точке) — только Он и никто другой; и если он этого не сделает, то в этой, по крайней мере, неизменной общине индивидов, наверное, ничего не будет сделано. Подобно тому как выше в физическом отношении индивид стал без своего участия или со-
517
знания тем, чем он стал, и никак не мог изменить это свое бытие, это сжатие в единый пункт, хотя и мог, начиная с этой точки, развиваться далее с абсолютной свободой; также и в мире нравственном его моральное определение не зависело от его участия или сознания, и он не может его изменить; он и не должен желать его изменить в своем дальнейшем определении, а дальше свободно развиваться по основному закону этого определения. Он не сам ставит себе свою цель, она ему дана вместе с его бытием; правда, впоследствии он ставит ее себе сознательно, но это он может только потому, что первоначально она ему дана бессознательно, просто вследствие его бытия. Возникновение индивида есть особое и вполне определенное постановление нравственного закона вообще, полным выражением которого являются только его постановления, обращенные ко всем индивидам.
Индивидуальная форма, которую принимает Единая и общая жизнь, вполне определяется конечной целью. Каким образом? Жизнь есть жизнь, деятельность, и даже абсолютная и творческая; но в этой своей общей форме она себя не сознает, и поэтому она несвободна в собственном смысле этого слова, т. е. в том, что в ней есть стремление, которому она может следовать или нет; поэтому конечная цель определяет ее не так, как повеление конечной цели определяет индивида, который в действительности может и не выполнить это повеление; жизнь же определяется бесповоротно. Здесь конечная цель действует как закон природы, и жизнь в этой форме есть на этой ступени природное явление конечной цели. В ней и посредством ее должны последовать такие-то индивиды, они и последуют.
Таким образом, мы приходим к незыблемой и реальной природе, которая, если только мы приписываем реальность конечной цели, что мы пока и делаем, — есть не только видимость другого, но существует сама в себе. Прежде всего, что такое эта природа в своей форме? Не субстрат или что-либо в этом роде, а чистая и
518
абсолютная жизнь и сила, которая создает действительное из только возможного, непосредственный основной принцип всякой действительности. Но основание бытия, бесповоротно определяющее как закон природы проявление силы, есть сама конечная цель: жизнь вообще есть, и она такова, какова она в своих первоначальных определениях, потому что она должна быть и должна быть именно такой. В этом и заключается абсолютное соединение и истинное посредствующее звено между двумя мирами, невидимым и видимым.
Что же это за первоначальные определения и абсолютные создания природы? Не что иное, как мир индивидов. Следовательно, индивиды тоже существуют в силу своих нравственных определений, и они составляют единственно истинное и действительное в природе, их созданием замыкается и заканчивается природа.
А то, что существует кроме этого, или то, что кажется существующим, есть продукт частной жизни или же частной природы в индивидуальной форме; так созерцание природы в самом индивиде, ибо он ведь есть природа, есть дальнейшее изменение природы, так как он, в своем центре единства и исходя из своего центра единства, есть сила природы. Здесь нам не приходится, как в других системах, принимать непонятную в самой себе абсолютную и поэтому безнравственную природу, напротив, здесь вполне понятна свобода и сознание в индивиде. Индивид безусловно морален, а нравственность безусловно предполагает сознание и свободу, ибо только при наличности их возможна нравственность.
Прибавим еще следующее: индивидуальной формой как таковой реальная сила жизни, создающая индивидов, закончена и использована. Индивид, раз он уже есть, есть, безусловно, индивид, и он не может ни уничтожить себя, ни перейти в другие индивидуальные формы и таким образом производить индивиды вне себя. Поэтому если бы общая жизнь заканчивалась создани-
519
ем одного или конечного числа многих индивидов, то, достигнув этого конца, реальная сила Единой жизни должна была бы погаснуть и уничтожиться, и жизнь в своей общей творческой силе стать невидимой. Это никогда не произойдет, ибо жизнь должна проявляться в своей цельности только потому, что в ней должна проявиться конечная цель. Таким образом, в области явления мир индивидов никогда не закончится, а будут возникать все новые индивиды; и всегда должны существовать не только многие индивиды (положение, которое мы должны были доказать), но необходимо признать непрерывный, все увеличивающийся и бесконечный в явлении ряд индивидов.
Можно было бы подумать, что вся конечная цель должна распределиться между всей суммой индивидов, а так как конечная цель, несомненно, должна быть определенной, целой и завершенной, то и сумма индивидов должна быть конечной: эта мысль дает нам повод к новому добавлению, открывающему широкие перспективы. Именно: поскольку конечная цель должна быть видима, она должна быть распределена между конечной и определенной суммой индивидов, ибо она видима только в индивидуальной форме. Поэтому только что доказанное непрерывное творчество новых нравственных индивидов заставляет предполагать, что некоторая часть конечной цели постоянно остается невидимой в явлении и должна стать видимой в новом творении, и в этом отношении появление всякого нового гражданина мира (но не существует иного мира, кроме нравственного) есть откровение нравственной конечной цели с новой, до сих пор бывшей невидимой, стороны. Возможно, что такое постепенное достижение явлением конечной цели высшей ясности обусловлено выполнением задачи, ставшей уже раньше видимой, и что до этого выполнения время протекает пусто и недействительно, только повторяя в других индивидах поставленные и не выполненные задачи, что поэтому в нравственном порядке века обусловливаются веками и что постепенное раскрытие высшей ясности конечной цели образует время в высшем значении слова или последовательность веков.
520
С. Теперь перейдем к определению посредством того же принципа второй основной формы проявления жизни индивидуальной.
1) Созерцание Единой и общей силы, как созерцание, находится в индивидах как таковых. Исходя из них как из фокуса знания, видна вся сила, или природа. Конечно, всеми находящимися в одной и той же системе действительности, одинаковым образом, ибо по отношению к содержанию этого созерцания они не индивидуальны, а составляют само Единое и Общее.
Во избежание возможности недоразумения или путаницы прибавим еще следующее: уже в предшествовавшем рассмотрении Единая общая жизнь, или природа, самым решительным образом представилась вам в двух главных видах: как реальная жизнь в воспроизведении индивидов и как идеальная в самосозерцании. Последним, как фактом, она может быть только в индивидуальной форме, ибо, согласно вышесказанному, только в ней она может созерцать себя и сознавать себя, но как Единое созерцание, и потому во всех индивидуальных формах одно и то же Единое содержание. В этом созерцании должно заключаться то, что содержится в реальности, но эта последняя достигает индивидуализации, поэтому в общем созерцании должны заключаться созерцания стольких индивидов, сколько их создала Единая жизнь, и непосредственное общее созерцание охватывает общее созерцание всех индивидов с точки зрения каждого отдельного индивида. (Ни один индивид — это замечание должно предохранить от некоторого ложного понимания прежних положений наукоучения — не созерцает себе подобные существа в самом себе и в своем самосозерцании, но он их созерцает в непосредственном созерцании Единой жизни. То, что существует в природе помимо этого, физическую силу и т. д. вплоть до мате-
521
риальности, всякий индивид созерцает, конечно, в себе, в непосредственном созерцании своей общей силы. Но именно потому, что это есть его общая, а никоим образом не его частная ограниченная сила, он вынужден переносить это созерцание на себе подобные внешние ему существа, явившиеся ему уже в первом созерцании. Это должно служить дополнением и завершением сказанного раньше об этом предмете).
Итак, Единая жизнь как природа предопределена конечной целью к воспроизведению индивидов; она не может воспроизводить индивиды иначе как для определенных нравственных назначений. Это, будучи абсолютным определением жизни, должно также проявляться в общем созерцании ее, а именно в чисто непосредственном созерцании, в том, в котором сами индивиды проявляются как существующие, и совершенно независимо от рефлексии созерцающего индивида о своей собственной нравственности. Это определение должно проявляться с тем же общим характером, с каким оно заключается в Единой жизни. Какова эта общность и в чем заключается ее граница? В том, что каждый индивид, без исключения, имеет свое отличительное нравственное назначение; каково это назначение для каждого особого индивида — это выходит за пределы ее границ. В общем созерцании проявляется только то, что все индивиды имеют нравственное назначение, ради которого с их бытием и продуктами их свободы надо обходиться не как с природой, но щадить их; одним словом, в этом созерцании содержится все то, что мы выше установили фактически как источник понятия взаимного отношения свободных существ, понятия справедливости. Мы выяснили, и это очень важно, что эти понятия независимы от собственного нравственного состояния индивида, обладающего ими, даже от факта рефлексии о собственном нравственном состоянии. Они есть настоящий посредствующий и связующий член между естественными понятиями и нравственными понятиями, подобно
522
тому как то, на чем они основываются — определение Единой жизни конечной целью, есть реальный посредствующий член между двумя мирами. (Так бывает и на самом деле. Даже тот, кто сам несправедлив и кто, будучи обуреваем страстной жадностью, не может видеть свои собственные поступки в форме этого созерцания, все же находит в спокойном состоянии, когда он открыт воздействию своей духовной природы, те же самые поступки, совершенные другими, неправильными, и часто случается, что больше всего требуют от других те люди, которые сами меньше всего делают для других. На низшей ступени эти понятия представляются не как нечто, что следует делать, а скорее как нечто, что должно быть). Таким образом, здесь получается новое определение общего созерцания как основания понятия справедливости, в котором свобода становится как бы природой и почитается производящей определенное и неизменное бытие подобно непреодолимому и принудительному закону природы; оно и не может быть иначе согласно только что выясненному происхождению этого понятия.
2) Частное нравственное назначение каждого индивида как такового, которым он всегда обладает вследствие своего происхождения из общей жизни, в описанном общем созерцании не достигает сознания; оно может быть сознанным только в отдельном, вполне внутреннем самосозерцании индивида как такового, так как это назначение есть его частное, исключительно ему принадлежащее бытие. Спрашивается, как и каким способом?
а. Чтобы основательно и ясно ответить на этот вопрос, исследуем подробнее условия нравственной свободы и ее созерцаемости как таковой. Выше мы видели, что для простой чувственной индивидуальности, без всякого сознания нравственного закона, вполне возможна действительная деятельность, и в ней вполне завершена реальная свобода,
