себе.
Наоборот, что для Я должно существовать некоторое Не-Я, не может значить ничего иного, кроме того, что Я должно полагать реальность в Не-Я; ибо для Я нет, да и не может быть никакой другой реальности, кроме реальности, через него положенной.
Что деятельность Я и Не-Я суть одно и то же, значит, что Я может не полагать в себе чего-либо только благодаря тому, что оно полагает это нечто в Не-Я; и полагать в себе что-либо оно может лишь благодаря тому, что не полагает его в Не-Я. Полагать же вообще Я должно с необходимостью, поскольку оно есть некоторое Я; но только не непременно в себе. Страдательное состояние Я и страдательное состояние Не-Я суть тоже одно и то же. Что Я не полагает чего-либо в себе – значит, что это нечто полагается в Не-Я. Деятельность и страдание Я суть одно и то же; ибо поскольку оно чего-либо не полагает в себе, оно полагает его в Не-Я. Деятельность и страдание Не-Я суть одно и то же. Поскольку Не-Я должно воздействовать на Я, должно уничтожить в нем нечто, постольку в нем полагается силою Я нечто равное. Таким образом, с очевидностью раскрывается полное синтетическое объединение. Ни один изо всех названных моментов не является основанием другого; но они все суть одно и то же.
Следовательно, вопрос о том, каково основание страдания в Я, вообще нельзя разрешить, менее же всего его можно разрешить, предположив некоторую деятельность Не-Я как вещи в себе; ибо в Я нет никакого чистого страдания. Но, разумеется, остается еще другой вопрос, а именно вопрос о том, каково же основание всей только что установленной взаимосмены? Утверждать, что взаимосмена вообще прямо и без всяких оснований полагается и что суждение, полагающее ее как наличность, есть тетическое суждение, нельзя, ибо безусловно полагается только одно Я; в чистом же Я не содержится никакой такой взаимосмены. Однако тотчас же становится ясно, что подобное основание непостижимо в теоретическом наукоучении, так как оно не содержится под основоположением этого последнего, утверждающим, что Я полагает себя как определяемое Не-Я, а скорее предполагается этим основоположением. Следовательно, такое основание, если только оно вообще может быть обнаружено, должно лежать за пределами теоретического наукоучения.
Таким образом, господствующий в нашей теории критический идеализм оказывается определенно установленным. Он догматичен против догматического идеализма и реализма, доказывая, что ни деятельность Я сама по себе не является основанием реальности Не-Я, ни деятельность Не-Я сама по себе не является основанием страдания в Я. Что же касается вопроса о том, что является основанием принимаемой между ними взаимосмены (ответа на который ждут от него), то он довольствуется своим незнанием и констатирует, что исследование этого лежит за пределами теории. В своем объяснении представления он не исходит ни из какой-либо абсолютной деятельности Я, ни из абсолютной деятельности Не-Я, а отправляется от некоторой такой определенности, которая является одновременно и определением, так как в сознании непосредственно не содержится и не может содержаться ничего другого. Чем это определение, в свою очередь, будет определяться, это остается в теории совершенно нерешенным вопросом; и эта неполнота толкает нас тоже за пределы теории, в практическую часть наукоучения.
Вместе с тем совершенно уясняется столь часто употреблявшееся выше выражение: сокращенная, уменьшенная, ограниченная деятельность Я. Так обозначается та деятельность, которая направляется на нечто в Не-Я, на некоторый объект; следовательно, своего рода объективное действование. Действование Я вообще или же его полагание совершенно неограниченно и не может быть ограничено; полагание же им Я является ограниченным в силу того, что оно должно полагать некоторое Не-Я.
bb) Форма чистой взаимосмены в понятии действенности и ее материя взаимно определяют друг друга.
Выше мы видели, что чистая взаимосмена вообще может быть отличена от независимой от нее деятельности только при помощи рефлексии. Когда взаимосменение (Wechseln) полагается в члены самой взаимосмены, то деятельность остается в стороне, и взаимосмена рассматривается лишь сама в себе и как взаимосмена. Какой из способов рассмотрения правилен и не являются ли, может быть, все они неправильными, если применять их изолированно, – все это станет ясно в свое время.
Во взаимосмене как таковой, в свою очередь, можно различать форму и материю. Формой взаимосмены является простое обоюдное проникновение взаимочленов друг в друга как таковое. Материей же ее является то в них обоих, что делает возможным и необходимым их взаимное проникновение. Характерной формой взаимосмены в действенности является возникновение через уничтожение (становление через исчезновение). (При этом следует – обратите на это внимание – совершенно отвлечься от субстанции, на которую производится действие, от субстрата уничтожения, а стало быть, и от всякого временного условия. Если такой субстрат будет полагаем, то, конечно, в отношении к нему, и возникающее тоже будет полагаемо вовремя. Но от этого нужно отвлечься, как бы это ни было трудно для силы воображения, ибо субстанция не вступает во взаимосмену: только нечто в нее (субстанцию) входящее и нечто этим входящим вытесняемое и уничтожаемое вступают между собою во взаимосмену, и о том, что вступает во взаимосмену, речь идет лишь постольку, поскольку оно туда вступает. Например, X уничтожает -X. Разумеется, -X существовал ранее того, чем был уничтожен; если только он должен быть рассматриваем как существующее, то, естественно, он должен быть полагаем в предшествующее время, а X, ему в противоположность, – в последующее время. Однако же он должен быть мыслим не как существующий, а как не существующий. Но существование X не существование – X отнюдь не суть в различных временах, но суть в одном том же моменте. Следовательно, если нет чего-либо такого, что принуждало бы нас полагать момент в какой-нибудь ряд моментов, они совсем не суть во времени.) Материей, подлежащей исследованию взаимосмены, является существенное противобытие (несовместимость по качеству).
Что форма этой взаимосмены должна определять ее материю, значит следующее: так как и поскольку члены взаимосмены взаимно уничтожают друг друга, они существенно противоположны. (Действительное) обоюдное уничтожение определяет круг существенного противобытия. Если они не уничтожают взаимно друг друга, они не являются существенно противоположными (essentialiter opposita*). Это парадокс, против которого тоже восстает только что указанное непонимание. А именно, руководствуясь внешней видимостью, полагают, что при этом совершается умозаключение от случайного к существенному. Правда, от наличного уничтожения можно-де умозаключать к существенному противобытию; но нельзя умозаключить в обратном порядке от существенного противобытия к наличному уничтожению; для того, чтобы это произошло, должно присоединиться еще одно условие, а именно, непосредственное влияние их друг на друга (например, если взять тела, нужно еще присутствие их в одном и том же пространстве). Оба существенно противоположных момента могли бы ведь существовать изолированно, вне какого бы то ни было соединения; от этого они не сделались бы менее противоположными; но друг друга они все же в таком случае не уничтожили бы. Источник этого недоразумения, а равно и способы его преодоления, станет сейчас ясным.
* Существенно противоположные (лат.).
Материя этой взаимосмены должна определять ее форму, значит, существенная противоположенность определяет взаимное уничтожение; лишь при условии, что члены друг другу существенно противоположны лишь поскольку это так, эти члены могут взаимно уничтожать друг друга. Если наличное уничтожение будет вообще полагаться в сферу противоположенности, но только при этом не будет заполнять ее целиком, а лишь некоторую ограниченную ее часть, граница которой определяется дополнительным условием действительного влияния, то всякий, не колеблясь, признает справедливость установленного положения, а парадоксальность его сведется, пожалуй, только к тому, что оно впервые нами ясно установлено.
Но материя взаимосмены и ее форма должны определять друг друга взаимно, то есть из простого противобытия должно следовать взаимное уничтожение, а стало быть, также и проникновение, непосредственное влияние, из обоюдного же уничтожения – противобытие. Они знаменуют собою одно и то же; они противополагаются сами по себе или же уничтожают друг друга взаимно. Их влияние и их существенная противоположенность суть одно и то же.
Поразмыслим еще над этим результатом. То, что полагается, благодаря предпринятому синтезу, между взаимочленами, есть необходимость их соединения: это тот X, который обнаруживает неполноту каждого из них в отдельности и может содержаться только в них обоих. При этом возможность отделить бытие в себе от бытия во взаимосмене отвергается; оба члена полагаются как взаимочлены и вне взаимосмены совсем не полагаются. Здесь от реального противобытия в умозаключении совершается переход к противополаганию или идеальному противобытию, и наоборот: реальное и идеальное противобытие суть одно и то же. Затруднение, которое вырастает при этом перед здравым человеческим рассудком, исчезает, если только вспомнить, что одним из членов взаимосмены является Я, которому противоположно только то, что оно себе само противополагает, и которое является противоположным только тому, чему оно себя само противополагает. Таким образом настоящий результат есть только воспроизведение прежнего в другом виде.
cc) В действенности взаимно определяют друг друга и тоже образуют синтетическое единство деятельность, взятая как синтетическое единство, и взаимосмена, взятая как синтетическое единство.
Деятельность как синтетическое единство мы можем назвать опосредствованным полаганием (опосредствованным приложением) (употребляя последнее слово в утвердительном смысле как полагание реальности через посредство некоторого ее неполагания); чистая же взаимосмена как синтетическое единство состоит в тождестве существенного противобытия и реального уничтожения.
1.Первым из них определяется последнее; это значит, что опосредствованность полагания (в которой тут, собственно, все дело) является условием и основанием того, что существенное противобытие и реальное уничтожение суть совершенно одно и то же; благодаря тому, что полагание является опосредствованным и поскольку это так, противобытие и уничтожение тождественны.
a.Если бы осуществлялось непосредственное полагание тех членов, которые должны взаимосменяться, то противобытие и уничтожение были бы различны. Предположите, что A и B суть взаимочлены. Предположите, что прежде всего A=A, а B=B; но что затем, согласно некоторому определенному количеству, A является равным также и -B, а B является равным также и -A. В таком случае оба они могли бы быть полагаемы в их первоначальном значении и тем не менее не уничтожать при этом друг друга. То, в чем они противополагаются, было бы тут оставлено в стороне; они не были бы поэтому полагаемы как существенно противоположные (сущность которых заключается в чистой противоположенности) и друг друга взаимно уничтожающие, ибо они были бы при этом полагаемы непосредственно, независимо друг от друга. Но в таком случае они были бы полагаемы не как простые взаимочлены, а как реальность в себе (A=A, §1). Взаимочлены могут быть полагаемы только опосредствованно, A является равным -B, и ничем более; B является равным -A, и ничем более; и из этой опосредствованности полагания следует существенное противобытие, взаимное
