что, хоть они оба и принимают некоторую конечность Я, первый из них принимает при этом лишь просто полагаемую его конечность, второй же – случайную, которая, однако, тоже не поддается дальнейшему объяснению. Количественный реализм отменяет качественный как необоснованный и излишний тем самым, что он и без него, – правда, впадая в ту же ошибку, – вполне объясняет то, что должно быть им объяснено: наличность некоторого объекта в сознании. Впадая в ту же ошибку, – говорю я. А именно, он совершенно не в состоянии объяснить того, как может некоторое реальное определение стать идеальным, как может некоторое само по себе наличное определение стать определением для полагающего Я. Разумеется, теперь показано уже, как через существенную противоположенность определяется и обосновывается опосредствованность полагания.
Но чем же обосновывается полагание вообще? Если полагание должно произойти, то оно может быть осуществлено, разумеется, только опосредованно; но ведь полагание само по себе является абсолютным действием Я, в этой своей функции совершенно неопределенного и неопределимого. Следовательно, данная система несет на себе гнет уже не раз отмечавшейся выше невозможности перехода от ограниченного к безграничному. Количественному идеализму не приходится бороться с этой трудностью, ибо он вообще уничтожает переход; но зато он сам уничтожается тем очевидным противоречием, что просто полагает нечто конечное. Надо надеяться, что наше исследование пойдет именно тем путем, который указан выше, и что благодаря синтетическому объединению обоих синтезов критический количественный идеализм выступит как средний путь между объяснениями обоего рода.
3.Опосредствованность полагания и существенное противобытие определяют друг друга взаимно; они заполняют одну и ту же сферу и поэтому суть одно. Сразу же ясно, как нужно мыслить это для того, чтобы оно вообще было мыслимо как возможное; а именно: бытие и положенность, идеальное и реальное отношение, противополагание и противоположенность должны быть одним и тем же. Далее, сразу же ясно, при каком условии это возможно; а именно: если полагаемое в отношении и полагающее суть одно и то же, то есть если полагаемое в отношении есть Я, Я должно находиться с каким-либо X, который постольку с необходимостью должен стать некоторым Не-Я, в таком отношении, что он будет полагаться лишь через посредство неположенности другого, и наоборот. Я же, поскольку оно есть действительно некоторое Я, находится в некотором определенном отношении лишь постольку, поскольку оно полагает себя как стоящее в этом отношении. Значит, совершенно безразлично, скажем ли мы относительно Я: оно полагается в это отношение, или же: оно полагает себя в это отношение. Оно лишь постольку может быть перемещено в это отношение (realiter), поскольку оно себя в нем полагает (idealiter); и оно может полагать себя в нем лишь постольку, поскольку оно туда перемещается, ибо одним только простым полагаемым Я такое отношение не полагается, а скорее ему противоречит.
Постараемся сделать еще яснее важное содержание нашего синтеза. Лишь опосредованное полагание как Я, так и Не-Я, то есть полагание Я лишь посредством неполагания Не-Я, а Не-Я – лишь через неполагание Я, является – предполагая, конечно, установленное в начале нашего параграфа главное положение всего теоретического исследования, из которого мы развили все вышеизложенное, и не предполагая ничего другого, – законом для Я. (Следовательно, Я представляет собою повсюду безусловно полагающее начало; но в настоящем исследовании мы от этого отвлекаемся; Я является полагаемым лишь при том условии, что Не-Я будет полагаемо при этом как неполагаемое, что оно будет отрицаться.) Прибегая к общепринятому способу выражения, это значит: Я, поскольку оно здесь рассматривается, есть простая противоположность Не-Я, и ничего больше; а Не-Я есть простая противоположность Я, и ничего больше. Без Ты нет Я; без Я нет Ты. Ради ясности мы будем уже теперь именовать в этом, и только в этом, смысле Не-Я объектом, а Я – субъектом, хотя мы еще и не в состоянии пока показать, насколько подходящи такие наименования. Независимо от этой взаимосмены Не-Я не должно быть именуемо объектом, а независимое от нее Я не должно быть обозначаемо как субъект. Значит, субъект есть то, что не есть объект, и, кроме этого, он не имеет пока никакого другого предиката; объект же есть то, что не есть субъект, и, кроме этого, он не имеет пока никакого другого предиката.
Если в основание объяснения представления кладется этот закон и о каком-либо дальнейшем основании уже не спрашивается, то прежде всего нет никакой надобности в каком-либо воздействии Не-Я, которое принимается качественным реалистом с той целью, чтобы обосновать наличное в Я страдание; в таком случае нет надобности даже в этом страдании (аффекции, определении), которое принимает количественный реалист для своего объяснения. Предположите, что Я должно вообще полагать в силу своей сущности; это положение мы докажем в дальнейшем главном синтезе. Я может полагать либо только субъект, либо только объект, и притом их оба – только опосредованно. Пусть оно полагает объект; но тогда оно с необходимостью уничтожает субъект, и в нем возникает некоторое страдательное состояние; оно относит это страдательное состояние неизбежным образом к некоторому реальному основанию в Не-Я, и таким образом возникает представление некоторой независимой от Я реальности Не-Я. Или же оно полагает субъекта; но в таком случае оно необходимо уничтожает полагаемый объект, и тогда, в свою очередь, возникает некоторое страдательное состояние, которое оказывается отнесенным уже к деятельности субъекта и порождает представление некоторой независимой от Не-Я реальности Я (представление о некоторой свободе Я, которая в нашей настоящей дедукции является, конечно, только представляемой свободою). Таким образом, отправляясь от среднего члена, как то, разумеется, и должно быть в силу закона синтеза, мы достигаем полного объяснения и обоснования (идеального) страдания Я и (идеальной) независимой деятельности как Я, так и Не-Я.
Но так как установленный закон является очевидным образом некоторым определением (деятельности Я как таковой), то он должен иметь какое-нибудь основание, и наукоучение обязано указать это его основание. При этом, если не вдвинуть путем нового синтеза какого-нибудь нового среднего члена, как то и должно быть, то можно будет искать этого основания лишь в ближайшим образом ограничивающих это определение моментах, в полагании Я или в его страдании. Первое из них берет в качестве основания определения количественный идеалист, превращающий указанный закон в закон полагания вообще; второе же из них берется количественным реалистом, который выводит указанный закон из страдательного состояния Я. Согласно первому, указанный закон есть нечто субъективное и идеальное, имеющее свое основание только в Я; согласно второму, этот закон объективен и реален и не имеет своего основания в Я. Где же должен он иметь его или должен ли он вообще иметь какое-нибудь основание, – относительно этого исследование ответа не дает. Разумеется, устанавливаемое, как нечто необъяснимое, воздействие (Affektion) Я должно быть отнесено к какой-либо вызывающей его реальности в Не-Я, но это происходит только вследствие некоторого объяснимого и как раз воздействием этим объясняемого закона в Я.
Результатом нашего только что установленного синтеза является то, что оба они неправы, что упомянутый закон и не только субъективен и идеален, и не только объективен и реален, но что основание его должно лежать одновременно и в объекте, и в субъекте. Относительно же того, как он может лежать в них обоих, исследование в данный момент пресекается, и мы довольствуемся простым неведением. В этом-то как раз и заключается тот критический количественный идеализм, установление которого мы выше обещали. Однако, так как вышепоставленная задача еще не вполне разрешена и мы имеем перед собою еще несколько синтезов, то надо думать, что в будущем можно будет сказать нечто более определенное относительно обоснования этого рода.
4.Перейдем теперь к понятию субстанциальности и будем обращаться с ним так же, как мы обращались с понятием действенности. Соединим сначала синтетически деятельность формы с деятельностью материи; затем соединим синтетически форму чистой взаимосмены с ее материей; и, наконец, соединим друг с другом синтетически возникающие отсюда единства.
aa) Сначала обратимся к деятельности формы и материи (причем предполагается известным из вышеизложенного, в каком смысле будут определяться тут эти обозначения).
При этом и в данном случае, и во всех последующих главным предметом, о котором, собственно, будет идти речь, является правильное и определенное понимание того, что характерно для субстанциальности (вследствие противоположности с действенностью).
Деятельность формы в этой особой взаимосмене представляет собою, согласно вышесказанному, некоторое неполагание через посредство абсолютного полагания; полагание некоторого нечто как чего-то неполагаемого посредством полагания некоторого другого как полагаемого: отрицание через утверждение. Неполагаемое должно, значит, все же быть полагаемо; оно должно быть полагаемо как неполагаемое. Оно не должно, стало быть, быть вообще уничтожено, как при взаимосмене действенности, а только исключено из некоторой определенной сферы. Оно отрицается поэтому не путем полагания вообще, а только путем некоторого определенного полагания. Этим полаганием, которое в этой своей функции является определяемым, а следовательно, как объективная деятельность также и определяющим, должно быть равным образом определяемо и (как полагаемое) полагаемое, то есть оно должно быть полагаемо в некоторую определенную сферу как нечто ее заполняющее. И вот становится понятно, каким образом через посредство подобного полагания может быть полагаемо нечто другое как неполагаемое; оно не полагается только в эту сферу и не полагается в нее или исключается из нее именно через то, что ее заполнить должно то, что в нее полагается. Этим действием, однако, исключенное еще отнюдь не полагается в какую-либо определенную сферу; его сфера получает благодаря этому только один отрицательный предикат; его сфера – не эта сфера. Какова его сфера и вообще является ли она какой-нибудь определенной сферой, это отсюда еще ничуть не уясняется. Следовательно, определенным характерным свойством формальной деятельности при взаимоопределении через субстанциальность является исключение из некоторой определенной, заполненной и постольку обладающей полнотою (в ней содержащегося) сферы.
При этом трудность заключается, очевидно, в том, что исключаемое =B должно быть, разумеется, тоже полагаемо и только в сфере A не должно полагаться; сфера же A должна полагаться как абсолютная полнота; откуда будет следовать, что B вообще не может быть полагаемо. Следовательно, сфера A должна быть полагаема в одно и то же время и как полнота и как неполнота. Она полагается как полнота в отношении к A; она полагается как неполнота в отношении к исключаемому B. Но ведь сама сфера B не является определенной; она определяется лишь отрицательно, как сфера -A. Следовательно, если все принять во внимание, A полагалось бы в таком случае, как определенная и постольку целостная, совершенная часть некоторого неопределенного и постольку несовершенного целого. Полагание такой высшей сферы, заключающей в себе обе
