открывается возможность изучения закономерности развития исторически изменяющихся технологий познавательной практики и прогрессивной динамики научного знания.

Кроме того, понятие «научная традиция» выводит нас с методологической позиции на анализ исторических периодов развития науки, который позволяет выявить различающиеся между собой культурные формы фиксации знания. Это создает предпосылки для углубленного рассмотрения специфики познавательной практики в тот или иной исторический период. Следует также отметить, что понятие «научная традиция» нацеливает философов науки рассматривать в неразрывной связи такие срезы научной деятельности, как гносеологический и социальный, аксиологический и мировоззренческий, праксиологический и культурный.

Осмысливаемая с этой позиции научная традиция является результирующим понятием процесса исторической аккумуляции позитивно-ценностного опыта познавательной практики и его относительно стабильной социально-культурной стереотипизации. Она порождает и воспроизводит определенную форму организации научной деятельности и формирует социальные отношения в научном сообществе. Другими словами, научная традиция понимается как ценностно-культурная и специализированная система поддержания научной деятельности в рамках определенного порядка, посредством аккумулированного познавательного опыта поколений, содержанием которого выступают ценностные идеи, взгляды, образы действия, нормы, установки.

Рассмотрение ее в таком ракурсе ведет нас к пониманию того, что научная деятельность основывается на определенных образцах (например, стандарты наблюдения, образцы измерительных процедур, нормы описательных и объяснительных процедур), следование которым позволяет научному сообществу придать науке форму специализированной деятельности. Так, ориентация в научном исследовании на применение экспериментально-измерительного метода, формулирование положений логически связанных между собой, построение знания в виде теории, соотнесение между собой фактов науки и теорий, поиск причинно-следственных связей, закономерностей, установка следования на соответствующие нормы поведений ученых во взаимоотношениях, являются образцами, которые необходимо воспроизводят исследователи, чтобы сохранить познавательную деятельность и науку от анархии и волюнтаризма как профессионально организованную область человеческого труда.

Совокупность таких образцов приводит к возникновению научной традиции. По своей природе она имеет амбивалентную характеристику. С одной стороны, обладает консервативностью, вследствие которой происходит интерпретация ценностно-значимых образцов, норм и способов познавательной деятельности с последующей трансляцией их из поколения в поколение. В этом смысле традиция выступает как достаточно стабильная устойчивая система ценностно-мировоззренческих компонентов, составляющих в совокупности фон познавательной деятельности и ее предпосылочную основу. Именно такие свойства как стабильность и устойчивость делают традицию некритичной и плохо соотносимой на первый взгляд с разумом, с его критичностью и нацеленностью на творческий поиск. Работая в рамках традиции, разум оказывается определенно ограниченным в своем творческом искании истины нормативными рамками традиции. Очевидно, что, в аспекте логической сферы и в сфере рациональных реконструкций структуры познания, разум нуждается в свободном действии.

Однако в рамках методологии науки исследования и анализ механизмов и форм порождения и развития научного знания было показано о тесной связи традиции и разума. Поэтому, с другой стороны, традиция содержит в себе инновационный потенциал для порождения нового знания, в виду того что внутри традиции не существуют нормативные требования, как и каким образом применять существующие стандарты для решения научных проблем. Характер их использования в конкретном научном поиске во многом зависит от творческой одаренности самого исследователя. Методология научного познания не столько запрещает, сколько поощряет инновационные подходы к применению образцов, их развертыванию в интеллектуальном пространстве, так как разум позиционирует себя как открытость, незавершенность, деятельность, когнитивная динамика.

Из этого видно, что научная традиция является составной частью научной деятельности и не противоречит ей как творческой, ориентированной на получение новых результатов.

Понятие «научная традиция», как было сказано выше, характеризует ценностно-значимый опыт научно-исследовательской деятельности, что собственно позволяет отличить науку как форму познавательной деятельности от других форм освоения мира – религии, мистики и т. д.

С методологической точки зрения допустимо внутри научной традиции различения традиций по степени общности. В связи с этим можно выделить общенаучную традицию, характерную естественно-научным и социально-гуманитарным наукам, т. е. она соответствует науке в целом. Внутри общенаучной традиции могут существовать локальные традиции, культивируемые в рамках отдельных научных школ и направлений. Носителями этих традиций являются научные исследовательские программы, в которых аксиологически «нагруженный» познавательный опыт объективируется, фиксируется в методологических нормах и установках, подходах и способах решения проблем, идеях и методах, гипотезах и теориях.

Традиция, культивируемая в рамках одной научной школы, может быть не разделяема представителями других научных школ и направлений.

Библиография

1. Августин. Учение о душе и познании. Вера и разум // Антол. миров. филос.: в 4 т. – М.: Мысль, 1969. – Т. 1. – Ч. 2. – С. 592–600.

2. Автономова Н. С. К вопросу о специфике гуманитарного знания // Проблемы методологии. Социально-гуманитарное познание и особенности его методологии. – М.: Наука, 1984. – С. 117–129.

3. Бахтин М. М. Проблема текста. Опыт философского анализа // Вопросы литературы. – М., 1976. – № 10. – С. 122–151.

4. Библия. Святое Благовествование от Иоанна. – Гл. 1.

5. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. – М.: Мысль, 1958. – 189 с.

6. Гусев С. С., Тульчинский Г. Л. Проблема понимания в философии: философско-гносеологический анализ. – М.: Политиздат, 1985. – 192 с.

7. Кессиди Ф. Х. Греческое чудо // Философские исследования. – 1992. – № 1. – С. 17–29.

8. Лосев А. Ф. Структура и хаос. – М.: Мысль, 1997. – 831 с.

9. Мартынович С. Ф. Рациональность познания и творчество ученого // Человек науки и научно-технический прогресс. – Саратов, 1990. – С. 22–30.

10. Мотрошилова Н. В. Нормы науки и ориентации ученого // Идеалы и нормы научного исследования. – Минск: Изд-во БГУ, 1981. – С. 85–106.

11. Никитин Е. П. Объяснение – функция науки. – М.: Наука, 1970. – 280 с.

12. Огурцов А. П. Институализация идеалов научности // Идеалы и нормы научного исследования. – Минск: Изд-во БГУ, 1981. – С. 65–90.

13. Поппер К. Логика и рост научного знания // Избр. раб. – М., 1983. – 605 с.

14. Пружинин Б. И. Проблема рациональности в англо-американской «философии науки» // Вопросы философии. – 1978. – № 6. – С. 45–53.

15. Рузавин Г. И. Герменевтика и проблемы понимания и объяснения в научном познании // Структура и развитие научного знания. Системный подход к методологии науки. – М.: Мысль, 1982. – С. 42–45.

16. Степин В. С. Идеалы и нормы в динамике научного поиска // Идеалы и нормы научного исследования. – Минск: Изд-во БГУ, 1981. – С. 10–64.

17. Степин В. С. Философская антропология и философия науки. – М.: Высшая школа, 1992. – 191 с.

IV. Социокультурные ориентиры науки

§ 1. Этико-методологические основания динамики науки

Целеполагающая сущность науки. Интеллектуально-теоретическая деятельность возникает тогда, когда человечество сознает неудовлетворенность своей потребности в знаниях, которые добывались и накапливались в пределах примитивной обыденно-практической деятельности.

Интеллектуально-логическая или научная деятельность есть процесс взаимополагания индивидуального и социально-всеобщего в контексте субъект-объектного отношения. Взаимообусловленность этих двух компонентов – личностного и общественного – определяет деятельностный характер научного познания.

Объект исследования в своем изначальном состоянии является иррациональным в силу того, что мы не знаем ничего о его сущности и взаимосвязях с другими предметами природы. Это ограниченность нашего знания о нем снимается тем, что объект выступает научной проблемой и становится предметом целенаправленного освоения, которое требует мобилизации интеллектуальных и исследовательских способностей ученого. В способностях исследователя так или иначе воплощено содержание социально-исторического опыта, содержание уже освоенного обществом окружающего мира.

Проецирование на предмет исследования всей совокупности известных знаний и способов его преобразования связано с определением цели и выяснением возможных путей достижения конечных результатов. В этом процессе происходит полагание субъектом познания личностных наличных знаний, умений и способностей и соответственно их реализация в сложившихся обобщенных формулах исторического опыта, а также одновременно формирование новых научно-исследовательских навыков. Следовательно, проецирование социально-исторического опыта человечества на предмет исследования выступает одновременно и как самореализация субъекта познания, выход его за пределы собственной индивидуальной ограниченности, и как приобретение его деятельностью значения всеобщности и наполнения этого опыта новым содержанием.

Предмет исследования при этом универсализируется: он предстает в виде научной проблемы, обращенной к другим соучастникам познавательного процесса, соучастие в решении которой рассматривается как обмен деятельностью, как необходимое творческое сотрудничество в постижении объективной истины. При этом творческое общение, сотрудничество субъектов деятельности несет в себе нравственно-этическое содержание, поскольку складывается такое отношение к другому человеку как к «своему другому», как к продолжению самого себя и своей деятельности в другом.

Современная наука – организованная, многоуровневая, сложная, развивающаяся система знания, в производстве и воспроизводстве которой участвуют десятки и сотни тысяч людей. Продукты их интеллектуальной деятельности обладают созидательными и разрушительными свойствами. От ученых, вовлеченных в сферу научной деятельности и связанных с открытием новых социально-значимых знаний, зависит очень многое: будут ли эти знания использованы во благо всего человечества или они попадут в руки небольшой кучки людей, преследующих свои корыстные политические и экономические интересы, и будут применены в ущерб интересов большинства. Действенным средством против такой опасности является моральная, нравственная ответственность ученого за использование продуктов своей и чужой интеллектуальной деятельности. И здесь этические принципы призваны регулировать поведение ученого в развитии науки.

Плюрализм и этика в науке. Научная деятельность рассматривается сегодня как самостоятельный, специализированный вид человеческой деятельности, в осуществлении которой участвуют сотни тысяч людей, с присущим им индивидуальным характером, мировоззренческими позициями, социальным и культурным ориентирами, научными идеями и этическими ценностями.

Предполагает ли наука, ориентированная на истину, плюрализм? Допустим ли в научной деятельности плюрализм, предполагающий возможность сосуществования разнообразных различающихся между собой идей и подходов к постижению истины? Философы и естествоиспытатели многих поколений были уверены в том, что объективная истина и плюрализм не соотносимы между собой. А Шопенгауэр, в частности, пишет: «Люди, подобные Фихте, Шеллингу и Гегелю, должны быть изгнаны из царства философов» [12, с. 586]. В свою очередь, И. Кант рассматривает плюрализм как историософский свидетель того, что все прежние философские учения, идейно различающиеся между собой, были всего лишь неудачными попытками создания единой философской системы. В то же время Кант не отрицает заслугу своих предшественников, которые не создали подлинной философии, но продемонстрировали превосходные образцы философствования. Здесь подразумевается то, что философская система только одного Канта достигла той стадии развития, которой не достигла ни одна предшествовавшая философия [3, с. 114].

Подобным же образом размышляли и другие: Декарт, Гегель, Ницше, Вебер. Тот же Шопенгауэр пишет: «Относительно морали я не имел себе в этом предшественников, и это стало для меня возможно лишь благодаря тому, что глубже, чем кто-либо до меня, проникнув в природу человеческой воли, я вскрыл и обнаружил три ее конечные пружины…» [11, с. 16, 131].

В философской литературе существует и противоположная точка зрения, говорящая в пользу плюрализма. Размышляя над проблемой плюрализма, Ламетри замечает, что истина в науке возможна только потому, что человек, ищущий истину, имеет право на свободное высказывание своих мыслей, и надеется на то, что другой, имеющий свое мнение на сей счет, обратит на нее внимание