с точки зрения «военной метеорологии» эта область должна бы вести себя по типу

антициклона, т.е. распространяться на периферию, где военный потенциал ниже. Этот

эффект растекания эгейской ситуации действительно имеет место: миграционные потокизавоеваний и колонизации образуют типичную структуру движения от эпицентра, которое

захватывает побережье не только Средиземного моря, но и других морей.

Наиболее интересны, однако, события, которые развертываются в самом эпицентре, где

профессиональное государство, пират и земледелец оказываются и сторонами и

катализаторами единого процесса радикальнейшей перестройки олимпийской цивилизации.

Земледелие неуничтожимо, и смысл гонки вооружений может быть только один: накопление

земледельцем государственно-профессиональных и пиратских навыков, т.е. синтез на

основе земледелия устойчивого «медного» продукта — универсальной личности земледельца — государственного деятеля — воина-пирата. В отличие от полиса, городагосударства, этот первичный синтез можно бы назвать человеком-государстАнтичная культура

39

вом. Тот момент, когда тени воина и пирата за спиной земледельца обретают некоторую

критическую плотность, входят в душу и плоть земледельца, и есть, собственно, момент

появления на свет античности.

5. ПРОФЕССИОНАЛИЗМ И ЦЕЛОСТНАЯ ЛИЧНОСТЬ

Следы «медного» синтеза обнаруживаются повсеместно и в проявлениях новой

психологической установки «редакционного» типа, и в появлении «гражданской» доблести,

которая позволяет людям занимать государственные должности по жребию, и в массе других

эффектов, которые можно было бы собрать в единое понятие «именного» или

«профессионального» раскрепощения человека. Но в предварительных замечаниях нам

хотелось бы обратить внимание только на самые общие моменты и тенденции развязанного в

эгейском очаге культуры цепного процесса.

Представление о целостной личности имплицитно содержится в любом нашем теоретическом

подходе к миру как целостность различенного или различение целостности. При этом

целостность берется как момент всеобщего и, следовательно, как естественная посылка,

исходная по природе связь, на что обратил внимание еще Кант. Анализ показывает

исторический характер этой связи: в олимпийском и доолимпийском социуме целостность

обеспечивалась не через единство индивидуально-теоретических отношений к миру, а через

единство именных матриц, которые удерживали людей в различении, в «частичности».

Между первичной именной матрицей, где целостность гарантирована чурингами, или

тотемными столбами, и Олимпом, где тот же эффект целостности достигается средствами

кровнородственных отношений божественных олимпийских имен, — дистанция огромного

масштаба. Первая фиксирует место человека—носителя имени во множестве ситуаций и

может быть названа профессиональной весьма условно: здесь столько же профессий, сколько

и носителей имен.

40

М.К.Петров

Олимпийская именная матрица фиксирует уже не место человека в ситуациях, а профессию —

тип социально полезного поведения. Но каким бы огромным ни представлялось это различие,

оно и в сравнение не идет со сдвигом античного периода, где рвется связь социального

ритуала с вечной именной матрицей, перестает действовать постулат истинности имени по

природе (cpuaei), который удерживал ритуал в неизменной форме, и начинает действовать

постулат истинности имени по установлению (UECTEI), — постулат активной власти над

формализмом и исход всякого творчества.

Нам крайне важно осознать величие этих изменений, которые закрыты от нашего сознания

тем простым обстоятельством, что в области духовной культуры мы прямые потомки и

наследники античности. «Античная проза» для нас примерно то же самое, что и «французская

проза» для Журдена, т.е. нечто на слепом пятне нашего мышления. В аналогичной ситуации

Гесиод нашел в себе силы прорвать олимпийскую норму с помощью простого отрицания

кровнородственной связи: долины, потоки, Понт Эвксинский появляются у него «без сладкого

обычая любви» (Теогония, 132). Наша задача проще — попытаться выяснить, какие,

собственно, следствия вытекают из того обстоятельства, что целостность личности — явление

историческое, что человек по исходу — «частичек», что, наконец, сама эта целостность далась

человеку дорогой ценой, не была триумфальным и беззаботным шествием от частичности кцелостности.

Говоря о Китае, о «медицинской» и «редакторской» психологических установках, мы уже

пытались показать господствующее положение «медицинского» подхода в олимпийском

способе жизни и практическую невозможность осознать с этой позиции закон существования

самого этого способа, поскольку он не представлен в полосах наложения, не выявляется в

процессе регулирования, не «опредмечивается». Объединение в одном лице земледельца,

воина и пирата делает человека универсальной и автономной социальной структурой, которая

способна сохраниться в среде подобных же социальных структур. Но этого еще недостаточно для того, чтобы осознать себя

как личность. Поэтому тезис исходной частичности человека ориентирует нас не только на

выяснение средних характеристик среды, но и на поиск таких феноменологических ситуаций,

которые были бы достаточно типичны и вместе с тем силой навязывали бы человеку психологическую установку на самосознание.

Далее, говоря о синтезе профессий как об основном содержании процессов в эгейском очаге

культуры, необходимо учитывать, что переход профессиональных навыков в личные уменья,

когда письменность, например, как разновидность государственного ремесла переходит в

грамотность, есть процесс равно болезненный и для человека, частичность которого

сдвигается тем самым к целостности, и для навыка, который должен теперь сосуществовать с

другими навыками и, соответственно, упрощаться, учитывая ограниченность человеческих

способностей.

Для Средиземноморья XX—IX вв. до н.э. история фиксирует процессы «деградации» и

«упадка», связывая их с приходом ахеян и дорян. В принципе это не противоречит главному

тезису о синтезе профессий и частному выводу об упрощении профессиональных навыков на

переходе их в личные. Нашествия ахеян и дорян могли лишь ускорить или замедлить этот

процесс, но отменить его не могли, поскольку Эгейское море оставалось все тем же

переполненным островами морем. Но в этом общем падении мастерства и культуры быта

опасно было бы проглядеть растущую обороноспособность и агрессивность островного

земледелия, т.е. срыв именного основания олимпийской цивилизации. И минойский Крит, и

ахейцы, и доряне приходят в эгейский реактор с олимпийскими структурами социальности, а

выходят из него бесконечным потоком личных носителей социальности, потоком «людейгосударств», способных на любом подвернувшемся клочке земли «сотворить» государство —

автономную политическую и экономическую единицу, а затем охранять это хозяйство и

пополнять его грабежом, если есть кого грабить.

М.К.Петров

Анализ перехода профессиональных навыков в личные требует, таким образом,

дифференцированного подхода, ориентира на некоторый минимум навыков и умений,

соединение которых в едином лице делает человека «атомом» новой социальности —

автономной универсальной единицей среди других столь же автономных и универсальных

единиц.

Далее, срыв преемственности профессионального распределения, разрушение связей между

именной олимпийской матрицей и практическими отношениями к миру, не может быть

полным хаосом: предполагает преемственность трансформаций по каким-то частным

основаниям. Выделение этих основании, по которым профессия переходит в один из навыков

универсального человека, выступает хотя и не главной, но важной деталью анализа.

Письменность, например, практически исчезает вместе с институтом писарей на период

между XV и IX вв. до н.э. Между линейным письмом и алфавитной письменностью нет

преемственной графической связи, это разные знаковые системы. Но между функциями того и

другого письма такая связь есть. Герои Гомера все сплошь неграмотны, обучить их

сложнейшему навыку линейного письма значило бы превратить их в писарей, но им

постоянно приходится фиксировать свои отношения друг к другу клятвами, ссылками на

Олимп, подарками. Эта «юридическая» потребность, пересекаясь с простои и доступной

каждому «кадмической» алфавитной записью, синтезирует новую письменность, но уже в

форме грамотности, которая не требует глубоких профессиональных знаний.

И наконец, разрушение именных механизмов наследственного кодирования человеческой

деятельности и соответствующих им механизмов накопления нового имеет примерно тот жесмысл «взрыва», перехода из привилегированного в свободное существование, подчиненное

законам собственного развития, о котором писали Маркс и Энгельс, когда они анализировали

переход от феодализма к капитализму как смену государственно-политического

существования профессии их

Античная культура

43

свободным развитием. Этот общий процесс «раскрепощения» социального ритуала, его

освобождение от именных олимпийских систем, создает почву для проявления ряда законов,

действие которых было ранее сковано целостностью именных матриц. В «Святом семействе»

Маркс и Энгельс особенно детально разбирают механизм’ таких переходов: «Промышленная

деятельность не уничтожается уничтожением привилегий ремесел, цехов и корпораций;

напротив, только после уничтожения этих привилегий начинает развиваться настоящая

промышленность. Земельная собственность не уничтожается уничтожением привилегий

землевладения, напротив, только после уничтожения привилегий земельной собственности

начинается ее универсальное движение путем свободного парцеллирования и свободного

отчуждения» (Соч. Т. 2. С. 128-129).

Среди этих освобожденных из «именного заточения» законов наибольшее внимание всегда

привлекали законы экономические, связанные с чеканкой монеты: «Изобретая деньги, люди

не подозревали, что они вместе с тем создают новую общественную силу, перед которой

должно будет склониться все общество. И эта новая сила, внезапно возникшая без ведома и

против воли своих собственных творцов, дала почувствовать свое господство афинянам со

всей грубостью своей молодости» (Соч. Т. 21. С. 116). Но если изобретение денег открыло

дорогу проявлению экономических законов, то изобретение алфавитной письменности,

творцы которой так же мало подозревали об истинном ее значении, создало основу для

опредмечивания логических структур всех типов и для выявлений целой группы законов

творчества.

6. ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ АНТИЧНОЙ КУЛЬТУРЫ

Мы можем теперь попытаться сложить мозаику частных подходов к античности в самую

общую рабочую гипотезу становления и развития античной культуры.

44

М.К.Петров

Античность возникает на базе и на материале олимпийской культуры как отклонение от

нормы в таких условиях социального окружения, когда в военно-олимпийском типе

социальности становится невозможным государственное регулирование по отрицательной

обратной связи. В бассейне Эгейского моря практически вся пригодная для сельского

хозяйства земля оказалась подверженной опасности нападений с моря, и в условиях

равнораспределенной опасности нападений земледелие вынуждено было накапливать

оборонительный навык, а с ним и ряд сопутствующих гражданских навыков. Как результат

этого первичного накопления впервые в истории человечества возникает целостная личность,

способная к автономному существованию в среде таких же личностей.

Город-государство как основная социальная структура античности не может возникнуть

непосредственно из олимпийского социального ритуала, поскольку полис стоит на идее

политического равноправия граждан, которая выглядит дикой и необъяснимой в пределах

олимпийского ритуала. Возникновение полиса предполагает уже в наличии экономическую и

военную автономию личностей, а также некоторый навык активного использования правовых

отношений. Поэтому полис не может считаться исходным моментом развития античности и

должен рассматриваться вторым, производным этапом развития, как продукт интеграции

свободных и правомочных личностей. Вто-ричность полиса подтверждается, в частности, тем

обстоятельством, что везде, кроме, пожалуй, поздней Спарты, миграция граждан носит

центростремительный характер, изгнание рассматривается высшей мерой наказания, т.е.

полис — не та структура, которая удерживает, а та, в которой стремятся удержаться.

Эти два первых момента становления античности приводят в движение такую массу

материала, связанного прежде в именных матрицах, что любая априорная последовательность

этапов выглядела бы в начале анализа несколько искусственно, хотя некоторые общие

тенденции просматриваются довольно отчетливо.Античная культура

45

Во-первых, это эскалация формы, усложнение и разрастание социальной структуры с

возникновением новых оснований интеграции; здесь восхождение по ступеням-этапам

очевидно: человек-государство, город-государство, союз городов, империя. Во-вторых, это

процессы теоретического осознания, критики и трансформации олимпийских именных

матриц, где также есть свои этапы. В-третьих, это появление и проявление

последовательности экономических явлений, в которых также улавливается шаговая

структура: каждый последующий шаг предполагает пройденными все предыдущие и не

повторяет их. Это, наконец, сама история, на ход которой растущее влияние начинает оказывать личный фактор, что также могло бы стать основанием классификации и периодизации

по роли сознательного начала, например.

Вряд ли существует бесспорный способ соединения всех этих оснований в преемственную и

непротиворечивую картину поэтапного, или стадийного, развития античности, в которой

любой синхронный срез мог бы получить бесспорное и однозначное объяснение в терминах

соседних срезов, но практическая неизменность основной технологии (земледелия) и

застойный характер всего технологического ритуала делают античную историю векторным и

даже телеологическим процессом, т.е. здесь возникает не такая уж уникальная в истории

человечества логико-историческая вставка — гегелевское развертывание процесса «по

моментам» от одного стабильного ритуала к другому, не менее стабильному. В самом начале

движения видна в неразвитом виде конечная его цель — абсолют нового ритуала.

Совмещенный пират, земледелец и воин, который командует полусотней гребцов на