все же надежду отыскать какое-нибудь основание для определения. Нынешний же наш результат совершенно рассеивает эту надежду; его значение отрицательно; и он говорит нам: вообще невозможно никакое иное основание определения, кроме как посредством отношения.
(В предыдущем примере можно исходить из просто положенного понятия железа, и тогда устойчивость на месте оказывается существенной для железа; или же можно исходить из его определимого понятия, и тогда устойчивость является случайным признаком. И то и другое правильно в зависимости от того, что имеется в виду, и относительно этого нельзя указать никакого вносящего определенность правила. Различие тут только относительно.)
Что материя взаимосмены определяет ее форму, значило бы в таком случае, что определимость полноты в вышеизложенном смысле, которая, следовательно, полагается, так как она должна определять нечто другое (то есть определение является действительно возможным, и существует некоторый X, согласно которому он совершается, но заниматься расследованием которого нам здесь не надлежит), определяет взаимное исключение. Одно из двух, либо определенное, либо определимое, есть абсолютная полнота, и в таком случае другое не является ею. Потому имеется также и нечто абсолютно исключенное – то, что исключается через такую полноту. Если, например, определенное является абсолютной полнотою, то исключаемое таким путем оказывается абсолютно исключаемым. Следовательно, – таков результат настоящего синтеза, – существует абсолютное основание полноты, и полнота эта не является только относительной.
(В приведенном выше примере не безразлично, будем ли мы исходить из определенного понятия железа или же из доступного определению понятия его и будем ли мы считать устойчивость на месте существенным его моментом или же случайным признаком. Если предположить, что в силу какого-нибудь основания нужно было бы исходить из определенного понятия железа, то в таком случае абсолютной случайностью было бы только движение, а не устойчивость.)
То и другое должны определять друг друга взаимно, а не одно из двух другое; это значит, – чтобы без дальнейших околичностей обратиться прямо к сути дела, – что абсолютное и относительное основание определения полноты должны представлять собою одно и то же, отношение должно быть абсолютным, а абсолютное должно быть не чем иным, как некоторым отношением.
Постараемся сделать этот чрезвычайно важный результат еще яснее. Определением полноты определяется одновременно и то, что должно быть исключено, и наоборот: это – тоже отношение, но о нем не возникает никакого вопроса. Вопрос в том, какой из обоих возможных способов определения следует принять и утвердить. На это в первом члене был дан ответ: ни тот и ни другой; тут нет никакого другого определенного правила, кроме следующего: если взять один из них, то можно постольку не брать другого, и наоборот; который же из них следует взять, об этом нельзя сказать ничего определенного. Во втором члене на вопрос был дан такой ответ: нужно взять один из них, и касательно этого должно быть некоторое правило. Что же это за правило, должно, естественным образом, оставаться неопределенным, так как основанием определения того, что подлежит исключению, должна быть определимость, а не определение.
Оба положения объединяются настоящим положением; им утверждается, стало быть, следующее: конечно, есть правило, но не такое правило, которое устанавливает какой-нибудь из обоих способов определения, а такое, которое устанавливает оба способа как долженствующие друг другом взаимно определяться. Ни та, ни другая из рассмотренных доселе сфер не есть искомая полнота; они обе, будучи друг другом взаимно определены, осуществляют впервые эту полноту. Следовательно, речь идет о некоем отношении между обоими способами определения, между определением через отношение и абсолютным определением; и этим отношением впервые устанавливается искомая полнота. Абсолютной полнотою должно быть не A и не A+B, но A, определенное через A+B. Определимое должно быть определено определенным, а определенное – определимым; и возникающее отсюда единство есть та полнота, которую мы ищем. Ясно, что таков и должен быть результат нашего синтеза; но несколько труднее понять, что этим может быть сказано.
Что определенное и определимое должны друг друга взаимно определять, очевидно, значит, что определение долженствующего быть определенным заключается как раз в том, что оно является чем-то определимым. Оно есть нечто определимое и сверх того – ничего больше; в этом состоит вся его сущность. Эта же определимость представляет собою искомую полноту, то есть определимость есть некоторое определенное количество, она имеет свои границы, за которыми не бывает уже никакого определения; и в пределах этих границ заключается вся возможная определимость.
Применим этот результат к наличному у нас случаю, и тотчас же все станет ясно. Я полагает себя. В этом состоит его безусловно полагаемая реальность; сфера этой реальности исчерпана и заключает потому в себе абсолютную полноту (безусловно положенной реальности Я). Я полагает некоторый объект. Необходимым образом это объективное полагание должно быть исключено из сферы самополагания Я. Тем не менее это объективное полагание должно быть приписано Я; и отсюда мы получаем затем сферу A+B как (до сих пор не ограниченную) полноту действий Я. Согласно настоящему синтезу, обе сферы должны определять друг друга взаимно: A дает то, что оно имеет, – абсолютную границу; A+B дает то, что оно имеет, – содержание. И вот Я оказывается полагающим некоторый объект и не полагающим тогда субъекта, или же полагающим субъекта и не полагающим в таком случае объект – поскольку оно полагает себя как полагающее согласно этому правилу. Таким образом, обе сферы совпадают друг с другом и только в соединении своем заполняют некоторую единственную ограниченную сферу; и постольку определение Я состоит в определимости через субъект и объект.
Определенная определимость есть та полнота, которую мы искали; такую полноту именуют субстанцией. Никакая субстанция невозможна как таковая, если мы не будем исходить при этом из положенного безусловно, то есть в данном случае из Я, которое полагает только себя самого, то есть если мы из него не исключим что-то, в данном случае некоторое положенное Не-Я или некоторый объект. Но субстанция, которая как таковая не должна быть ничем иным, как определимостью, но все же при этом в некотором роде определенной, утвержденной, установленной определимостью, продолжает быть неопределенной и не является субстанцией (не есть нечто всеохватывающее), если она не определяется, в свою очередь, через нечто безусловно положенное, в данном же случае – через самополагание. Я полагает себя как себя полагающее, благодаря тому что оно исключает Не-Я, или – как полагающее Не-Я, благодаря тому что оно исключает себя. Самополагание происходит при этом дважды, но в двух весьма различных отношениях. Самополаганием первого рода обозначается безусловное полагание, самополаганием второго рода – обусловленное и некоторым исключением Не-Я определимое полагание.
(Пусть будет определением железа как такового устойчивость на месте; тогда изменение места тем самым исключено, и постольку железо не представляет собою субстанции, так как оно является тут неопределимым. Однако же изменение места должно быть приписано железу. Это невозможно в том смысле, что устойчивость на месте через то будет совершенно уничтожена, так как в таком случае уничтоженным оказалось бы и само железо в том виде, как оно полагается; следовательно, изменения места нельзя приписывать железу, что, однако, противоречит требованию. Значит, устойчивость может быть уничтожена только отчасти, и изменение места определяется и ограничивается устойчивостью, то есть изменение места осуществляется только в сфере некоторого определенного условия (например, присутствие некоторого магнита) и не имеет места за пределами этой сферы. Вне этой сферы имеет место опять-таки устойчивость. Кто не видит того, что устойчивость берется здесь в двух весьма различных значениях, сначала как нечто безусловное, а затем как нечто обусловленное отсутствием магнита?)
Продолжим далее применение вышеустановленного основоположения: точно так же, как A+B определяется через A, определяется и само B, так как оно входит в состав определенного теперь определимого; A же само является, как выше было показано, чем-то определимым. Но поскольку B само оказывается определенным, им может быть определяемо также и A+B; и так как должно иметь место некоторое абсолютное отношение, только это последнее должно заполнять собою искомую полноту, то A+B должно с необходимостью быть определяемо через B. Следовательно, если A+B полагается и A постольку полагается в сфере определимого, то A+B опять-таки определяется через B.
Это положение станет тотчас же ясным, если применить его к наличному случаю. Я должно исключать нечто из себя самого: вот действие, до сих пор рассматривавшееся как первый момент всей подлежащей исследованию взаимосмены. Я вывожу отсюда далее – и так как я нахожусь здесь в области основания, то я имею право делать дальнейшие выводы – следующее: если Я должно исключать из себя нечто, в таком случае это нечто с необходимостью должно быть полагаемо в нем до исключения, то есть независимо от исключения; стало быть, оно является безусловно полагаемым, так как мы не в состоянии привести для этого никакого высшего основания. Если мы отправимся от этой точки, то исключение Я будет знаменовать собою нечто в безусловно полагаемом, – поскольку это последнее действительно таково, – неполагаемое и должно быть исключено из его сферы: такое исключение не существенно для него. (Если объект одинаково полагается совершенно непостижимым образом в Я (ради возможного исключения) и постольку, без сомнения, должен быть объектом, то для него случайно, что он оказывается исключенным и – как то выяснится дальше – в силу такого исключения представляемым. Сам по себе – не вне Я, а в Я – он существовал бы без такого осуществления. Объект вообще (здесь B) есть определенное: исключенное через субъекта (здесь A + B) есть определимое. Объект может быть исключен, может быть и не исключаем, – он всегда остается объектом в вышеуказанном смысле слова. Тут положенность объекта встречается дважды; но кто не видит того, насколько различны значения такой положенности: сначала он полагается безусловно и просто; затем же – под условием некоторой исключенности через Я.)
(Из полагаемого как устойчивое железа должно быть исключено движение. Движение, согласно понятию железа, не было положено в железе; теперь оно должно быть исключено из железа; оно должно, следовательно, быть положено независимо от этого исключения, именно положено безусловно в смысле неположенности через железо. [Это значит, – выражаясь понятнее, но не так точно, – что, если движение должно быть противополагаемо железу, то оно для этого уже должно быть известно. Но оно не должно быть известно через железо. Следовательно, оно известно откуда-нибудь иначе; и, так как мы не принимаем здесь во внимание ничего, кроме железа и движения, то оно является просто известным.] Если мы отправимся от этого понятия движения, то для него будет случайно, что оно, между прочим, присуще также и железу.
