теорию логики на фоне современных ему научных отношений, остаются единственными в своем роде памятниками XII в.
Иоанн из Солсбери был врагом вербализма, который постоянно угрожал решению как абстрактных, так и конкретных проблем, которые были на первом плане в философии и теологии средних веков. Иоанн считал, что людям необходимо реальное, широкое и всестороннее знание. Только отрицающий это имеет ответы на все вопросы, поскольку знает только одно решение проблемы и не знает других подходов и решений. Философию он понимал не только как научное знание, но также как жизнь, которая соответствует этому знанию. Из представителей Шартрской школы он пошел дальше всех в трактовке Аристотеля.
Взгляды школы. 1. Платонизм. Гуманистическая влюбленность в античную литературу повлияла не только на форму, в которой ученые из Шартра высказывали свои идеи, но и на их содержание. Это вызвал особый культ Платона, который стал наиболее влиятельным философом раннего средневековья. Однако это был христианизированный Платон, в интерпретации Августина. Как раз в Шартре в XII в. произошел поворот к подлинному платонизму. Из работ Платона в то время был известен только «Тимей», и из этого диалога в Шартре была выведена теория мира. По примеру «Тимея», Тьерри интерпретировал «Книгу бытия». Тьерри и Гийом так же, как и Абеляр, отождествили Святой Дух с мировым духом. У Тьерри с платонизмом соединялся, как это часто бывало в античные времена, пифагореизм, но теперь он выступал в особом, христианизированном виде, и на основе числовых спекуляций доказывались единство и троичность Бога. Дальше всех в увлечении античностью продвинулся близкий к Шартрской школе Бернар из Тура, поэма которого «О всеобщности мира, или Большой и Малый мир» провозглашала только лозунги античного мировоззрения и не давала никаких специально христианских идей.
2. Поиск логики Аристотеля и эмпиризм. Гуманистическая культура школы была также стимулом для поиска редких и неизвестных рукописей и научных произведений античности. В области логики школа значительно расширила знание Аристотеля. Тьерри в «Гептатейхоне» опубликовал впервые наиболее важные части из «Органона», которые до этого времени не были известны схоластам: первую «Аналитику», «Топику» и «Опровержения софистических умозаключений», которые с тех пор получили известность в совокупности под названием «Новой логики».
Аристотель со своей умеренно эмпирической теорией познания явился логическим вдохновителем школы. В духе его взглядов ученые из Шартра пытались исходя из единого метода разрешить спор об универсалиях. Особенно увлекался Аристотелем Жильбер: он дополнил неразвитые части его «Категорий» и под влиянием «Аналитик» специально занялся проблемой принципов знания, подчеркивая их индуктивное происхождение. Аналогично, Иоанн из Солсбери, который развивал теорию знания Аристотеля, описывал его как естественное представление о том, что ощущение является основой, а абстракция и индукция являются путем, идя по которому, можно прийти к научным принципам. В конечном счете, эти взгляды были вполне в духе времени, поскольку их придерживались и за пределами школы в Шартре, так, их одновременно провозглашали диалектик Абеляр и мистик Гуго. После многовековой власти априоризма эти голоса, взывающие к эмпиризму, были явлением большого значения.
Основания школы были в то же время двойственными: она исходила из платоновской метафизики и аристотелевской логики. Эта двойственность не могла не вызывать, определенных несоответствий в философских доктринах школы. Например, в споре об универсалиях школа, в целом, была твердыней консервативного реализма, но ее отдельные представители, такие как Жильбер и Иоанн, стали сторонниками новых идей. В Шартре сложились два направления: одно делало акцент на спиритуалистической и идеалистической теории Платона, другое — на критической и эмпирической теории Аристотеля.
3. Естественнонаучные и исторические интересы. Гуманистическая позиция в средние века не противоречила естественнонаучной: они составили единый фронт ученых-специалистов, выступающих против абстрактных теологически-философских спекуляций. Ученые из Шартра были одновременно и гуманистами, и естественниками. Найденные ими античные произведения в значительной мере расширили область математического, естественнонаучного, астрономического, физиологического, медицинского знания и направили мыслителей к этим, собственно говоря, специальным исследованиям в большей мере, чем к обобщенным конструкциям и теологическим поискам. Эта позиция определила для школы в Шартре ее собственное место в истории средневековой учености.
Тьерри, Гийом и Жильбер первыми в латинской Европе познакомились с естественнонаучными работами Аристотеля. Более того, некоторые ученые из Шартра, такие как Аделард и Гийом, использовали в физике демокритовскую атомистику, с которой XII в. познакомился благодаря арабскому трактату, переведенному Константином Африканцем. Было очень важно, что в тысячелетнем финалистском понимании мира нашлись всетаки сторонники чисто причинной и механистической концепции.
Стоит также обратить внимание на то обстоятельство, что во времена, занятые вечными проблемами и смотрящие на мир с точки зрения вечности, то есть абсолютно внеисторически, школа в Шартре интересовалась историческими явлениями и событиями. В первую очередь в этой связи необходимо упомянуть имя Иоанна из Солсбери.
Наконец, во времена засилия догматизма эта школа не стыдилась признаваться в незнании и занимать по некоторым вопросам скептическую позицию. Гийом из Конша говорил, что он «является христианином, а не ученым», но там, где религия не вмешивалась, как, например, в вопросы диалектики, там он представлялся ученым. Тем более «ученым» был Иоанн из Солсбери.
Оппозиция. Научные теории Шартрской школы могли провозглашаться беспрепятственно и без противодействия со стороны теологии, ибо только теологические теории в то время подвергались строгой цензуре, наука же развивалась свободно. Только случайно такие запальчивые антиинтеллектуалы, как Гуго Сен-Викторский, разоблачали атомистику как еретическое учение. Но в то же время теологические взгляды, разрабатываемые Шартрской школой, не смогли избежать осуждения. Как бы то ни было, Амальрик смог создать свои ереси не без влияния этой школы.
Дальнейшие пути и последователи школы. Во второй половине XII в. и особенно в XIII в. школа в Шартре утратила свое значение. Она не смогла выдержать конкуренции Парижа и его университета. Интересы столетия пошли в ином направлении, чем то, которое представляла эта школа. Из крупной школы мирового значения она превратилась в заурядную провинциальную школу, которая готовила слушателей для парижских факультетов. Однако тот способ обучения, который культивировался в школе, не пропал, изменилось только его применение.
Естественнонаучное и гуманитарное образования, достигшие расцвета в Шартре в XII в., обрели свое место в XIII и XIV вв. в Англии, в Оксфорде, и сохранялись там так долго, что в XV в. повели за собой весь научный мир и вышли за пределы преобладавшей в то время философии.
Арабские философы
В период раннего средневековья в Западной Европе одновременно с латинской христианской философией развивалась еще одна философия — философия арабов. Она развивалась в иных условиях, чем христианская, так как арабские мыслители лучше знали произведения греческих философов и, используя их опыт, шли дальше.
Восприятие греческой философии с помощью арабов. Когда в Греции не стало условий для сохранения и развития науки, греческая наука нашла прибежище в Персии. При персидском дворе состояли члены платоновской Академии, после того как в Афинах она была закрыта Юстинианом. Но, однако, в Персии философия не нашла благоприятных условий для своего развития. Лучшие возможности и перспективы открылись в Сирии. Многие известные впоследствии греческие философы имели сирийское происхождение: Ямвлих, Порфирий, вся «сирийская» школа неоплатоников. Сирийцы сделали переводы основных произведений греческой фи лософии, в частности, «Органона» Аристотеля и других работ неоплатоников.
Когда в VII в. начался расцвет арабских стран, сирийские ученые нашли теплый прием при багдадском дворе. При Аль-Мамуне (в начале IX в.) работы Аристотеля были переведены с сирийского на арабский язык. В X в. был основан институт переводов, в котором заново перевели ряд научных произведений, непосредственно с греческих текстов. Был переведен весь Аристотель (возможно, без «Политики»), большинство работ Платона («Государство», «Законы», «Тимей», «Федон») и многие работы неоплатоников, и среди них анонимное произведение, которое хотя и называлось «Теология Аристотеля», но включало в себя, фактически, и неоплатонические философские доктрины. Кроме того, были переведены произведения греческих ученых, таких как Теофраст и Гален, а также произведения астрономов и математиков. Научное наследие греков арабы присвоили себе в очень широкой сфере. Среди философов, бывших очень знаменитыми и известных как «арабские философы», Аль-Фараби и Авиценна, например, были не арабского происхождения, ибо были выходцами из Средней Азии. Они писали свои произведения по-арабски, а этот язык играл в тот период ту же роль, что и латинский язык на Западе.
Интеллектуальная культура арабов. Научное движение среди арабов началось приблизительно во времена деятельности Иоанна Скота Эриугены. Весь период, начиная с VIII до XII в. (период становления научных начал на Западе), был периодом расцвета у арабов, сначала на Востоке, а затем на Западе, в Испании. Вначале Багдад, а затем Кордова были тогда научными столицами мира.
1. Этот расцвет был прежде всего расцветом прикладной (полезной) науки. На IX в. выпадают разработки начал тригонометрии, логарифмического счета, алгебры и даже попыток приложения алгебры к геометрии. В XI в. появился трактат по оптике Аль-Хайсама, который через пять веков вдохновил Кеплера и одновременно явился началом экспериментальных психологических исследований. Две астрономические обсерватории были организованы Аль-Мамуном в Багдаде и Дамаске, в которых, кроме всего прочего, производились наблюдения за изменениями эклиптики. В это время появились астрономические работы Аль-Баттани, Аль-Зуфи, которые были переведены, напечатаны, прокомментированы в Европе еще в XII в. Реформа календаря была проведена арабами в 1079 г., за пять веков до проведения в Европе григорианской реформы. Были проведены химические исследования экспериментального характера, географические, зоологические, ботанические, медицинские исследования. Многочисленные школы и академии появились как на Востоке, так и на Западе, в Испании.
2. Часто астрономию отодвигала на второй план астрология, химию — алхимия, над специальными исследованиями брали верх абстрактные религиозно-философские теории. Арабы были не только поклонниками науки, религиозные начала всегда занимали ведущее место в их культуре.
Теологические дискуссии начались еще до знакомства с греческими учениями. Они касались природы Бога и представляли собой попытки решить следующие проблемы: обладает ли Он качествами чувственного, человеческого характера, или, например, можно ли высказываться о Его атрибутах только критически («сифатиты», «джабриты»)? Эти дискуссии касались также отношения человека к Богу: проистекают ли злые и благие поступки из предопределения свыше или из свободы («джабриты» и «кадариты»)? Только начиная с IX в. среди арабов появляются гипердиалектики. Это были инакомыслящие, которых называли «мутазилитами», выступавшие в рационалистическом духе. Они придали рационалистический характер всей теологической дискуссии.
Прежде всего, в арабской философии существовали три течения:
1. Когда арабы познакомились с греческими учениями, их теологические дискуссии не прекратились, а соединились с другими, более философскими. С тех пор большинство арабских ученых начало рассматривать свои проблемы в греческом духе. Предпочтение отдавалось Аристотелю. Но перипатетизм арабов был искажен неточными переводами и произвольными комментариями. Они опирались на Аристотеля, но фактически пользовались в большей мере трудами неоплатоников. Среди арабов были перипатетики и платоники, но даже перипатетики испытывали влияние идей Плотина. Было широко распространенным явлением, когда в рамки аристотелевского дуализма вкладывались опосредующие уровни и
