окажет оно на чужбине,
Знание выше богатства, сильней всех богов!
Даже цари признают превосходство науки!
Тот же, кто знаний лишен,
Тот прозябает, как зверь!
31. Пусть сгинет каста в ад!
Пусть добродетели летят туда ж — и дальше! Пусть благородство обратится в пепел, Пусть молния сожжет до праха доблесть, Но пусть нас осенит богатства благодать! Ведь без нее — всё в мире прах и тлен!
32. Тот, кто богат — и мудр, и благороден, И добродетелен! В науках изощрен, Оратор превосходный, и мудрец, И красотою несравненной наделен Тот, кто богат!
35. Есть три способа использования богатства — даяние, наслаждение и разрушение. Тот, кто не отдает богатства другим И сам им не пользуется, употребляет его Для третьей цели — разрушения!
36. В стесненных обстоятельствах всего лишь горсти Ячменя довольно человеку; но только лишь
вернется
Благополучие, тот же человек смотрит на весь
мир,
Как на труху! Поэтому перемена в положении богача определяет оценку вещей — высокую или
низкую.
37. Коль ты, раджа, свою державу доишь, То должен ты всех подданных кормить. Не забывай — рачительный хозяин Корову доит для себя — но и телка ее Кормить не забывает. Когда все подданные сыты
будут, Сторицей воздадут они тебе!
78. Лучше рухнуть с высокой горы На жесткое ложе камней и Разбиться вдребезги,
176

Лучше сунуть руку в пасть змеи,
Полную ядовитых зубов,
Лучше кинуться в огонь,
Чем поступиться своим достоинством!
89. О дорогой мой друг! Мошенница Судьба Как искусный гончар взяла мой мозг И, обратив его в ком глины, Кинула его на колесо Тревог и забот и силой Ударов палки несчастий Все гонит и гонит это колесо. Мы не знаем, что она намерена сделать.
92. Пусть поклоняемся мы богам, Хотя и они подчинены той же Проклятой судьбе. Тогда давайте Поклоняться Судьбе. Но даже она дает только то, Что определено нашими поступками. Если же результат будет зависеть от дел, То каков же смысл поклонения Богам или Судьбе? Склонитесь поэтому Перед Кармой, которую даже Судьба не может
одолеть!
94. О мудрец, поклоняйся доброй богине Кривде, Которая мгновенно превращает невежд в пророков, дураков в мудрецов, врагов в друзей, Непостижимое в постижимое и яд халахала в
нектар! Поклоняйся ей, если хочешь ты насладиться
желанным плодом!
99. Человек может нырнуть глубоко под воду, Взойти на вершину Меру65, победить врага, Изучить торговлю, сельское хозяйство, Службу и все ремесла, науки и искусства И, приложив громадные усилия, носиться, Как птица в небе. Однако благодаря Карме никогда не случится то, чего не должно быть! Как может не свершиться действие, которому
назначено быть! («Нити-шатака»)
177

И. Нет, не вижу я вовсе блага
В том, что жертвы приносим обильные,
Усердно богам мы молимся,
Чтоб выгадать что-то земное!
Только помыслю я о наградах
За добродетели в прошлых рожденьях,
Ужас меня подавляет и страх!
Есть ли в них польза? Новое горе,
Много страданий с собою несут. 33. Болезни нападают на здоровье,
На ум тревожных мыслей сонмы.
Взойдет куда лишь Лакшми66 — вслед за ней,
Срывая двери, ломятся несчастья!
Еще родиться не успеет человек,
А смерть уже над ним стоит хозяйкой,
Но ничего не создал Брахма,
Чтоб человеку в мире жизнь прожить!
41. Тебе, Время, слава, по воле которого
Ушло стезей прошлого все — и великолепная столица, и блистательный раджа, и окружавшие его самантыб7, и мудрый совет, и лунноликие девы, и сонмы мятежных князей, и выспренние
славословия!
42. В том доме, где прежде жили многие,
Теперь живет один; где прежде жил один, А потом многие, там нынче нет никого — Вот так-то Время день и ночь сидит И забавляется душами смертных, словно
костями, на игральной доске мира.
54. Плоды лесные — пища моя, Вода лесная — питье мое, Ложе — земля, береста — вместо одежды. Не могу я терпеть дурных людей, Алчущих легких денег и медового питья И послушно следующих Всем своим чувствам!
55. Пусть мы питаемся одним подаянием, Пусть одеты одним лишь воздухом, Пусть земля нам служит ложем — Что нам богачи и цари?
57. Это повсюду известное царство было основано
Ш

Великими царями, другие правили им, Третьи, завоевав, словно былинку отдавали, Прочие же правили четырнадцатью уделами, А ныне правят иные над несколькими деревнями И чванятся!
58. Неизвестно, чтобы какие-либо цари
Правили царством благополучно непрерывно. Что за прибыль тому, кто не господин Над множеством князей? Хвастаются глупенькие повелители Долей от доли, а от нее сотой доли, А надо бы стыдиться!
59. Земля, земля! С материками И океанами — что ты? Ничтожный атом в мирозданье! И даже эту малость множество царьков Стремятся разорвать на части И войны страшные ведут! Но что ж царьки способны людям дать? Проклятие царям! Проклятие и тем, Кто за подачку им вослед готов бежать!
71. Зачем читать нам Веды и Пураны, Твердить усердно шастры, Блюсти обряды, жертвы приносить? Всего-то нам дадут они Шалашик в кущах райских! Что ж толку с небом торговаться, Как купчишке торговаться из-за него? Единственно мы обретем покой, Испепеляющий горе, как пожар весной, Когда уйдем в души своей пределы.
72. В конце времен обрушится
Гора святая Меру, пожранная огнем;
Океаны, полные драконов и акул, иссохнут;
Твердь земная, опершаяся на горы, рухнет.
Уж что и говорить о теле человеческом,
Дрожащем, как слоновьи уши! 89. Одинокий, лишенный желаний,
Умиротворенный, с чашей для подаяний в руке,
Нагой, когда, о Шамбху68, я сумею искоренить
Карму?
179

91. Набедренная повязка, изодранное в сто дыр
покрывало,
Беззаботная милостыня в качестве пищи, Сон на кладбище, свободная мысль, Постоянное довольство — если все это Совместится, то не сравнится с этим и
господство Над тремя мирами!
96. Что чандала? Что брахман? Что шудра? Что аскеза? Что философский диспут Тому, кто йогами повелевает? Что ему Все эти бредни и домыслы? Спокойные душой, лишенные гнева, Шествуют йоги!
100. О мать Земля! О брат мой Ветер! Вода, Огонь, родное Небо! Прощаюсь с вами я, примите мой поклон
прощальный.
Богатым знанием меня вы одарили, О первоначала мирозданья! Невежества
отбрасывая тьму,
Что держит нас в круговороте жизни, Сливаюсь нераздельно со Вселенной!
(« Вайрагья-шатака»)

КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
Истоки философии Древнего Китая следует искать в пер¬вых, еще полумифологических памятниках китайской письмен¬ности, особенно в знаменитой «Книге перемен» («Ицзин»), комментарии к которой и положили начало философии Китая. По приведенным ниже отрывкам читатель может судить о воззрениях виднейших философов древнего и средневекового Китая.
Тематический подбор отрывков и их перевод с древнеки¬тайского произведен М. Л. Титаренко (за исключением слу¬чаев, оговоренных в предварительных замечаниях к фрагмен¬там произведений отдельных философов. Эти предварительные замечания, как и примечания к текстам, также принадлежат перу составителя).
ЛАО-ЦЗЫ
Лао-цзы (вторая половина VI — первая половина V в. до н. э.) — основатель философской школы даосизма. Миро¬воззрение Лао-цзы противоречиво. С одной стороны, он при¬знавал окружающую человека природу единственным бытием, а с другой — исходил из существования невоспринимаемого органами чувств дао — вечного, неизменного, бесформенного, непознаваемого начала. Это начало он рассматривал как по¬длинную основу всех вещей и явлений природы, но вместе с тем отождествлял его с небытием.
Одно из главных требований дао по отношению к чело¬веку составляет «недеяние» (увэй — созерцательное отношение к действительности) или «следование естественности», внося¬щее значительный элемент фатализма в индивидуальную и общественную деятельность людей. Оно распространяется и на сферу их познавательной деятельности.
Идеи Лао-цзы изложены в книге «Даодэцзин», которая, как полагают исследователи философской мысли Древнего
181

Китая, появилась в IV—III вв. до н. э., будучи составлена последователями философа (эта книга называется также «Лао-цзы»). Воззрения, изложенные в ней, оказали огромное влия¬ние на последующее развитие философских идей в Китае, как материалистических, так и идеалистических. Нижеследующие отрывки из «Даодэцзин» заимствованы из перевода этой книги, сделанного Ян Хин-шуном («Древнекитайский философ Лао-цзы и его учение». М., 1950). Однако, учитывая новейшие исследования текста книги, составитель внес ряд уточнений. Отрывки из некоторых глав переведены им заново. Темати¬ческая разбивка материала, как и само название разделов, также принадлежит составителю.
В нижеприведенных отрывках употребляются следующие понятия:
Дэ — опредмеченное, конкретное проявление дао в вещах и в поведении человека.
Ци — мельчайшая телесная частица, появляющаяся в ре-зультате о’предмечивания дао. Легкие, светлые частицы ци образуют мужское начало ян, или янци, а тяжелые, темные — женское начало инь, или иньци. Сочетание этих частиц поро-ждает, согласно учению даосов, все сущее в мире. Пройдя цикл своего развития, каждая вещь «возвращается к своему корню», т. е. снова распадается на первоначальные частицы.
Жэнь — человеколюбие.
Ли — ритуал.
О природе дао
Дао, могущее быть выражено словами, не есть по¬стоянное дао. Имя, могущее быть названо, не есть по¬стоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли. Обладающее именем есть мать всех вещей. Поэтому тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну дао, а кто имеет страсти, видит его только в конечной форме. Безымянное и обладающее именем — одного и того же происхождения, но с разными названиями. Вместе они называются глубочайшими. Переход от одного глубочайшего к другому — дверь ко всему чу-десному (гл. 1).
В Поднебесной имеется начало, и оно мать всего сущего (гл. 52).
Дао бестелесно и лишено формы, а в применении неисчерпаемо. О глубочайшее, оно кажется праотцем всего сущего. Если притупить его проницательность, освободить его от беспорядочного состояния, умерить его блеск, уподобить его пылинке, то оно будет казаться ясно существующим. Я не знаю, чье оно порождение.
182

Я лишь знаю, что оно существовало прежде первых императоров (гл. 4).
Небо и земля не обладают жэнь и относятся ко все¬му сущему, как к траве и животным (гл. 5).
Превращения бестелесного, невидимого дао беско¬нечны и вечны. Дао — глубочайшие врата рождения. Глубочайшие врата рождения — корень неба и земли. Оно и мельчайшее, и бесконечное, а его действие неис¬черпаемо (гл. 6).
Вот вещь, в хаосе возникающая, прежде неба и земли родившаяся! О беззвучная! О лишенная формы! Одиноко стоит она и не изменяется. Повсюду действует и не имеет преград. Ее можно считать матерью Подне¬бесной. Я не знаю ее имени, но если попытаться вы¬разить ее, то обозначу ее иероглифом дао; если же по¬пытаться дать ей имя, то я назову ее Великое… Вели¬кое — оно в бесконечном движении. Находящееся в бесконечном движении не достигает предела. Оно и беспредельно, и возвращается к своему истоку. Велико дао, велико небо, велика земля, велики также и госу¬дари…
Человек следует земле. Земля следует небу. Небо следует дао, а дао следует естественности (гл. 25).
Содержание великого дэ подчиняется только дао. Дао бестелесно. Оно столь туманно и неопределенно! Однако в его туманности и неопределенности