в разных значе¬ниях, так, например, в том случае, если бы то, что мы называем человеком, другие называли не-человеком; но перед нами стоит не вопрос, может ли одно и тоже вместе быть и не быть человеком по имени, но воп¬рос, может ли оно вместе быть и не быть человеком на деле. Если же слова «человек» и «не-человек» не отличаются друг от друга по своим значениям, тогда, очевидно, и бытие не-человеком не будет отличаться от бытия человеком; следовательно, бытие человеком будет представлять собою бытие не-человеком. В са¬мом деле, то и другое будет в таком случае состав¬лять одно, потому что ведь составлять одно — это зна¬чит относиться как одежда и платье, а именно в том случае, если понятие и здесь и там одно. Если же

415

«человек» и «не-человек» будут составлять одно, тогда бытие человеком будет обозначать то же самое, что и бытие не-человеком. Между тем было показано, что у слов «человек» и «не-человек» разные значения. По¬этому, если про что-нибудь правильно сказать, что оно человек, тогда оно необходимо должно быть двуногим животным (ведь именно это означает, как было сказа¬но, слово «человек»); а если это необходимо, тогда невозможно, чтобы оно же вместе с тем не было дву-ногим животным (ибо слова «необходимо должно быть» значат именно «невозможно, чтобы не было»). Итак, невозможно, чтобы вместе было правильно ска¬зать про одно и то же, что оно и является человеком, и не является человеком. И то же рассуждение при¬менимо и к не-бытию человеком; в самом деле, бытие человеком и не-бытие человеком различаются по сво¬им значениям, если только «быть белым» и «быть че¬ловеком» — выражения, имеющие различные значения; ведь нельзя не заметить, что два первых выра¬жения противоречат друг другу в значительно боль¬шей степени, так что они, уж конечно, имеют раз¬личные значения. Если же станут утверждать, что И’ белое не отличается по значению от человека, тогда мы снова скажем то же самое, что было сказано и раньше, а именно что в таком случае все будет од¬ним, а не только то, что противолежит друг другу. Но если это невозможно, то получается указанный выше результат, если только противник отвечает то, о чем его спрашивают. Бели же он в ответе на поставленный прямо и просто вопрос указывает и отрицания, то он не дает в нем того, о чем его спрашивают. Конечно, одно и то же вполне может быть и человеком, и бе-лым и иметь еще огромное множество других опреде¬лений, однако же на вопрос, правильно ли сказать, что это вот есть человек или нет, надо давать ответ, имею¬щий одно значение, и не нужно прибавлять, что оно также бело и велико; ведь и нет никакой возможно¬сти перечислить все случайные свойства, количество которых ведь беспредельно; так пусть противник или перечислит все эти свойства, или не указывает ни одного. И точно так же поэтому пусть одно и то же

416

будет сколько угодно раз человеком и вместе не-че¬ловеком, все-таки в ответ на вопрос, есть ли это че¬ловек, не следует дополнительно указывать, что это вместе и не-человек, или уже здесь надо добавлять все другие случайные свойства, какие только есть и каких нет; а если противник делает это, тогда он уже разговора не ведет.

Вообще люди, выставляющие это положение (утвер¬ждающие возможность противоречия), уничтожают сущ¬ность и суть бытия. Им приходится утверждать, что все носит случайный характер и что бытие человеком или бытие животным в собственном смысле не существует. В самом деле, если что-нибудь будет представлять со¬бою бытие человеком в собственном смысле, это не бу¬дет тогда бытие не-человеком или не-бытие человеком (хотя это —г отрицания первого); у того, о чем мы здесь говорили6, значение было одно, и этим одним значе-нием (toyto) была сущность некоторой вещи7. А если что-нибудь обозначает сущность вещи, это имеет тот смысл, что бытие для него не заключается в чем-либо другом. Между тем, если у человека бытие человеком в собственном смысле будет заключаться в бытии не¬человеком в собственном смысле или в не-бытии чело¬веком в собственном смысле, тогда бытие это будет уже представлять у него нечто другое по сравнению с сущностью человека. А потому людям, стоящим на такой точке зрения, необходимо утверждать, что ни для одной вещи не будет существовать понятия, кото¬рое обозначало бы ее как сущность, но что все суще¬ствует только случайным образом. Ведь именно этим определяется различие между сущностью и случайным свойством; так, например, белое есть случайное свой¬ство человека, потому что он бел, а не представляет собою белое в собственном смысле. Но если обо всем говорится как о случайном бытии в другом, то не будет существовать никакой первоосновы, раз случайное свой¬ство всегда обозначает собою определение, высказывае¬мое о некотором подлежащем. Приходится, значит, идти в бесконечность. Между тем это невозможно, так как более двух случайных определений не вступают в сое¬динение друг с другом. В самом деле, случайно данное

417

не есть случайно данное в другом случайно данном, разве только в том смысле, что и то и другое из них случайно даны в одном и том же; так, например, белое является образованным, а это последнее — белым пото¬му, что оба этих свойства случайно оказываются в че¬ловеке. Но если говорят «Сократ образован» — это имеет не тот смысл, что оба этих определения (и Со¬крат, и образованный) случайно даны в чем-нибудь другом. Так как поэтому одно обозначается как случай¬но данное установленным сейчас образом, а другое так, как об этом было сказано перед тем, то в тех случаях, где о случайно данном говорится по образцу того, как белое случайно дано в Сократе, такие случайные опре-деления не могут даваться без конца в восходящем на¬правлении (epi to апб), как, например, у Сократа, поскольку он белый, не может быть какого-нибудь даль¬нейшего случайного определения; ибо из всей совокуп¬ности случайных определений не получается чего-либо единого. С другой стороны, конечно, по отношению к белому что-нибудь другое не будет случайно присущим ему свойством, например образованное. Это последнее являет собою случайную принадлежность по отношению’ к белому отнюдь не более, чем белое по отношению к нему; и вместе с тем установлено, что в одних случаях мы имеем случайные принадлежности в этом смысле, в других — по образцу того, как образованное случайно принадлежит Сократу; причем там, где имеются отно¬шения этого последнего типа, случайная принадлеж¬ность является таковою не по отношению к другой случайной принадлежности, но так обстоит дело только в случаях первого рода, а следовательно, не про все можно будет говорить, как про случайное бытие. Таким образом,.и в этом случае будет существовать нечто, оз¬начающее сущность. А если так, то доказано, что про-тиворечивые утверждения не могут высказываться в одно и то же время.

Далее, если по отношению к одному и тому же пред¬мету вместе правильны все противоречащие друг другу утверждения, то ясно, что в таком случае все будет одним и тем же. Действительно, одно и то же будет и триерой, и стеной, и человеком, раз обо всяком пред-

418

мете можно и утверждать, и отрицать что-нибудь, как это необходимо признать тем, которые принимают уче¬ние Протагора. И в самом деле, если кому-нибудь ка¬жется, что человек не есть триера, то очевидно, что он не-триера. А следовательно, он вместе с тем и есть триера, раз противоречащие друг другу утверждения истинны. И в таком случае получается, как у Анакса¬гора: «Все вещи вместе», и, следовательно, ничего не существует истинным образом. Поэтому слова таких людей относятся к тому, что неопределенно само по себе, и, думая говорить о существующем, они говорят о несуществующем; ибо неопределенное — это то, что существует только в возможности и не существует в действительности. Но подобным людям необходимо по поводу всякого предмета высказывать всякое утвержде¬ние или отрицание. Действительно, нелепо, если в от¬ношении каждого предмета отрицание его самого будет иметь место, а отрицание чего-нибудь другого — того, чего в этом предмете нет, — происходить не будет. Так, например, если про человека правильно сказать, что он не-человек, то он, очевидно, также или триера, или не-триера. Если в отношении к нему правильно ут¬верждение, то необходимо должно быть правильно также и отрицание; а если данное утверждение здесь не имеет места, то во всяком случае (ge) соответствен¬ное отрицание будет скорее допустимо, нежели отри¬цание самого предмета. Если поэтому принимается даже это последнее, то должно допускаться также и отрицание триеры, а если ее отрицание, то и утвер-ждение. Вот какие результаты получаются для тех, которые выставляют это положение, а также им прихо¬дится принимать, что нет необходимости в каждом случае высказывать или утверждение, или отрицание. В самом деле, если истинно, что это вот и человек, и не-человек, то ясно, что оно же не будет вместе с тем ни человеком, ни не-человеком: двум утверждениям противостоят два отрицания, а если оба утверждения сводятся там в одно, то и здесь получается одно отрицание, противолежащее этому объединенному ут¬верждению.

419

КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ввиду того что дело может обстоять подобным обра¬зом8 и в противном случае мир должен бы был про¬изойти из ночи и смеси всех вещей и из небытия, наш вопрос можно считать решенным, и существует что-то, что вечно движется безостановочным движением, а таково движение круговое; и это ясно не только как логический вывод, но и как реальный факт, а потому первое небо 9 обладает, можно считать, вечным бытием. Следовательно, существует и нечто, что его приводит в движение. А так как то, что движется и вместе движет, занимает промежуточное положение, поэтому есть нечто, что движет, не находясь в движении, — не¬что вечное и являющее собою сущность и реальную активность. Но движет так предмет желания и предмет мысли: они движут, сами не находясь в движении. А первые (т. е. высшие) из этих предметов, на кото¬рые направлены желание и мысль, друг с другом сов¬падают. Ибо влечение вызывается тем, что кажется прекрасным, а высшим предметом желания выступает то, что на самом деле прекрасно… А что цель имеет место и в области неподвижного — это видно из ана¬лиза: цель бывает для кого-нибудь и состоит в чем-нибудь, и в последнем случае она находится в этой области, а в первом нет. Так вот, движет она, как предмет любви, между тем все остальное движет, нахо¬дясь в движении само. Теперь, если что-нибудь дви¬жется, в отношении его возможно и изменение; поэто¬му, если реальная деятельность осуществляется. как первичное пространственное движение10,