествовать обусловливаемому, и наоборот, обусловливаемое должно следовать за обусловливающим. Если знание замечает эту обусловленность наличного явления, то оно этим самым вынуждено будет мыслить об обусловливающем как о необходимо предшествующем, а от него опять переходить к его условию и таким образом может от наличного с подыматься к предшествовавшему b, а от этого последнего к предшествовавшему а. Отсюда и возникает сознаниея как единого и неизменного в сменах своих состояний, а также необходимость в действительном времени, чтобы в действительности объединить эту противоположность. (Это единое я могло бы быть просто знающим, если бы сменяющиеся состояния определенного мыслящего таким образом индивида были только внешние восприятия. Но ничто не ручается за бесконечность и самостоятельность такого только познающего, напротив, его существование зависит отданного существования внешних предметов, а время при этом образующееся не бесконечно, а только неопределенно. Если же наблюдаемая смена заключается в свободном построении образов и в мышлении, то тогда единое я, несомненно, становится принципом, а его время действительно и бесконечно).

Здесь мы предполагаем Я не как просто знающее, но как принцип, и из этого выводим следующее: многообразные принципиаты обусловливают друг друга. Что это собственно значит? Принципиаты ведь не имеют никакого самостоятельного бытия и представляют собой не что иное, как чистое истечение свободы принципа; следовательно, они не могут, подобно вещам в себе,

427

обладать своеобразными определениями. Все, что о них высказывается, высказывается собственно о принципе. Следовательно, вышеприведенное положение означает: принцип условен по отношению к своим принципиатам, его саморазвитие связано определенной последовательностью (здесь до бесконечности). Он не может в действительности достигнуть некоторой цели у, если даже он ее ясно представляет и к ней стремится, иначе, как проходя через а, b, с, d и т д.

Откуда Я получает это знание об обусловленности?

Так как оно выражает ограничение принципа со стороны его способности к действительному обнаружению, то, очевидно,