к этому непосредственно вынуждена, а потому, что только действуя так, она приходит к знанию.

Вследствие этого многое, что есть действительное обнаружение этой способности, в действительном знании остается невидимым. Поэтому если способность и все ее обнаружения должны быть введены в знание, то это может совершиться только в ином, чем вышеупомянутое, знании, и совокупное знание обязательно должно распасться на различные части вследствие противоречия между законом формы видимости (Sichtbarkeit) и тем, что оно видит себя в своей полноте.

§6

Далее, внутри этого своего формального бытия способность определена безусловным долженствованием. Она должна видеть себя как схему божественной жизни, что она и есть первоначально и единственно благодаря чему она существует. Поэтому это и есть ее абсолютное определение, вполне исчерпывающее ее как способность. Она должна видеть себя как схему божественной жизни, однако первоначально она не более чем способность, хотя, несомненно, эта определенная способность осуществления схемы Бога; но если она должна видеть себя в действительности как такую схему, то ей следует самой посредством выполнения способности действительно сделать себя такой.

551

§7

Видение себя (das Sichsehen) как долженствующую и могущую способность и действительное выполнение этой способности, в случае если и это последнее должно быть, видимо, не совпадают, и фактическая возможность последнего обусловлена совершившимся выполнением первого.

Способность должна видеть себя как божественную схему не через свое простое данное ей бытие, ибо она не есть такое данное бытие, но через выполнение способности. Поэтому ей должно быть уже заранее известно, что она есть такая способность, и как познать себя при выполнении ее; это для того, чтобы она могла направлять свой взор на эти признаки и по ним судить о выполнении.

Или представим это так: через выполнение способности в ней возникает схема и сознание того, что заключено в схеме, и больше ничего (§5). Формальное дополнение, выходящее за пределы непосредственного содержания схемы, состоящее в том, что это есть схема Бога, в ней не заключается и может быть перенесено на нее только вследствие признака, воспринимаемого при непосредственном выполнении. Но этот признак заключается именно в том, что способность приводится в исполнение с абсолютной свободой вследствие признанного всеобщего долженствования.

§8

Если способность должна видеть себя как долженствующую, то необходимо, чтобы раньше этого определенного видения себя как принцип она видела бы вообще, а так как она видит только посредством собственного саморазвития, то необходимо, чтобы она

552

развивалась, причем она не может в этом развитии видеть себя непосредственно как принцип. Эта ясно выраженная необходимость существует для того, чтобы способность могла видеть долженствование, поэтому ее можно назвать долженствованием долженствующего, именно долженствованием его видимости; поэтому это долженствование содержится в первоначальном определении способности через ее бытие из Бога. Итак, если она себя вообще не видит как принцип, то она в том же самом едином состоянии не может видеть себя как таковой; отсюда ясно, что эти два способа знания не совпадают. Знание через невидимый непосредственно принцип мы называем созерцанием.

§9

Так как в созерцании не схематизируются ни способность, просто как таковая, ни божественная жизнь, ибо созерцанием обусловлена фактическая возможность такого схематизирования, то очевидно, что для него остается простая форма (Gestalt) способности как данной. Это (§5) есть способность глядеть (Hinschauen), не направленная на единую божественную жизнь, которая на этой ступени остается скрытой, способность неопределенная и совершенно необузданная, однако абсолютная и, следовательно, бесконечная способность. Поэтому она схематизируется как обнимающая бесконечность одним взором (пространство) , себя же она схематизирует в том же нераздельном созерцании, как нечто сосредоточившееся и сжавшееся в ограниченном пункте этой бесконечности, нечто в себе самом тоже бесконечно делимое, как сгущенное бесконечное пространство в другом простом бесконечном пространстве, или как материя: и в этом случае она схематизирует себя как бесконечную способность сосредоточения, следовательно, как безграничный материальный мир в пространстве; и все это, на основании приведенного (§5) основного закона знания, необходимо представляется знанию как действительное и само по себе существующее бытие.

553

Далее, именно в своем только формальном бытии это есть способность, абсолютно начинающий принцип. Чтобы схематизировать себя как таковой, для созерцания ей необходимо раньше своей деятельности увидеть возможность этого действия, и ей должно казаться, что она может его совершить, а может и не совершать. Это возможное действие, она не может увидеть в абсолютном долженствовании, которое на этой ступени еще невидимо, поэтому она его видит в так же слепо схематизированной причинности, которая, однако, не есть непосредственно причинность, а кажется, что она становится таковой вследствие видимого выполнения способности. А такая причинность есть влечение. Способность должна чувствовать влечение к тому или иному действию, но это не определяет непосредственно ее деятельности, так как такая непосредственность заслонила бы от нее проявление ее свободы, а в ней-то весь вопрос.

Эта деятельность, вызванная влечением, может быть только воздействием на телесный мир. Поэтому влечение к деятельности созерцается в непосредственном отношении к телам; вследствие этого эти последние чувствуются в этом непосредственном соотношении и получают через это отношение внутреннее качество, которое больше, чем только заполнение пространства; этим замечанием мы завершили определение тел, бывшее раньше неполным.

Если в результате этого влечения и явления самоопределения способность увидит себя как действующую в действительности, то она должна увидеть эту деятельность в той же форме созерцания, как и телесный мир, то есть она должна увидеть себя в форме тела, при этом в двояком отношении к телесному миру: частью как внешнее чувство, чтобы чувствовать отношение телесного мира к своему влечению, частью как орган, чтобы созерцать свое воздействие на него.

554

В этой деятельности она дана себе как способность, остающаяся в самоопределении неизменной, не исчерпывающаяся никакой деятельностью, и потому бесконечная способность. В этом созерцании своей единой бесконечной способности возникает для нее бесконечность, но не такая, как вышеупомянутая, заключенная в едином взоре, а такая, в которой она может созерцать свою бесконечную деятельность; бесконечный ряд следующих один за другим членов — время. Так как бесконечная деятельность может распространяться только на телесный мир, то вследствие единства созерцания время переносится и на него, несмотря на то что свойственная этому миру бесконечность уже выражена в бесконечной делимости пространства и всех его частей.

Ясно, что состояние, в котором способность отдается исключительно созерцанию телесного мира и им исчерпывается, не совпадает с тем состоянием, когда она сознает свое влечение воздействовать на познанный уже мир; однако и в последнем состоянии сохраняется схема вещей, которые должны быть для того, чтобы влечение могло быть перенесено на них; это и образует связь между этими двумя несовпадающими состояниями созерцания.

Вся эта область созерцания есть, как было выше указано, выражение и схема простой способности. Так как способность без схемы божественной жизни есть нечто, а здесь она именно и схематизируется в этом своем ничтожестве, то и вся эта область есть ничто, и приобретает некоторое значение только благодаря своему отношению к действительному бытию, ибо она обусловливает его фактическую возможность.

555

§10

Далее, способность предназначена к тому, чтобы возвыситься до видения долженствования, фактическое выполнение которого теперь, когда вся область созерцания налицо, возможно непосредственно и безусловно. Но как и каким способом совершится этот подъем? То, что удерживается в созерцании и собственно составляет его корень, есть влечение. Благодаря ему способность тяготеет к созерцанию и остается у него в плену. Следовательно, условием выполнения способности и собственным актом ее должен быть отказ от влечения, уничтожение его как невидимого и слепого влечения к схематизированию, а тогда вместе с отпадением принципа отпадет и его следствие — пребывание в плену у созерцания. Тогда знание предстанет как единое, каким его видело с самого начала наукоучение; в этом своем существенном единстве оно постигается как несамостоятельное и нуждающееся в носителе, в Едином, существующем безусловно через самого себя. Эта форма знания уже не есть созерцание, а мышление, и именно чистое мышление, или умопостижение.

§11

Прежде чем продолжать далее, нам следует, исходя из этого центрального пункта, добавить к изложенной нами области созерцания недостающее ей определение. Под влиянием одного слепого влечения, в котором отсутствует единственно возможное направление долженствования, способность в созерцании становится неопределенной, и именно там, где она схематизируется как абсолютная — бесконечной; там же, где она дана как определенное, как принцип, по крайней мере, многообразной. Способность, путем вышеуказан-

556

ного акта умопостижения, освобождается от этого влечения и направляется на единое. Как несомненно, что для порождения этого единства, — а именно сначала внутренне и непосредственно в самой способности, ибо только при этом условии его можно увидеть внешне в схеме, — необходим был особый акт, так же несомненно, что в сфере созерцания способность созерцалась не как единое, а как многообразное; эта способность, которая только через самосозерцание сделалась я, в этой сфере не была единым я, а необходимо распадалась на мир многих я.

Но это не в форме самого созерцания. Первоначально схематизирующий принцип и принцип, признающий эту схему непосредственно и в акте ее образования за схему, всегда составляют численно одно, а не два, и поэтому в области созерцания непосредственно созерцающее свое созерцание есть нечто единственное, замкнутое в себе, обособленное и в этом отношении недоступное для другого; это есть неделимое каждого, и оно у каждого может быть только одно. Однако это разделение на многие я должно обнаружиться в той форме, которая одна только порождает единство — в форме мышления; поэтому описанный индивид, хотя и останется единым в непосредственном самосозерцании, находит себя при постижении себя в мышлении единым в мире сходным с ним индивидом, а так как эти последние он не может непосредственно созерцать как свободные принципы, как он созерцает самого себя, то он может признать их за таковые только путем умозаключения, основываясь на способе их воздействия на чувственный мир.

Из этого дальнейшего определения сферы созерцания, а именно, что в ней принцип, который един через свое бытие в Боге, распадается на множество принципов, следует другое определение. Само это распадение в едином мышлении и всегда сопровождающее его взаимное признание было бы невозможно, если бы объект созерцания и деятельности всех не был бы одним и

557

тем же, для всех одинаковым миром. Созерцание чувственного мира существует только для того, чтобы на нем я могло увидеть себя как абсолютно долженствующее. Но для этого достаточно, чтобы созерцание такого мира просто было, а каково оно— это не играет никакой роли, ибо для этой цели пригодна всякая его форма. Ноя кроме того должно признать себя как Единое в данном множестве я, а для этого, кроме вышеуказанных общих определений чувственного мира, требуется еще следующее: чтобы он был для всякого созерцающего индивида одним и тем