присуща всем людям, так как без нее они не имели бы ни одного представления. Но далеко не все люди свободно владеют этой силой для того, чтобы целесообразно творить через нее или же, если в какую-нибудь счастливую минуту искомый образ наподобие молнии вдруг озарит их душу, далеко не все они оказываются способны удержать его, исследовать и неизгладимо запечатлеть в себе для любого употребления. От этой способности зависит, философствуют ли люди со смыслом или без него. Наукоучение таково, что оно может быть усвоено не с помощью просто буквы, а только с помощью духа; ибо его основные идеи в каждом, кто его изучает, должны быть непременно порождены творческой силой воображения; иначе и не может быть в этой науке, восходящей до последних оснований человеческого познания, ибо все дело человеческого духа исходит из силы воображения, сила же воображения не может быть иначе понята, как только через саму силу воображения [3]. Поэтому для того, в ком вся эта способность бесповоротно уснула или умерла, конечно, навсегда отрезана возможность проникнуть в эту науку; но он должен искать причины такой невозможности никак не в самой этой науке, которая легко будет понята, если только вообще будет понята, а в собственной неспособности.*
* Наукоучение должно исчерпывать всего человека; поэтому оно может быть усвоено только полнотою всех его способностей. Оно не может стать общепризнанной философией, пока образование у столь многих убивает одну духовную силу ради другой, силу воображения ради рассудка, рассудок ради силы воображения или же то и другое – ради памяти; при этих условиях наукоучение принуждено замкнуться в тесном кругу людей; вот правда, которую одинаково неприятно и говорить и слушать, но которая тем не менее – правда.
И подобно тому, как установленная идея является краеугольным камнем всего здания изнутри, точно так же на ней основывается и его прочность извне. Невозможно философствовать о каком-нибудь предмете и не натолкнуться на эту идею, а благодаря тому и не попасть на действительную почву наукоучения. Каждый противник его неизбежно должен, хотя и с завязанными глазами, спорить на его почве и прибегая к помощи его оружия; и потому всегда будет легко сорвать с его глаз повязку и таким образом открыть его взорам то поле, на котором он стоит. Поэтому, в силу самой природы вещей, эта наука вполне вправе заранее заявить, что некоторыми она будет понята извращенно, большинством же не будет понята совсем; что она не только после достижения настоящего, чрезвычайно несовершенного ее изложения, но и после достижения самого совершенного изложения, какое только оказалось бы возможным для кого-нибудь, по-прежнему во всех своих частях крайне нуждается в улучшениях, но что она в своих основаниях не будет опровергнута ни одним человеком и никакой эпохою.
§6. Третье положение
В стремлении Я полагается одновременно и противоположное стремление Не-Я, которое уравновешивает первое.
Прежде всего несколько слов относительно метода. В теоретической части наукоучения дело у нас шло единственно лишь о познании, здесь же дело касается познаваемого. Там мы спрашиваем: как нечто полагается, созерцается, мыслится и т.д.; здесь же мы спрашиваем: что полагается? Если бы поэтому наукоучение все же должно было заключать в себе метафизику как предполагаемую науку о вещах в себе и такая наука требовалась бы от него, то оно вынуждено было бы отослать к своей практической части. Одна только эта часть, как то будет становиться все яснее и яснее, говорит о первоначальной реальности; и если бы наукоучению был задан вопрос, каковы вещи сами по себе, то оно могло бы на это ответить только следующим образом: таковы, какими мы их должны сделать. От этого наукоучение нисколько не станет трансцендентным, так как мы обретаем в нас самих все то, что мы при этом устанавливаем; мы выносим это из нас самих вовне, ибо в нас самих находится нечто, что оказывается возможно объяснить исчерпывающим образом только через нечто вне нас. Мы знаем, что именно мы мыслим это нечто, мыслим его согласно законам нашего духа, что мы, стало быть, никогда не можем выйти из самих себя, никогда не можем заговорить о существовании какого-нибудь объекта без субъекта.
Стремление Я должно быть бесконечным и никогда не обладать силой причинности. Это мыслимо лишь при условии некоторого противоположного стремления, которое его уравновешивает, то есть обладает равным количеством внутренней силы. Понятия такого противоположного стремления и такого равновесия уже содержатся в понятии стремления, и их можно при помощи анализа вывести из этого последнего. Без этих двух понятий стремление находится в противоречии с самим собою.
1.Понятие стремления есть понятие некоторой причины, которая не есть причина. Но каждая причина предполагает деятельность. Все стремящееся наделено силой; если бы оно не имело никакой силы, оно не было бы причиной, что противоречит предыдущему.
2.Стремление, поскольку оно таково, с необходимостью наделено своим определенным количеством как деятельность. Оно направляется к тому, чтобы стать причиной. И, однако, оно таковой не является, оно не достигает, стало быть, своей цели и оказывается ограниченным. Если бы оно не было ограниченным, то оно было бы причиной и не было бы стремлением, что противоречит предыдущему.
3.Стремящееся не ограничивается самим собою, так как в понятии стремления содержится уже, что стремящееся направляется к причинности. Если бы оно само себя ограничивало, оно не было бы стремящимся. Всякое стремление с необходимостью должно, таким образом, ограничиваться некоторой силой, противоположной силе стремящегося.
4.Эта противоположная сила тоже должна быть непременно стремящейся, то есть прежде всего она должна устремляться к причинности. Если бы она не устремлялась к причинности, она была бы лишена всякой точки соприкосновения с противоположным. Но затем она отнюдь не должна обладать какой-нибудь причинностью; если бы она обладала причинностью, она совершенно уничтожала бы стремление противоположного тем самым, что уничтожала бы его силу.
5.Ни одна из двух противоположностей не может обладать причинностью. Если бы одна из них обладала ею, то тем самым уничтожалась бы сила противоположного, и противоположности уже не были бы противоборствующими. Следовательно, сила обеих противоположностей должна непременно находиться в равновесии.
§7. Четвертое положение
Стремление Я, противоположное стремление Не-Я и равновесие между ними должно непременно быть положено.
a.Стремление Я полагается как таковое.
1.Оно вообще полагается как нечто, согласно общему закону рефлексии; следовательно, не как деятельность, не как нечто такое, что находится в движении и есть сама подвижность, а как нечто закрепленное, твердо установившееся.
2.Оно полагается как некоторое стремление. Стремление направляется к причинности; и потому, согласно своему характеру, оно должно быть положено непременно как причинность. Однако же эта причинность не может быть положена как направляющаяся на Не-Я; так как в таком случае положена была бы реальная воздействующая деятельность, а отнюдь не стремление. Поэтому она могла бы только возвращаться к себе самой, только порождать самое себя. Стремление же, которое само себя порождает, которое закреплено, определено и есть нечто достоверное, называется побуждением.
(В понятии побуждения заключается: 1) что оно основывается во внутреннем существе того, кому оно приписывается, будучи, стало быть, порождаемо причинным воздействием этого существа на самого себя, его самополаганием через самого себя; 2) что оно именно потому являет собою нечто закрепленное, длящееся; 3) что оно направляется на причинность вне себя, но не имеет ее, поскольку оно должно быть только побуждением, единственно лишь через само себя. Побуждение пребывает, стало быть, только в субъекте и по своей природе не выходит за его пределы.)
Таким образом, стремление необходимо должно быть положено, если оно должно быть положено; и оно необходимо должно быть положено, – будь то непосредственно с сознанием или без него, – если оно должно быть в Я и если должно быть возможно некоторое такое сознание, которое, согласно вышеизложенному, основывается на внешнем проявлении стремления.
b.Стремление Я не может быть положено без того, чтобы не было положено и некоторого противоположного стремления Не-Я; ибо стремление первого направляется на причинность, но лишено ее; основание же того, что оно ее не имеет, заключается не в нем самом, так как в противном случае его стремление не было бы вовсе стремлением, а представляло бы собою ничто. Значит, если оно полагается, оно должно быть непременно положено за пределами Я и опять-таки – лишь как стремление, так как в противном случае стремление Я, или же, – как мы его теперь знаем, – побуждение, было бы подавлено и не могло бы быть положено.
c.Между обоими должно быть положено равновесие.
Здесь речь идет не о том, что между ними должно быть равновесие; это мы уже показали в предыдущем параграфе; здесь только спрашивается: что такое полагается в Я и через его посредство, когда полагается равновесие? Я стремится заполнить бесконечность; в то же время оно несет в себе закон и тенденцию, побуждающие его рефлектировать над самим собою. Оно не может рефлектировать над собою, не получая таким образом ограничения, а именно: не будучи ограничиваемо – что касается побуждения – некоторым отношением к побуждению. Положим, побуждение ограничивается в точке С; тогда в С получает удовлетворение тенденция к рефлексии, побуждение же к реальной деятельности оказывается ограниченным. Я ограничивает в таком случае самого себя и полагается во взаимодействии с самим собою; побуждением оно выталкивается дальше, рефлексией же задерживается и останавливает себя само.
В своем объединении оба момента дают по себе обнаружение некоторого принуждения, некоторой не-мощи (Nicht-Könnens). К не-мощи относится: a) некоторое дальнейшее стремление; иначе того, чего я не могу, совсем не было бы для меня; оно ни в каком смысле не было бы в моей сфере; b) ограничение действительной деятельности; а потому и сама действительная деятельность, так как то, чего нет, не может быть ограничено; c) что ограничивающее находится (полагается) не во мне, а вне меня; иначе не было бы вообще никакого стремления. Тогда не было бы никакой не-мощи, а было бы некоторое не-желание (Nicht-Wollen). Таким образом, упомянутое обнаружение не-мощи есть обнаружение равновесия.
Обнаружение не-мощи в Я называется чувством. В нем тесно связывается друг с другом деятельность – я чувствую, есмь чувствующий, и эта деятельность есть деятельность рефлексии, – ограничение – я чувствую, есмь страдающий и бездейственный; в наличности имеется некоторое принуждение. Это ограничение с необходимостью предполагает некоторое побуждение к тому, чтобы идти дальше. То, что не хочет уже ничего более, что ни в чем не нуждается, не стремится ничего объять, то свободно от ограничений, – разумеется, для себя самого.
Чувство только субъективно. Хоть мы и нуждаемся для объяснения его, – что является уже теоретическим действием, – в некотором ограничивающем начале, зато нам нет надобности для
