становления и, следовательно, отрицание его. Но допустим это, так как иначе мы не можем прийти к заданному нам представлению. Это становление, которое вы, против всякого правила, заставили длиться, будет вытеснено и уничтожено новым абсолютным становлением, возникшим совершенно из ничего и поэтому не связанным с первым. В такой жизни совсем нет внутреннего единства, и мы представляем себе не данную жизнь, а бесконечное множество различных жизней. Единственное, что вносит в жизнь единство и длительность, есть ее бытие и, следовательно, без этого предположения жизнь совсем не может быть созерцаема, ни как данная жизнь, ни как жизнь вообще.

В результате допущение в жизни безусловного бытия, как мы его только что описали, есть условие созерцаемости жизни.

536

Это только что описанное нами бытие и есть то, что мы до сих пор называли конечной целью. Во-первых, всякое становление, всякое обнаружение жизни обладает длительностью, необходимой для ее созерцаемости, только потому, что оно есть становление бытия (непосредственно или посредственно, в нравственной или только в чувственной форме — здесь не важно); само становление существует только при этом условии. Поэтому это бытие есть собственно пребывающее: в становлении это есть содержание, а в действии — соделанное. Но жизнь с формальной стороны есть абсолютное становление, поэтому это бытие в бесконечно развивающемся обнаружении находится только в становлении, а никогда в (фактическом или обнаруженном) бытии. Оно будет в бытии только при конце жизни. Но во всяком обнаружении жизнь стремится обнаружить свое бытие; что это не есть действительное бытие, зависит только от требуемого формой действительности бесконечно продолжающегося становления. Итак, бытие, как действительное, есть цель и намерение обнаружения, и к тому же вполне единственная, безусловная и бесконечная, т. е. конечная, цель.

В результате бытие жизни, которое обязательно должно лежать в основе ее, становится конечной целью только в синтезе со становлением как с формой жизни. Помимо этого синтеза и вне этой формы нельзя и говорить о конечной цели, а просто только о бытии. Следовательно, конечная цель есть обнаружение бытия в становлении с целью сделать это бытие видимым, следовательно, посредственно оно есть видимость бытия жизни, как мы это и предположили.

Примечание. Бытие свободы или жизни — если принять резкое значение слова бытие как безусловное бытие, вне всякого становления, никоим образом не как просто фактическое бытие явления — и нравственность представляет собой вполне Единое.

537

Спрашивается далее: что такое это бытие жизни, можно ли его глубже определить? Я отвечаю утвердительно, а именно таким образом: с формальной стороны жизнь есть только самоопределение к становлению. Это самоопределение прибавляет к бытию только то, что вытекает из этой формы: бренность частного и его бесконечное развитие. А то, что в обнаружении действительно есть и сохраняется во всем бесконечном ряду, имеет основание не в форме, а в самом бытии. То, что содержится в каждом отдельном обнаружении, что, собственно закрепляет его и делает его неподвижным, что действительно сохраняется во всем бесконечном ряде, есть созерцание. Поэтому созерцание в своей абсолютной форме, как созерцание, не становится, а есть, форма же только сообщает пребывающему созерцанию бесконечное становление. Поэтому форма основного бытия жизни есть такое созерцание, которое есть, а не стало, и остается неизменно одинаковым. С мыслью о нем несовместима никакая деятельность, принадлежащая только формальной жизни. Так как слово созерцание, по-видимому, содержит в себе понятие такой деятельности, то заменим его другим выражением: бытие жизни есть неизменный, прочный образ или явление, замкнутое в себе бытие, которое именно поэтому не может быть снова непосредственно созерцаемо. Оно, утверждаю я, есть просто бытие жизни, жизнь замыкается им, и есть не что иное, как только оно.

С этим простым созерцанием связана формальная жизнь, иначе говоря, созерцание обладает формальной жизнью, оно есть формальная жизнь, формальная жизнь есть его форма и тому подобное. Посредством этой формальной жизни оно обнаруживается, когда оно обнаруживается в форме вечного становления.

Следовательно то, что мы до сих пор рассматривали как жизнь, есть в своем абсолютном бытии созерцание, образ, явление. Но созерцание есть свобода некоторого бытия, — это относится к бытию, которое созерцается в созерцании, образуется в образе, является в явлении.

538

Что же это за бытие? Во-первых, это не есть бытие самой жизни, ибо жизнь есть просто образ и исчерпывается образным бытием, и именно она есть образ того другого, противоположного образу, которое относится к этому образу как бытие. Очевидно, это есть бытие по ту сторону всякого становления, что можно сказать уже и об образе. Но созерцание есть его созерцание, поэтому оно как со стороны бытия, так и со стороны содержания зависит от него; это другое есть основа как формального, так и качественного бытия созерцания. Поэтому, хотя созерцание безусловно есть, а не становится, оно есть не от себя, из себя и через себя, а через это бытие, поэтому оно абсолютно только как факт, именно факт этого бытия. А это бытие, которое есть бытие по отношению к абсолютному созерцанию, есть безусловно из себя, от себя, через себя. Оно есть Бог.

В этом его понятии мы ничего не можем о нем сказать как только, что оно есть абсолют и что оно не есть созерцание или что либо иное, заключающееся в созерцании в силу его жизненности. Но это есть только форма его бытия, и именно только в противоположность к бытию явления. Что такое Бог в действительности и в самом себе, открывается в созерцании, которое вполне его выражает и в котором он таков, каков он внутренне в себе самом; но это созерцание не созерцается снова, а обнаруживается посредством связанной с ним свободы. Следовательно, его сущность, как она есть в нем самом, бесконечно обнаруживается прежде всего и непосредственно в созерцании вечной конечной цели. Поэтому жизнь в своем истинном бытии и есть образ Бога, каков он есть в самом себе, но как формальная жизнь, как действительно живая и деятельная есть бесконечное стремление действительно стать этим образом Божиим, которым она однако никогда не станет именно потому, что это желание бесконечно. В действительном акте, если вообще это истинная жизнь, а не просто кажущаяся, она всегда есть возможно ближайшее в этот данный момент условие осуществления этого образа.

539

Таким образом, мы достигли последнего и полного раскрытия предмета нашего исследования: жизни, или — что то же — знания. (Насколько эти два выражения вполне однозначны, сейчас еще яснее обнаружится). Конечно, знание не есть просто знание самого себя, ибо в этом случае оно исчерпывалось бы самим собой и, не обладая длительностью и опорой, обращалось бы в ничто; но это есть знание о бытии, и именно о Едином бытии, истинно существующем, о Боге, но никак не о бытии вне Бога, ибо иное бытие, кроме бытия самого знания или созерцания Бога, невозможно, и предположение такого бытия есть чистая и явная бессмыслица. Но этот единственно возможный предмет знания никогда не встречается в действительном знании в чистом виде, но всегда преломленным в формы знания, необходимые в совокупности и в этой необходимости доказуемые. Доказательство необходимости этих форм и есть философия, или наукоучение.

Для обзора:

1) То, что вне Бога, разрешается в простое созерцание, образ, знание (быть вне Бога и значит быть созерцанием Бога, и не может иметь иного значения), и в нем нет ни следа, ни искры собственно формального бытия, которое вполне остается в Боге. Поэтому теория постижимого может быть только теорией знания, или наукоучением, ибо Бог непостижим, а вне Бога нет ничего, кроме знания.

2) Правда, это знание (это явление) не мертвое, но, безусловно, в самом себе живое. Но будучи жизнью, оно не имеет ни бытия, ни корня, ни материальности, ни качества, а есть только голый принцип — не созерцания и его содержания, Бога, ибо таковое есть изначального принцип дальнейшего определения этого созерцания и поэтому принятия этого созерцания в форму становления.

540

3) Эта жизнь, или принцип, есть абсолютная способность построения и схематизирования, очевидно, всего того, что она есть. Первоначально она есть образ Бога. Поместите пока принцип в этом пункте. Очевидно, будут возможны два исключающие друг друга случая: или принцип в принципном бытии этого бытия остается тем, что он есть, образом, тогда его продуктом будет бесконечный ряд созерцания. Созерцания, повторяю я. Созерцание находится всюду, где в принципе, поскольку он принцип, заключено бытие, т. е. нечто не освобожденное свободой и не схематизированное, а потому и бессознательное. Или второй случай: принцип не остается этим бытием, а схематизирует его; тогда образуется понятие и в данном случае понятие Бога как абсолютного предмета созерцания. Это генеалогия всех понятий, а здесь, в частности, понятия Бога: религия, завершающая жизнь знания и являющаяся его наивысшей вершиной.

4) Вернемся снова к созерцанию, в котором принцип, бессознательно для самого себя, есть образ Бога. И в этом созерцании могут быть два случая: или в созерцании предполагается свобода, и продукт созерцания, пройдя через нее, рассматривается как второй бессознательный принцип, заключенный в первом, тогда возникает бесконечное созерцание конечной цели — раскрывается нравственный мир. Или же в созерцании не предполагается свобода, и продукт созерцания не определяется прохождением через свободу, тогда получается созерцание бесконечной природы, которая сама растворяется в созерцании и является его формой.

5) Наконец, сама свобода, принцип как таковой, оставшийся скрытым в рассмотренном выше основном созерцании, может быть схематизирован самой свободой и возвыситься до сознания, тогда образуется созерцание я, как свободного и именно свободного по отношению к конечной цели, которая для него становится законом; поэтому я представляется с двух точек зрения: как принцип в нравственном мире и как тот же принцип в мире ненравственном и поэтому только чувственном.

541

Эти пять основных форм исчерпывают возможные формы всякого сознания на веки вечные. Наукоучение имеет дело с необходимыми формами сознания, поэтому только что сказанное представляет основную схему этой науки, которой и должно было закончиться наше исследование фактов сознания, если оно было вполне выполнено.

Было бы полезно для всякого научного сочинения, если бы к нему иногда предъявляли требование бросить терминологию, пользоваться которой оно, может быть, было вынуждено, и высказать простым языком, понятным для обыкновенного ума, в чем, собственно, заключается то новое, что оно утверждает. Здесь мы хотим добровольно оказать эту услугу нашему собственному сочинению.

Мы утверждаем, выражаясь обыкновенным житейским языком, и утверждали до сих пор вполне серьезно следующее:

1) Знание существует действительно самостоятельно и само в себе, а именно это знание есть свободная и самостоятельная жизнь. Вы должны это допустить и принять, если вы желаете вместе с нами стать на точку