механики. Позже вывод Маха был подтвержден экспериментальными данными по массе электрона и представлениями релятивистской физики об эквивалентности и энергии. Из сказанного следует, что физики периода Ньютона и периода Маха были носителями разных языков физической науки, что дает основание говорить о смысловой несоизмеримости теорий, возникших на разных уровнях развития науки. С подобного рода проблемой ученые столкнулись не только в физике, но и в других областях естественно-научного и гуманитарного знания.
В лингвистике и этнологии идея несоизмеримости получила признание после того, как лингвисты Э. Сепир и Б. Л. Уорф, и этнологи Ф. Боас и Б. Малиновский пришли к выводу, что культуры и языки так называемых «отсталых» народов, ведущих первобытный образ жизни, нельзя рассматривать как остановившие на низшем уровне своего развития, но следует понимать как несоизмеримые с культурными языками современных цивилизованных обществ.
Поэтому контакты между культурами, находящимися на разных стадиях своего существования, значительно затруднены, как, скажем, общение между чужими друг другу людьми. Хотя общение между людьми, и контакты культур, и перевод с одного языка на другой возможны, но это не даст достижения полного взаимопонимания.
В первой половине XX в. эта проблема была осознана в методологии науки. Методологи исходили из того, что самой проблемой понимания занимаются такие дисциплины, как лингвистика и психология мышления. Для них значимым было изучение природы понимания самого по себе.
Методологами науки было принято решение исследовать феномен понимания в дихотомической связи с доказательством. В более широком плане эта связь подразумевала выявление взаимозависимости понимания и интеллектуальной деятельности.
В анализе указанной проблемы ученые отталкивались от идеи отсутствия непосредственной связи между коммуникативным процессом (соответственно пониманием) и интеллектуальной деятельностью в эволюционном возникновении их. Об этом говорит жизнь в условиях дикой природы. Между животными отсутствует коммуникация на уровне языка. В животном мире интеллект формировался независимо от языка и коммуникации. Потребность в языке возникает с возникновением острой необходимости в подготовке человека к самостоятельной жизни в условиях совместной жизнедеятельности людей. Подготовка потребовала обучения и воспитания индивида. Реализация этих задач вызвала к жизни знаково-символическую систему, которая легла в основу и коммуникации, и мыслительной деятельности в ходе перехода конкретного человека к культурным способам деятельности и развития общества в целом.
Попытка анализа соотношения дихотомической оппозиции «понимание – доказательство» была предпринята в логицистском направлении, в котором утвердилось, что понимание будет правильным, если оно будет подкреплено доказательством. Так понятое понимание позволяло достичь непротиворечивости в основаниях математики и прийти к правильному пониманию ее базовых идей.
Осуществление логицистской программы решения искомой проблемы показал неправомерность подхода к пониманию математики в терминах логики, и соответственно невозможность создания идеальной теории доказательства.
Необоснованность позитивистского подхода была замечена Э. Гуссерлем, который пытался разработать теорию смысла, служащую предпосылочной основой логического мышления. Отталкиваясь от логики Фреге, в рамках которой высказывания логики признаются осмысленными и имеющими правильный смысл (т. е. понимание), Гуссерль приходит к выводу, что правильное понимание не связано с логикой и доказательством, ибо понимание предшествует доказательству; последнее, как правило, строится исходя их предварительно понятого смысла. Однако эволюция феноменологии Гуссерля показала несостоятельность усилий ее создателя.
Наряду с другими формами освоения мира понимание является самостоятельной формой постижения смысла действительности. Включая различные аспекты практического и теоретического, объективного и субъективного, оно способно выполнить функцию познавательной системы.
Человек, находясь в постоянном взаимодействии с предметным миром, вовлекает их в смысловое поле своей деятельности, вследствие этого предметы, вовлекаемые в человеческую деятельность, оказываются преднагруженными смыслами в контексте этой деятельности. Очеловечивание этих смыслов есть процесс конституирования (возникновения) акта понимания как интерсубъективной характеристики процесса освоения человеком мира.
Человеческая деятельность (познавательная или практическая) детерминирует смысловой потенциал вещей, и тем самым создает условие для образования понимания. Поэтому оно всегда сопряжено с деятельностью. Понимание сопровождает деятельность, и вместе они выступают соучастниками конструирования смысла.
Процесс понимания носит многоаспектный характер, включающий ситуации в виде цепочки событий, действий, мотивов, ответов на вопросы, адресованные постигаемому объекту в ходе духовно-практического освоения мира.
Понимание в своем функциональном значении может быть связано с доказательством, но может и не быть. В рамках обыденно-практической жизни понимание может функционировать вне всякой связи с доказательством. Оно может вести себя иной раз как духовно-культурный феномен, не обремененный какими-либо рациональными требованиями. Именно в таком качестве оно предстает в области искусства, музыки, а также в коммуникативных ситуациях близких людей.
Связь между пониманием и доказательством возникает тогда, когда они оказываются взаимосоотнесенными в познавательной деятельности. В сфере научного познания понимание оказывается результатом понятийно-языковой коммуникации, которая нуждается в логическом осмыслении и рациональном контроле. В познании высказывания связаны с оценками соответствия сообщаемой информации тому, о чем в ней идет речь, т. е. что существует на самом деле. Более того, высказывания предполагают оценки по шкале «истинно – ложно». Поэтому понимание как необходимый компонент познавательного процесса необходимо соотнесено с доказательством истинности или ложности понятого. Эта связь еще больше осознается на уровне теоретического освоения мира, в ходе которого понимание коррелирует с теоретическим, логическим и практическим обоснованием понятого. Таким образом, понимание и доказательство как феномены познавательной деятельности оказываются тесно соотнесенным в рациональном осмыслении сущности мира.
§ 3. Проблема определения научной рациональности
При выявлении смыслового значения понятия рациональности обнаруживается, что представления о рациональности не исчерпываются только указанием на разум и его свойства. Становление рациональности как способа деятельности, или как рефлексии философского мышления над исторически сложившимися формами деятельности, способами мыслительных операций носит достаточно сложный характер. Оно требует анализа движения мысли в направлении рационализации самой этой области. Это позволяет продемонстрировать движение развертывающейся мысли в поиске собственной сферы действия, обнаруживая вместе с тем неоднозначность и противоречивость этого процесса.
Проблема рациональности актуализировалась еще в античный период. Древние греки ввели в философскую мысль понятие «Логос» для обозначения закона и разума. Этот термин указывал на всеобщий закон, который составляет основу окружающего Универсума и основанный на нем порядок этого Универсума. Понятие разум обозначается термином «рацио» и вводится как дополняющий мировой закон и связан с ним по необходимости. Закон теряет всякий смысл, если его не обнаруживают, точно так же, как мир имеет смысл и ценность в связи с существованием человека. Всеобщий закон мира умопостигаем, его нельзя постичь посредством чувственного опыта, его можно открыть только разумом и объяснить разумно его основные положения.
Как показывает Ф. Х. Кессиди [7], начиная с элеатов, мышление облекается в рациональную оболочку. В рамках античной классической философии идея рациональности завершает свое становление. В методологическом сознании Сократа, Платона, Аристотеля рациональность рассматривается как способ теоретического осмысления мира и постижения истины. Рациональность связывается с методом познания, без которого тщетны все попытки умственных действий.
С формированием метода познания рациональное мышление противопоставляется иным формам умосозерцания. Разработка метода с учетом предмета познания (майевтика Сократа, гипотетико-дедуктивный метод Платона, индукция и дедукция Аристотеля) и осознанное его применение связано со становлением рационального методологического сознания. Для Платона, например, диалектика является теорией научного метода, т. е. методологией. Возникновение рациональной методологии имело определенное значение как для развития мышления, так и для самой становящейся рациональности. С методом и методологией связывали дальнейшее развитие абстрактно-теоретического мышления и знаний о мире. Так, у Аристотеля можно обнаружить, как теоретическое мышление порывает с мифорелигиозными и мистическими формами умосозерцания, переходя на абстрактно-логический уровень формирования представлений о мире. Хотя и у него присутствуют элементы теологицизма, но суждения об объектах построены на логических основах доказательства и вывода. Это положение указывает на усиливающийся процесс рационализации интеллектуального мышления, продукты которого обретают статус теоретического знания. Связанность, логическая последовательность и выводимость одних положений из других в соответствии с правилами логики в пределах одной теоретической системы предстают как проявление рациональности логического мышления. Логическую рациональность, таким образом, можно представить в качестве одной из сторон рациональности.
Философские системы, порожденные развитием древнегреческой культуры, связаны с сознанием, совершившим скачок, знаменующий собой переход к мировосприятию, основанному на абстрактно-логических образах и символах, теоретическому конструированию модели окружающего универсума. В связи с этим актуализируется методологическая сторона мыслительной деятельности. Значимыми становятся не просто сами по себе теоретические построения, но системы, обладающие свойствами объективности, достоверности, обоснованности, истинности. На уровне философского сознания происходит осознание того, что мир чувственно данных, единичных и многообразных вещей и явлений не способен дать знание, обладающее указанными свойствами. Переход познавательной деятельности от единичных чувственно воспринимаемых образов к всеобщим логическим понятиям рассматривается как условие формирования объективной истины, достоверного знания, знания, схватывающего сущность материальной реальности. Тем самым логичность, объективность, достоверность, обоснованность, истинность мыслятся как неотъемлемые свойства рациональности и методологические ориентиры познающего мышления.
Рассуждения о предметной области теории, основанные на абстрактно-логических нормах, обусловливают разработку соответствующего понятийно-категориального каркаса, образующего язык рационально-теоретического мышления. Знания о предметной области тем самым вовлекаются в систему языка, порождая лингвистическую рациональность как один из общих аспектов рациональности. Как верно указывает С. Ф. Мартынович, «знание становится рационально реконструированным, если оно выражено в определенной системе языка, формирующей контексты интерпретации всех элементов опыта, которые в нее вовлечены. Вовлеченность знания в систему языка, в контексте языковой деятельности, можно рассматривать в качестве одного из общих аспектов рациональности познания. Это лингвистическая рациональность, рациональность семиотических отношений» [9, с. 25].
Языковая оформленность представлений – знаний о предметах и явлениях чувственного данного мира – дает возможность схватить из множеств единичных, индивидуальных и изменчивых признаков этих предметов нечто общее, инвариантное в них и выразить это нечто посредством теоретических понятий в виде сущностной основы предметного мира. Теоретические представления о сущности позволяют конструировать онтологическую модель бытия предметной области. Теоретическая модель онтологической сущности объекта познания можно рассматривать как проявление еще одного общего аспекта рациональности – онтологической рациональности.
Выявляя смысловое значение рациональности в различных философских концепциях греческих мыслителей, можно обнаружить то общее, характеризующее рациональность в целом. В духовном освоении мира рациональность предстает как первая попытка рефлексии над объектом разума. Анализируется этот объект под онтологическим углом зрения. Дальнейшее углубление рефлексии в объект приводит к превращению самого разума в предмет собственной рефлексии. Данный процесс связан с формированием методологического сознания (оно проявляется более выраженно у Сократа, Платона и Аристотеля). Эти два момента в дальнейшей эволюции философской мысли выводят рациональность на уровень философско-теоретического мышления с явно выраженным логико-гносеологическим и нормативным подходом, который наиболее ярко проявляется в философских исканиях Аристотеля. Осмысление специфики объекта, способов его освоения и формирования знания сопряжено с разработкой метода познания и понятийного аппарата, с выявлением их роли в исследовании. Это яркий пример того, как греки внесли определенный вклад в становление философско-теоретического рефлексивного мышления.
Вышеизложенное дает нам основание сформулировать рабочее определение рациональности. Рациональность есть обусловленная идеально-схематизирующими способностями разума и ценностно-структурными особенностями культуры исторической эпохи ориентация людей на определенный способ осуществления целесообразующей интеллектуальной (следовательно, и практической) деятельности,
